Империя. Второй период
Торжество Амона и реорганизация империи
Мы уже говорили, что на службе у Эхнатона находился способный организатор и искусный делец, совершенно в духе Тутмоса III. Хоремхеб, как его называли, принадлежал к старинной фамилии, некогда номархов Алебастронполя, ему доверялись значительные поручения, и его награждали золотом за выдающуюся службу. Он заведовал азиатскими беглецами, спасавшимися от хабири из Палестины в Египет, и он отправил несколько чиновников, чтобы восстановить там порядок. При Эхнатоне или его преемниках он был отправлен на юг с поручением, имевшим отношение к дани, и при этом так же, как и во всех других служебных делах, он проявил себя человеком находчивым и способным. Он отличился в азиатской кампании под начальством одного из преемников Эхнатона, вероятно Тутанхамона; и в течение смутной эпохи быстрого чередования слабых царей, за Эхнатоном, он вел себя так искусно, что постепенно занял могущественное и влиятельное положение. Став, наконец, главнокомандующим и первым советником во Дворце, он наименовал себя «величайшим из великих, могущественнейшим из могущественных, великим владыкой народа, царским глашатаем во главе армии Юга и Севера, избранником царя, главенствующим над Обеими Странами в управлении Обеими Странами, военачальником над военачальниками Владыки Обеих Стран». Такого титула не носил никогда ни один офицер, подчиненный царю. При каком правителе служил Хоремхеб с такими полномочиями, в точности неизвестно, но несомненно, что подобная власть в руках подданного должна была угрожать престолу. Хоремхеб был полновластным носителем мощи престола, царь назначил его главой страны, исполнителем законов Обеих Стран, в качестве наследного князя всей страны. Он один не имел соперников... Совет склонялся передним в послушании перед дворцом, начальники Девяти Луков (чужеземных народов) являлись к нему как с Севера, так и с Юга; их руки были простерты в его присутствии, они восхваляли его как бога. Все, что было сделано, – было сделано по его приказанию.. Когда он приходил, страх перед ним был велик в народе; «благосостояние и здоровье» (царское приветствие) испрашивались для него, его приветствовали как «Отца Обеих Стран». Такое положение вещей длилось несколько лет, и в 1350 г. до н. э. он фактически стал царем, и ему оставалось лишь получить титулы и отличия царского сана. Он имел за собою армию и поддержку жрецов Амона, надо было только отправиться в Фивы, чтобы быть провозглашенным царствующим фараоном, или, как повествует набожно затемненный язык его собственной летописи: «Когда прошло много дней, между тем как старший сын Гора (Хоремхеб) был первым и наследным князем всей этой страны, вот, сердце августейшего бога Гора, владыки Алебастронполя, пожелало возвести своего сына на свой вечный престол... Гор проследовал с ликованием в Фивы... и со своим сыном в объятиях – в Карнак, чтобы привести его к Амону, чтобы облечь его в сан царя. Хоремхеб прибыл как раз в то время, когда фиванские жрецы справляли великий праздник Опет во время которого изображение Амона несли из Карнака в Луксор. Как некогда жрецы Амона признали царем Тутмоса III, так теперь оракул бога не преминул подтвердить их выбор. Но новый фараон должен был иметь какое-либо законное право на корону, и это также не заставило себя ждать; после того как оракул Амона объявил его сыном Ра и наследником царства, Хоремхеб проследовал во дворец и сочетался браком с принцессой Мутноджмет, сестрой жены Эхнатона, Нефернефруатон. Она была уже немолода, но ее положения как «Божественной Супруги», или верховной жрицы Амона, и как принцессы царской линии было достаточно, чтобы сделать вступление на престол Хоремхеба вполне законным. Дворец, где происходила церемония, находился в Луксоре, и когда изображение Амона проносилось обратно в Карнак, жрецы внесли его во дворец, где восшествие Хоремхеба было вновь признано богом. Его царская титулатура была вскоре опубликована, и новое царствование началось.
Энергия, благодаря которой Хоремхеб достиг высокого положения, немедленно сказалась в том, как он проявлял себя в нем. Он принялся энергично восстанавливать в стране правильную организацию, которой она некогда обладала. Пробыв не менее двух месяцев в Фивах, во время которых он приводил там в порядок свои дела и привлекал еще больше на свою сторону жреческую партию тем, что присутствовал на религиозных празднествах, Хоремхеб отплыл на север для преследования той же задачи. «Его величество отплыл вниз по реке... Он ввел порядок в стране, он укрепил ее, как было во времена Ра» (когда солнечный бог был фараоном). В то же время он не забывал храмов, остававшихся запертыми, пока главенствовал Атон. «Он восстановил храмы от болот Дельты до Нубии. Он сделал их (богов) изображения в большем количестве, чем прежде, умножая красоту в том, что он делал... Он воздвиг им храмы; он сделал сотни изображений, правильно воспроизведя их тела и (украсив их) всевозможными чудными драгоценными камнями. Он восстановил рубежи богов в областях этой страны, он обставил их так, как это было испокон века. Он установил для них ежедневные приношения. Все сосуды в их храмах были сделаны из серебра и золота. Он назначил в них жрецов и священнослужителей и отборные войска. Он даровал им земли и скот с полным снаряжением». Наряду с другими работами царь воздвиг статую, свою собственную и своей жены, в храме Гора в Алебастронполе, на которой откровенно описал, каким образом он постепенно возвысился из положения простого царского чиновника до престола фараонов. Таким образом, Амон получил свои прежние вклады, и доходы всех обездоленных храмов были восстановлены. Народ снова стал открыто поклоняться бесчисленным богам, что в продолжение главенства Атона он делал втайне. Скульпторы царя были разосланы по всей стране для продолжения реставрации, начатой Тутанхамоном, и для восстановления имен богов, обесчещенных и стертых Эхнатоном на обезображенных им памятниках. Снова и снова появляются в храме Амона в Карнаке отчеты о подобных реставрациях по повелению Хоремхеба. Все это должно было обеспечить ему единодушную поддержку жреческой партии по всей стране. В то же время почитание Атона, хотя и не запрещенное, во многих местах подавлялось путем разрушения его святилищ. В Фивах Хоремхеб срыл до основания храм Атона и употребил материал на постройку двух пилонов с южной стороны храма Амона, не использованные же им материалы были употреблены для подобных же работ его преемниками. Среди разрушенных пилонов Амона в Карнаке можно найти в настоящее время обломки святилища Атона, все еще несущие на себе имена его отверженных почитателей. Хоремхеб послал также в Ахетатон за материалами храма Атона, годными для его построек. Всюду с именем ненавистного Эхнатона поступали так же, как он сам с именами богов. Его гробница в Ахетатоне была разрушена, рельефы в ней изрублены, и гробницы его вельмож в том же месте были обесчещены подобным же образом. Сделано было все, чтобы уничтожить малейшие следы царствования этого человека, и когда в официальном делопроизводстве нужно было цитировать документы или акты из его царствования, его называли «преступником из Ахетатона».
Торжество Амона было полное, и как некогда фавориты Эхнатона воспевали счастливую судьбу последователей Атона, так теперь придворные Хоремхеба, ясно поняв новые веяния, пели: «Как обильны владения того, кому ведомы дары этого бога (Амона), царя богов! Мудр тот, кто знает его, счастлив тот, кто служит ему, обретает покровительство тот, кто следует ему». Жрец Амона Неферхотеп, произносивший эти слова, получал в этот момент богатейшие знаки царского благоволения. Подобные люди прославляли падение врагов Амона в таких словах: «Горе тому, кто нападает на тебя! Твой град существует, а нападавший на тебя – низвергнут. Тьфу (sic!) на того, кто грешит против тебя, где бы то ни было... Солнце того, кто тебя не знал, закатилось, а того, кто знает тебя – сияет. Святилище того, кто нападал на тебя, лежит разрушенным во мраке, а вся земля – озарена светом».
Хоремхеб, подносящий дары богу Атуму
Автор изображения – Gérard Ducher (user:Néfermaât)
В то время как процесс реорганизации жреческих корпораций вполне отвечал враждебному настроению, последовавшему за переворотом Эхнатона, в других направлениях восстановление того, что Хоремхеб считал нормальным, совершалось не так легко. Грубые упущения по надзору за местной администрацией укоренились в царствование Эхнатона и его преемников, и злоeпотребления, всегда возникающие при этом на Востоке, разрослись до невероятных размеров. Местные чиновники, долгое время не боявшиеся контроля центрального правительства, всюду предавались безграничным вымогательствам, истощавшим многострадальные массы, пока, наконец, податная и административная системы не были совершенно подорваны взяточничеством и испорченностью всякого рода. Для улучшения этих условий Хоремхеб сначала основательно ознакомился с размером и характером зол, а затем в своем рабочем кабинете продиктовал личному писцу замечательный ряд специальных и в высокой мере разработанных законов соответственно с каждым случаем, о котором ему стало известно. Эти законы состояли, по меньшей мере, из девяти параграфов, и все они были направлены против вымогательства у бедных со стороны фискальных и административных чиновников. Наказания были суровы: сборщик податей, признанный виновным в подобном злоупотреблении, приговаривался к отсечению носа и изгнанию в Джару, город на границе Азии, затерянный среди песков Аравийской пустыни. Военный век и военная империя пострадали от подобных злоупотреблений со стороны безответственной солдатчины, всегда сопровождающих ее на Востоке, причем страдали всего больше простолюдины и бедняки. Войска, отправлявшие административные функции и квартировавшие на севере и на юге, имели обыкновение похищать шкуры у крестьян, арендовавших скот у фараона и ответственных за них. «Они ходили из дома в дом, избивая и грабя, причем не оставляли ни одной шкуры». В каждом таком установленном случае новый закон гласит, что крестьянин не должен быть ответствен за шкуры перед царским надсмотрщиком над скотом. С виновным солдатом обращались строго: «Что касается любого члена армии, о котором будут говорить, что он ходит и похищает шкуры, то, впредь от сего дня. он будет подлежать действию закона в виде получения ста ударов, причиняющих пять ран, и отнятия взятых им шкур». Одной из величайших трудностей, сопряженных с раскрытием подобных местных злоупотреблений, являлся сговор с местными чиновниками ревизоров центрального правительства. Испорченные начальники ради получения доли в грабеже готовы были оставить без внимания вымогательства, для скрытия и предотвращения которых они были посланы. Это зло было с корнем вырвано в дни энергичного Тутмоса III. Но теперь оно вновь процветало, и Хоремхеб для его искоренения применил вновь методы Тутмоса III. Были составлены законы, имевшие целью предотвратить хищения и вымогательства чиновников при собирании всевозможных продуктов страны в отделения сокровищницы. Для проведения и применения новых законов Хоремхеб лично ездил из конца в конец своего государства. В то же время он воспользовался случаем, чтобы найти подходящих людей, которых он мог бы облечь ответственностью за надлежащее отправление правосудия, где также накопилось много злоупотреблений со времени переворота Эхнатона. Он уделил особое внимание характеру двух визирей, поставленных им во главе судебной администрации, одного в Фивах, а другого в Гелиополе. или Мемфисе. Он называет их «совершенными в отношении речи, прекрасными в отношении добрых качеств, ведающими, как судить сердце, внимающими словам из дворца, законам из судебной палаты. Я назначил их, чтобы судить обе страны... Я посадил их в двух великих городах Севера и Юга». Он предостерегал их против взяточничества: «Не принимай вознаграждения от другого... Как будут подобные вам судить других, когда среди вас находится человек, преступающий законность?» С целью отучить местных суден от взяточничества, царь предпринял небывалый шаг, а именно уменьшил налог золотом и серебром на всех местных чиновников судопроизводства и позволил им удерживать в свою пользу все доходы с их должностей с тем, чтобы у них не было извинения за незаконные действия, обогащавшие их. Но он пошел еще дальше: организуя местные палаты по всей стране, он ввел чрезвычайно строгий закон против получения какой бы то ни было взятки членом местной палаты или «совета». «Теперь, что касается какого бы то ни было чиновника или какого бы то ни было жреца, о котором будут говорить: «Он сидит, дабы отправлять правосудие в судебном присутствии и совершает там преступление против законности», то это зачтется ему как коренное преступление. Вот мое величество совершило это, дабы улучшить законы Египта». С целью привязать к себе должностных чиновников, а также оградить их от необходимости получать доходы из сомнительного источника, Хоремхеб дал им весьма щедрое содержание. Они отправлялись на ревизию несколько раз в месяц, и в этих случаях, непосредственно перед их отъездом или сейчас же после их возвращения, царь устраивал для них роскошный праздник на дворцовом дворе, причем появлялся лично на балконе, обращаясь к каждому поименно и бросая им вниз дары. Им также выдавалось в этих случаях значительное количество ячменя и пшеницы, и «не находилось никого, кто ничего не имел бы (после этого)».
Все эти мероприятия были записаны Хоремхебом на огромной плите около 16 футов высотой и приблизительно 10 футов шириной, поставленной им перед одним из его Карнакских пилонов, для которых он взял строительный материал, как мы уже говорили выше, из местного храма Атона. Он присоединил примечание: «Мое величество законодательствует для Египта, дабы сделать процветающей жизнь его обитателей», и заключил увещанием: «Внимайте этим первым велениям моего величества, управляющего всей страной, когда мое величество вспомнил случаи угнетения, происходящие перед лицом страны». Эти здравые филантропические реформы обеспечивают Хоремхебу высокое положение в истории управления людьми, в особенности если мы вспомним, что, даже и после занятия страны англичанами, те же самые злоупотребления, которые он карал, оказались налицо, и притом необычайно упорными и трудноискоренимыми.
С такими серьезными задачами внутри страны и с дезорганизацией и анархией за ее пределами, полученными им по наследству, Хоремхеб, разумеется, не мог уделять много внимания чужеземным войнам. Он имел дело с Азией и знал, чего можно было оттуда ожидать. Судя потому, что все его внимание было поглощено внутренними делами, по-видимому, он считал положение за пределами страны безнадежным. Список названий иноземных стран на стене, рядом с большим сводом законов, заключает условное перечисление зарубежных побед, которые, вероятно, не следует понимать слишком буквально; среди них появляется название хеттов, но позднейшее положение показывает, что Хоремхеб не мог значительно ослабить их могущество в Сирии. Напротив, возможно, что мы должны отнести к его царствованию союзный и дружественный договор, упоминаемый Рамсесом II, приблизительно 50 лет спустя, как существовавший прежде. На юге не было серьезной нужды в агрессивных действиях, хотя восстание обычного характера заставило его появиться в Нубии и наказать местные племена. Он имел также возможность отправить экспедицию в Пунт, которая вернулась с уже известными в то время местными продуктами. Если бы Хоремхеб и имел тщеславное желание оставить себе репутацию завоевателя, то времена были против него. Его вступление на престол произошло в ту эпоху, когда все его силы и все его великие способности по необходимости шли на реорганизацию царства после долгого предшествовавшего периода небывалой распущенности. Он исполнил свою задачу с энергией и искусством не меньшими, чем те, которые требовались для больших завоеваний; и в то же время он проявлял дух гуманной заботливости об улучшении условий среди масс, который никогда не был превзойден впоследствии в Египте. Хотя и будучи солдатом со всеми качествами, которые налагались этим званием на Древнем Востоке, все же, став царем, он мог справедливо сказать: «Вот, его величество проводило все время, преследуя благосостояние Египта».
Сколько он царствовал, неизвестно, но в дни Рамсеса II царствование Эхнатона и других почитателей Атона, по-видимому, присоединялось к его царствованию. Увеличивая последнее на 25 лет или более того, причем одна тяжба из времен Рамсеса II напоминает о событиях 59 года царствования Хоремхеба (надпись Меса). Следовательно, он царствовал, по-видимому, около 35 лет. В дни своей официальной карьеры, когда он еще служил фараону, он построил в Мемфисе гробницу самой чудной художественной работы. И характерно для этого человека, что он не бросил своей мемфисской гробницы и не приказал сделать для себя другую, еще более великолепную в Долине Царей, в Фивах. Он оставил нетронутыми на ее стенах все свои старые служебные титулы, как военачальника и т. д., о которых мы уже упоминали, и только поместил рядом сними свои царские имена и титулатуру. Всюду на рельефах в гробничной молельне, где встречалось его изображение, он приказал изваять на своем лбу змею (урей), чтобы было ясно, что это изображение царя. Эти добавления могут быть еще обнаружены в настоящее время.