Глава XIV

 

Терек в 1919 году

 

Когда войска Добровольческой армии овладели Минеральной группой и определился ясно исход операции, я назначил командира 3-го арм. корпуса ген. Ляхова «главноначальствующим и, командующим войсками Терско-Дагестанского края». Одновременно письмом на имя начальника края я определял общие основания той политики, которой надлежало придерживаться русской власти: «Милостивый государь Владимир Платонович! Героическими подвигами Кавказской добровольческой армии, в которой слились в одном беззаветном порыве славные кубанские казаки, Добровольцы, Терцы и горские воины, освобождается весь Северный Кавказ от власти большевиков. Кончаются дни беспросветной тьмы, хулиганского разгула и бесправия. Народная жизнь потрясена до основания, тем более что смута еще более обострила взаимоотношения, существовавшие между народностями Северного Кавказа.

Вам предстоит тяжелая, но благодарная задача умиротворить Терско-Дагестанский край. Ввести начала законности и порядка. С высокой справедливостью и беспристрастием примирить интересы подчас враждующих соседних народностей. Восстановить правильную экономическую жизнь, чему всемерно будут содействовать органы управления, при мне состоящие. Помочь свободному развитию местных установлений. Создать вооруженные силы для защиты родных очагов и для участия в борьбе за освобождение России. Наконец, вновь приобщить край к русской государственности.

От всей души желаю скорейшего прекращения междоусобий, счастья и мира многострадальному краю. Уважающий Вас А. Деникин».

Вместе с тем, «в целях воссоздания Терского казачьего войска», ген. Ляхову приказано было собрать Круг для выбора войскового атамана, поручив эту работу находившемуся в районе Добровольческой армии бывшему председателю Терского округа И. Д. Губареву.

Если во взаимоотношениях с Доном и Кубанью вопрос о необходимости единой государственной власти ставился нами как необходимость подчинения общим интересам частных, то для Терека, при его крайней чересполосности, при страшно запутанных межплеменных отношениях, острой вражде к нему чеченцев и ингушей и далеко не соразмерных силах сторон, установление общероссийской власти являлось вопросом физического существования казачества, вопросом жизни и смерти.

Только такая власть, чуждая областных интересов, могла иметь известный авторитет в глазах горцев, примирить враждующие элементы и остановить или, по крайней мере, не дать разгореться на Северном Кавказе новому пожару, открывающему путь для новой волны большевизма, – пожару, в Пламени которого, прежде всего, сгорело бы Терское войско. Наконец, только русская власть могла обеспечить Северный Кавказ как тыл наступающих на север противобольшевицких армий и, ослабив развитие панисламистских и центробежных течений, сохранить край для России.

Это сознавала ясно российская общественность Юга, так думали тогда, в период начальной борьбы, терские деятели – будущие законодатели и правители, в том числе ген. Вдовенко[1] и Губарев. Понимание положения не чуждо было и горской интеллигенции. Представители наиболее культурного племени – осетины – имели смелость высказать его открыто[2]: «Не располагая умственными и материальными силами даже для совместной автономности, не говоря уже о государственной независимости, горцы по пути к своей независимости стали добычей как авантюристов из своей собственной среды, так и большевиков, это было неизбежно. Ведь в прошлом Кавказ представлял из себя арену непрерывной войны его народов, и только сильная русская власть в состоянии была отчасти умиротворить их, отчасти заставить их приступить к мирным видам труда».

Даже яркий проповедник горской независимости, председатель горского правительства Коцев, на одном из заседаний, в порыве интимной откровенности, заявил: «Слабые наши стороны нам не давали жить. Это – грабежи и разбои, кои не дают нам ходу. Вот почему нас хотят умиротворять, вот почему хотят назначить генерал-губернаторов... Это и есть наше слабое место – «если хотите самоопределяться, то обеспечьте свободное проживание гражданам» – вот что нам могут сказать»[3].

Ляхову даны были указания относительно организации местной власти, которые он стал осуществлять практически с середины января. Само же «положение» вырабатывалось детально в недрах комиссий Особого совещания очень долго, претерпевало частичные видоизменения, и только к концу мая появился официально проект его.

В общем система управления намечалась следующая. Высшая гражданская и военная власть в крае принадлежит главноначальствующему и командующему войсками, который по второй своей должности подчинялся непосредственно главнокомандующему Вооруженными силами Юга России, а по первой – Особому совещанию. При главноначальствующем состояли помощники, из которых один – по горским делам, выбираемый, как и члены совета при нем, на общем горском съезде.

Территорию края составляют области Терского войска и Дагестанская, четыре горских округа – Кабарда, Осетия, Ингушетия, Чечня и выделенные в особые административные единицы градоначальства: Владикавказское[4], Грозненское[5]и Минераловодский район[6].

Терек получил широкую автономию, аналогичную той, которая была составлена для Кубани[7]. «Терское войско, – говорилось в «Основных положениях», – пользуется правами автономии во внутренних своих делах и управляется, в этом отношении, на основании законодательных постановлений, издаваемых Войсковым кругом, при посредстве Круга, выборного Войскового атамана, правительства и других органов, которые будут учреждены Войсковым кругом».

«Дела общегосударственные (перечень тот же, что для Кубани) разрешаются в порядке законодательства и верховного управления главнокомандующим Вооруженными силами Юга России, в порядке же управления подчиненного ведаются главноначальствующим Терско-Дагестанского края и иными подлежащими органами». «В порядке военного управления Терское войско и его войсковое начальство подчиняются главнокомандующему Вооруженными силами Юга России. Распоряжения главнокомандующего приводятся в исполнение через командующего войсками в крае»...

Во главе каждой горской народности стоит правитель по выбору народа и при нем совет, также из выборных. Они ведают делами местного управления, хозяйства и вопросами культурно-бытовыми; сохраняются и шариатские суды. Правители подчиняются непосредственно главноначальствующему.

Круг деятельности этих органов точно установлен не был, и фактически горские племена пользовались полнейшей самостоятельностью. Единственной государственной тяготой была для них платная поставка продовольствия расположенным в их районах войскам и обязанность выставить в действующую армию боевые части, сообразно численности своего населения. Требование это диктовалось мотивами не военными, а исключительно политическими: не было иных средств, чтобы выкачать из аулов массу накопленного там оружия и беспокойные элементы и тем хоть до некоторой степени обеспечить общий внутренний мир в крае и, в частности, Терское войско, ослабленное посылкой своих полков на север. Численность всех горских контингентов в рядах Армии до конца мая не превышала 3–4 тыс.

Терский большой войсковой круг открылся 22 февраля. Круг выслушал доклад ген. Ляхова о конструкции власти в Терско-Дагестанском крае, решения по этому вопросу не вынес, но выказал готовность всемерно поддерживать Добровольческую армию. Признал необходимым тесное объединение с Кубанью; избрал Малый круг в качестве «комиссии законодательных предположений» для будущей сессии Войскового круга; утвердил временную конституцию края; и избрал атаманом ген. Вдовенко, вручив ему полную военную и исполнительную власть, обязав лишь атамана и поставленное последним правительство «по вопросам законодательного характера, не терпящим отлагательств (займы, налоги и т. п.), обращаться за утверждением к Малому кругу». Вслед за сим, через 9 дней, Большой круг разошелся на неопределенное время, предоставив инициативу своего созыва Малому кругу и атаману.

При таких условиях началось соправление двух властей – казачьей и Добровольческой, обосновавшихся в Пятигорске. Недоговоренность взаимоотношений, ряд спорных вопросов, восходивших еще к периоду дореволюционному, происки кубанских самостийников, чрезвычайно чуткое, прямо болезненное отношение новых терских властей к своему престижу, чтобы он не был ничем умален «против старших братьев – Дона и Кубани», – все это не могло не породить трений. К тому же ген. Ляхов был человек властный, крутой, с характерным тяжелым и обращением резким, обламывавший, а не сглаживавший острые углы взаимных отношений. В результате, после двухмесячного управления, главноначальствующий в своем отчете[8] свидетельствовал:

«Приходится отметить постоянные неофициальные сношения (моего) управления с новой образовавшейся в крае властью в лице Войскового правительства Терского казачьего войска. Непрерывно возникающие трения на почве резких выступлений указанного правительства по предметам, явно не подлежащим его компетенции, как, например, распоряжения в пределах Минераловодского района, в области государственных финансов, передвижения грузов, закрытия границ Терской области, попытки захватить учреждения бывшего правительственного продовольственного аппарата, постоянно заставляют Управление относиться с особой бдительностью к распоряжениям Войскового правительства – причем до последнего времени удавалось полуофициальным путем и переговорами с Войсковым атаманом и его правительством улаживать все недоразумения. При этом Войсковым правительством отменены все изданные им распоряжения, несогласные с общей конституцией власти, установленной Добровольческой армией.

Управление, однако, отмечает, что трения увеличиваются и могут быть весьма серьезными, в особенности в области земельного вопроса, который, по-видимому, предполагается казачеством к разрешению в благоприятном только для казаков смысле».

Ляхов правил этнографической мозаикой Северного Кавказа с большой энергией, в условиях крайне трудных. Восстановил суд, администрацию, правительственные учреждения. Создавал примирительные комиссии, формировал войска и с февраля вел самостоятельно операции против большевиков и горцев[9].Центр наш медлил, отставая от быстротекущей жизни, и главноначальствующий вводил, по собственной инициативе, законодательные новеллы в области земельных отношений, акциза и т. д., иногда расходившиеся с политикой центра, Так, управление его взяло на себя самочинно разрешение в административном порядке ходатайств о восстановлении владельцев земли и движимых имуществ в их правах – мера, создавшая почву для недовольства и обвинения власти.

Правление ген. Ляхова продолжалось только три месяца, так как в марте произошел печальный случай, прервавший его служебную деятельность. Начальником конвоя главноначальствующего (или комендантом его штаб-квартиры), лицом, пользовавшимся его неограниченным доверием, был некто капитан Чайдоянц, состоявший ранее комендантским адъютантом штаба Армии и удаленный с этой должности. Ляхова предупреждали не раз о сомнительной репутации Чайдоянца, но он не обращал на это внимания. Противодействовал даже задержанию Чайдоянца, когда тот был уже обличен. Следствие раскрыло такие картины провокации, арестов и садических убийств с корыстной целью, связанных с деятельностью Чайдоянца, что косвенно репутация самого главноначальствующего была скомпрометирована, и он вынужден был оставить пост.

Ген. Ляхов удалился от всякой деятельности и жил в глухом углу в окрестностях Батума, где было крайне неспокойно. Человек лично мужественный, Ляхов пренебрегал опасностью, не принимал никаких мер и, при вторичном покушении на его жизнь, был убит злоумышленниками.

На должность главноначальствующего 16 апреля был назначен ген. Эрдели. Хотя новый главноначальствующий отличался большим тактом и известными дипломатическими способностями, но трения с терскими властями продолжались и у него; в особенности после того, как в мае Донское правительство односторонним распоряжением отпустило из ростовской экспедиции 80 милл. Тереку и тем уменьшило зависимость Терского правительства от командования.

Проект организации Терско-Дагестанского края, данный генералом Эрдели на заключение Терскому правительству в середине мая, вызвал решительный протест последнего даже по основному вопросу о самом бытии «Терско-Дагестанской» власти... В «чрезвычайном» заседании по этому поводу Терское – правительство вынесло резолюцию[10]:

«Область войска Терского должна быть исключена из состава Терско-Дагестанского края с непосредственным подчинением войскового атамана Терского войска главнокомандующему В. с. Юга России генералу Деникину на равных основаниях с атаманами Донским и Кубанским. Поэтому проект закона об управлении Терско-Дагестанским краем к управлению территорией Терского казачьего войска не должен относиться. Это и должно лечь в основу переработки означенного закона во всей его совокупности, о чем и представить главноначальствующему Терско-Дагестанского края».

Терские правители и Круг желали, чтобы общерусская власть железным обручем сковала горские народы, и требовали особенно решительных военных мер против ингушей и чеченцев, угрожавших пределам области. Но, вместе с тем, настаивали, чтобы эта власть отнюдь не вмешивалась в суверенное существование Терека. В этом отношении они нашли полную поддержку в кубанских политических кругах, и первое чествование терских правителей в Екатеринодаре (27 мая) было ознаменовано речами, направленными против Добровольческой армии – «врага казачества», против командования и, в особенности, против Особого совещания...

Такое однобокое решение вопроса о построении кавказской власти было и несправедливо и неосуществимо... В записке, приложенной к приведенной выше резолюции и составленной по предложению Эрдели, терцы сообщали и ряд конкретных пожеланий: отдачу им Минераловодской группы, потому что с нею «политически тесно связаны казачьи станицы»; упразднение грозненского градоначальства, существование которого «со включением туда нефтяных казачьих земель создает у широких казачьих масс впечатление, что казачье достояние – промыслы – власть хочет оттянуть у Войска»; передачу «всего горного дела, в частности, нефтяного, на территории войска, как со стороны горнотехнического надзора, так и с хозяйственной,., исключительно в ведение Терского правительства»[11].

К этим чисто экономическим требованиям присоединялось и военное – чтобы атаман являлся «прямым начальником всех терских войсковых частей, вне зависимости от места их нахождения, и ему принадлежало право инспектирования и всех назначений».

Терское правительство обосновывало свои «претензии на некоторую долю государственной власти... революционной неустойчивостью момента» и выражало даже некоторую угрозу: «Если этого не учитывать и не считаться с этими взглядами широких казачьих демократических и общественных слоев войска, то возможно серьезное коренное расхождение во взглядах и пагубный для обеих сторон разрыв... Дело в том, что процесс революционного строительства еще продолжается».

Если отбросить всю обязательную в то время «революционную» терминологию, камень преткновения лежал, главным образом, в некоторых экономических вопросах, к которым я и Особое совещание, оберегая общерусские интересы, относились, быть может, слишком ригористически. Все остальное было только декорацией. Угроза была неуместна по адресу Армии-освободительницы и бессильна по существу. Ибо частичный даже увод весною частей армии с Кавказа на север, для отражения большевиков, обрушившихся на нас с Царицынского направления, вызвал совместное представление и атамана и главноначальствующего[12], рисовавшее такую картину:

«При наличии восстания «керменитов» в Осетии,., при взаимной кровной ненависти терцев, с одной стороны, и чеченцев и ингушей – с другой, (при) ясно обнаруженных намерениях (большевиков) наступать на Кизляр и Св. Крест, увод первой конной дивизии неизбежно приведет к отдаче (большевикам) Владикавказа,.. Грозного и Кизляра, что вызовет восстание всех горских народов и полный распад всего Терского казачьего войска, которое разбредется по станицам защищать свои пепелища».

Трения создавала, в сущности, только небольшая, но влиятельная часть псевдорадикальной и самостийной терской интеллигенции в правительстве и Круге[13], тогда как казачество было совершенно инертно, глубоко чуждо политической борьбе и сердечно расположено к Добровольческой армии; города же всемерно вырывались из подчинения отдельской (уездной) казачьей власти, и городские самоуправления, в конечном результате, настояли на проведении выборного производства, на основании закона Особого совещания. Даже революционная демократия, во образе «Севкагора»[14], в поисках выхода между «стремлением сословно-казачьих кругов растворить город в сельской казачьей массе, враждебной городской культуре», и «недоверием власть имущих кругов в Особом совещании, установивших опеку над целесообразностью действий городских самоуправлений»[15], – склоняясь явно на сторону второй комбинации...

Терский круг, собравшийся на вторую сессию в конце июня, просил меня прибыть на свое совещание, встретил и принимал чрезвычайно тепло. Говорили, что мой приезд уравновесил влияние кубанской делегации, работавшей весьма энергично против объединения Терека с командованием Добровольческой армии. Но в постановлении Круга о построении власти это отношение не проявилось. Круг стал на точку зрения правительства и отнесся отрицательно к предъявленной ему конституции Терско-Дагестанского края, подчеркнув особенно свое несогласие по вопросу о Грозном, Минеральной группе и о правах на недра.

Территория Терской области управлялась, поэтому, до конца двумя властями: ген. Эрдели правил на основании положения о Терско-Дагестанском крае, атаман Вдовенко – применительно к Терской конституции – со всеми отрицательными последствиями такой сепаратной деятельности.

Было бы долго и затруднительно перечислять все те разногласия, которые возникали между Терским правительством и командованием. Я приведу один лишь эпизод, характеризующий трагикомическое положение Владикавказской жел. дор., имевшей несчастье пересекать одиннадцать раз суверенные государства. В этом эпизоде, как в кривом зеркале, отражается вся лоскутная государственность Юга.

В июне – августе 1919 г. имела место следующая переписка: 1. От начальника управления торговли и промышленности Терского войска – Управлению Владикавказской ж. д., телеграмма 29 июня: «Терское войсковое правительство, являясь высшим органом правления в Терской области, сохраняет за собой всю полноту власти и вместе с нею неотъемлемое законное право, как такового, в издании законов и распоряжений в области. Отмена и запрет на провоз товаров, как по области, так и за пределы ее, по разрешениям на то Терского правительства лицами, не имеющими к нему никакого касательства[16], является незаконной, претендующей ограничить власть Войскового правительства. А потому Терское правительство требует в пределах Терской области исполнять распоряжения только Войскового правительства. Производить отправки грузов за пределы области – по разрешениям на то правительства, а по области – без всяких разрешений. 806. Уторгпром Орлушин.

2. От правителя Кабарды – Управлению Владикавказской дороги, сношение 3 июля, № 3799: «Управлением дороги сделано распоряжение начальникам станций Нальчик, Докшукино, Котляревская, Прохладная, Солдатская и Муртазово.., находящимся на территории Кабарды, не принимать никаких грузов без разрешительных свидетельств Терского правительства.

...Настоящим ставлю Вас в известность, что... Кабарда есть самостоятельное административное управление, в своих правах равное Терскому правительству, и одно лишь может запрещать или разрешать ввоз и вывоз в пределы и за пределы Кабарды. А потому, означенное распоряжение прошу отменить, поставив в известность гг. начальников вышеупомянутых станций и предписать им принимать товары к отправлению лишь по моим разрешениям и окружных Нальчикских управлений. Ген.-майор князь Бекович Черкасский».

3. От помощника правителя Кабарды – Управлению Владикавказской ж. д., сношение 10 июля, № 4999: «Советом при правителе Кабарды установлен самый минимальный налог с вывозимых из Нальчикского округа и ввозимых в таковой разных грузов... Вследствие этого прошу сделать распоряжение, чтобы вывозимые из Нальчикского округа и ввозимые грузы принимались для отправки и выдавались получателям по разрешениям Нальчикской окружной администрации. За помощника по гражданской части N. N.».

4. От ген. Эрдели – председателю Особого совещания, телеграмма 5 августа, № 4648, с просьбой «сделать распоряжение, и указать управлению Владикавказской ж. д., что оно должно исполнить приказания общегосударственных властей, каковым Терское войсковое правительство не является».

5. Главному начальнику военных сообщений отправлена предыдущая телеграмма, с резолюцией ген. Лукомского: «Что это за безобразие? Срочно прошу расследовать, отменить распоряжение и доложить. 7/VII».

6. От председателя Особого совещания – главноначальствующему Терско-Дагестанского края, сношение 8 августа, № 1011: «Мною сего числа сделано соответствующее распоряжение главному начальнику военных сообщений. Препровождая в копиях всю относящуюся к делу переписку, прошу распоряжений о беспрепятственном следовании грузов в пределах и из пределов вверенного Вам края. Ген. Лукомский».

Так жили и правили власти Юга. И только благодаря сознанию смертельной опасности, в случае разрыва, отсутствию в массе Терского казачества всяких самостийных тенденций, личным отношениям ген. Эрдели с некоторыми терскими деятелями, в том числе с атаманом .Вдовенко и председателем Круга Губаревым, наконец, умеренности и общероссийским тенденциям атамана, государственный механизм на Кавказе мог работать в течение года, правда, с перебоями, но без потрясений, которые имели место на Кубани.

Но, стремясь к возможной независимости от власти вооруженных сил Юга, Терек считал себя всегда неразрывной частью Единой России, не вел, по крайней мере, с нею заблаговременно торга о пределах своих вольностей и не обеспечивал их требованием «федерации» или «конфедерации» – понятий, столь ярко выдвинутых русской смутой и столь чуждых в устах коренной русской области, – по отношению к своей стране. Это значительно умеряло остроту терской фронды.

А Терское правительство, пройдя несколько месяцев горьким, тернистым путем власти, пришло к заключению: «При такой обстановке (большевизма и восстания горцев) мысль о создании новых форм государственной и общественной жизни, в соответствии с выдвинутыми идеями местного самоуправления, замирает, так как приходится думать больше не о гражданском устроении жизни, а о защите свободы и физической безопасности граждан. Правильная сознательная работа возможна только в нормальных условиях спокойной, мирной жизни»[17].



[1] Будущий атаман.

[2] «Протест Осетии», подписанный правителем Хабаевым и 9 членами совета. Осень 1919 года.

[3] Из протокола заседания. Февраль 1919 года.

[4] Владикавказ – спорный пункт между тремя племенами.

[5] Общегосударственное значение нефтеносного района, находящегося в пределах Терека и Чечни.

[6] Общероссийская здравница, созданная на государственные средства.

[7] См. т. III, гл. XXXVII.

[8] От 31 марта 1919 г., № 1276.

[9] Кавказская добровольческая армия перебрасывалась на север.

[10] Письмо предс. правительства от 13 мая 1919 г., № 2757.

[11] В нашем проекте «Основных положений» вопрос о недрах трактовался следующим образом:

«IV. Недра земли в пределах Терского казачьего войска принадлежат их собственникам, на основании прежде изданных по сему предмету законов. Пользование доходами с нефтеносных земель, принадлежащих войску Терскому, сохраняется за ним на существующих основаниях.

V. Управление грозненскими нефтяными, а также всеми другими горными промыслами на территории войска Терского в техническом отношении, независимо от того, кто состоит владельцем их, принадлежит общегосударственной власти и осуществляется местным горным надзором, а через его посредство центральным горным ведомством.

VI. Регулирование добычи нефти и правильного распределения ее в соответствии с интересами всей страны принадлежит общегосударственной власти».

[12] Телеграфный доклад по поводу переброски 1-й конной дивизии.

[13] Немалую роль играл в этом деле и известный ген. Комиссаров, приписавшийся к одной из станиц и выбранный казаками членом Круга. В это время Комиссаров носил личину крайне правого и пользовался поддержкой этих кругов, враждебных одновременно и самостийности и командованию Добровольческой армии.

[14] Северо-кавказский союз городов.

[15] Резолюция пленума Севкагора. Май 1917 года.

[16] Надо понимать – органы Особого совещания.

[17] «Программа Терского правительства» 10 ноября 1919 года.