Анакреонт (ок. 570/559 – 485/478 до Р. Х.)

 

 

Всю свою жизнь посвятил ты, о, старец веселый.
Трем божествам только: Эросу, музам и Вакху.
Антипатр Сидонский

 

Биография Анакреонта

Поэзию ионийского певца Анакреонта можно считать продолжением эолийской поэзии Сапфо и Алкея. Она сходится с их поэзией как во внешней своей форме, так и в духе, и в содержании; песни Анакреонта, точно так же как и песни Алкея и Сапфо, служат выражением его чисто личных, субъективных чувств. При этом, однако, не следует упускать из виду, что Анакреонт был ионянин, а не эолиец, что он прославился полвека спустя после Алкея и Сапфо и жил в такое время, которое было вовсе не похоже на время жизни эолийских поэтов.

Анакреонт, сын Скифина, родился около 570 г. до Р. X. в ионическом городе Теосе, на малоазиатском берегу, в северо-западном углу Каистрийского залива. Этот красивый залив, к которому с севера примыкает мыс Мимас и остров Хиос, а с юга – мыс Микале и остров Самос, был окружен целым рядом цветущих торговых городов, из которых наиболее значительными были Колофон и Эфес. Свое название этот залив получил от реки Каистра (теперь – Карасу), которая, вытекая от знаменитой в мифологии горы Тмола, впадает в море близ Эфеса, и особенно прославлялась поэтами за красоту своих берегов и за своих лебедей. Города, расположенные по берегу залива, находились в оживленных сношениях как между собою, так и с остальными городами ионического поморья, в том числе и с Теосом; их торговые суда ходили по всему Средиземному морю, в Египет и в Эвксинский Понт, на остров Кипр и к берегам Испании, где повсюду были рассеяны греческие колонии и торговые фактории; мореплаватели развозили произведения ионийской промышленности по отдаленным странам и привозили в свое отечество сокровища этих далеких земель. Хотя город Теос, родина Анакреонта, был очень невелик, однако оживленная деятельность всего прибрежья не могла не иметь на него своего влияния. В такой обстановке, среди прекрасной природы, возбуждающей непосредственное чувство, среди оживленной деятельности, расширяющей умственный кругозор.

Анакреонт

 

Юноша, подобно Анакреонту, чувствовавший влечение к поэзии, должен был найти разнообразные мотивы и поддержку для своей деятельности. Поэтическое дарование появилось у Анакреонта, вероятно, еще в юности, которую он провел в своем родном городе и его окрестностях; здесь же, по всей вероятности, он начал петь свои веселые песни. Его муза служит прежде всего любви и веселому обществу, которым так охотно увлекаются молодые люди.

 

 

Жизнь и поэзия Алкея представляют беспокойную, страстную политическую борьбу; поэзия Анакреонта имеет своим предметом исключительно частную жизнь. Правда, в то время,когда жил и действовал Алкей, ионические города переживали период жестокой борьбы между партиями; но в течение первой половины VI в. до Р. X. эта борьба мало-помалу сменилась спокойствием. Аристократия уступила требованиям среднего класса общества, и введение тимократических учреждений положило конец борьбе партий. С того же времени, как эти города подпали под власть соседних лидян, внутренняя жизнь их сделалась еще спокойнее. Смирна и Колофон еще в 570 г. подчинились лидийскому царю Алиатту, а со вступлением на престол Креза (563) верховную власть лидийского царя признали и другие ионические города. Но власть Креза, очень расположенного к грекам, была довольно мягка и не тягостна для них; его греческие подданные платили умеренную дань и могли, оставив в стороне политические раздоры, мирно заниматься торговлей и промышленностью. Благодаря своей энергичной деятельности, эти города сумели приобрести довольно значительные богатства; жители их, при врожденной наклонности к веселой, ничем не стесняемой жизни, – наклонности, которая развилась еще более вследствие постоянных сношений с лидийской столицей, погруженной в азиатскую роскошь, – охотно предавались чувственным наслаждениям, окружая себя блеском и роскошью. Если от этого и уменьшалась воинственная энергия и мужество, то ионяне все-таки не теряли их окончательно; только эта энергия и настойчивость проявлялись теперь не в политических делах, а в торговле, промышленности, мореплавании и особенно в высшей духовной жизни. Тогда-то ионяне впервые стали заниматься географическими и историческими исследованиями, которые особенно развились вследствие сношений с далекими, чуждыми странами, – стали изучать естественные науки и философию; они прежде других греков перешли от поэзии к прозе, а также усердно занялись изящными искусствами – архитектурой, скульптурой, художественной обработкой металлов. Эти занятия украшали внешнюю обстановку жизни; внутренняя сторона её украшалась поэзией, которая, отрешившись от политики и высших национальных интересов, служила только интересам частной жизни, воспевая наслаждение её благами. Представителем этого направления поэзии служит Анакреонт; предметы, его вдохновляющие – веселое общество, любовь, вино и песни.

Анакреонт успел уже приобрести своими песнями довольно значительную известность в ионических городах, когда привольная жизнь ионян понесла чувствительный удар с уничтожением лидийского господства. В 549 году столица Лидии, Сарды, была взята персидским царем Киром; Крез попал в плен; и так как ионийские города в Малой Азии не хотели признавать над собою верховной власти победителя, то они были покорены поодиночке силою оружия. Это продолжалось до 545 г. Полководец Кира Гарпаг осадил город Теос и обложил его со всех сторон, так что жители города, видя, что всякое сопротивление бесполезно, решились, для спасения своей свободы, выселиться. Они переехали на кораблях на фракийский берег, в город Абдеру, незадолго до этого оставленный греческими поселенцами; другая же часть теосцев основала на киммерийском Босфоре город Фанагорию.

Относительно Анакреонта здесь возможны только предположения. Страбон говорит: «Оттуда (из Теоса) происходил певец Анакреонт, во времена которого теосцы покинули свой город и переселились в Абдеру». Мы не знаем, был ли Анакреонт в это время еще в Теосе, или уже переселился на остров Самос. Некоторые полагают, что он вместе со своими согражданами отправился в Абдеру и оттуда был приглашен Поликратом в Самос; другие, напротив, думают, что во время падения Теоса, он отправился прямо к Поликрату. Вероятно, однако, что он жил некоторое время в Абдере, что видно из одной эпиграммы, сочиненной им на смерть одного воина из этого города; кроме того, в одном из его стихотворений упоминается фракийское племя синтиев; но когда именно был он в Абдере – этого мы не можем определить. У Имерия находится известие, что отец Поликрата, по просьбе сына, пригласил к нему Анакреонта в качестве воспитателя. Когда это было – с точностью неизвестно; верно только то, что Анакреонт был при дворе Поликрата во времена наибольшего процветания власти самосского тирана. Если он был сначала его воспитателем, то можно предположить, что Поликрат, возмужав и сделавшись властителем Самоса, удержал при себе своего учителя, как друга и советника.

 

Анакреонт и тиран Поликрат

Поликрат был сын богатого самосского аристократа Эака. Своею щедростью он приобрел расположение народа и в 536 г. одним смелым ударом уничтожил господство знатных землевладельцев и сам сделался тираном. Во время праздника Геры, когда знатные гоплиты, участвовавшие в торжественной процессии, сложили свое оружие, чтобы принести жертву, Поликрат с 15 вооруженными людьми захватил их щиты и копья, передал это оружие народу и приказал перебить предводителей знати. Затем он занял городской кремль и при помощи войска, присланного ему наксосским тираном Лигдамидом, подавил всякое сопротивление. Сначала он разделял правление с двумя своими братьями – Пантагнотом и Силосоном; но вскоре избавился от первого из них при помощи убийства, а второго изгнал с острова. В то время Самос, благодаря своему земледелию, торговле и промышленности, был самым богатым из всех островов Архипелага; опираясь на это богатство, Поликрат, бывший, по свидетельству Геродота, наиболее предприимчивым из всех тиранов, создал такую сильную власть, что господствовал над всем Архипелагом. Многие острова и береговые города платили ему дань; гордый повелитель Самоса украшал свой остров всем, что только могли доставить тогдашняя роскошь и искусство. На высоком холме «старого города» (Άστυπαλαιά) стоял его великолепный, издалека видный дворец; там находился его блестящий двор, который своим богатством и роскошью мог посоперничать с дворами восточных царей. Туда являлись разного рода художники, желавшие служить Поликрату и украшавшие его дворец произведениями своего искусства. Даровитые поэты наслаждались всеми благами жизни вместе со своим повелителем и придавали его двору особый блеск; во главе их стоял Анакреонт, ближайший друг тирана, и рядом с ним – Ивик, из Регия (в южной Италии), так же, как и Анакреонт, воспевавший преимущественно любовь.

Поликрат был человек предприимчивый и энергичный, но в делах, касающихся власти, вполне бессовестный и не останавливавшийся ни перед каким преступлением. На поддержание и расширение своей власти он тратил много денег и пользовался всеми возможными средствами, чтобы доставать эти деньги. Он занимался морскими разбоями в обширных размерах, не щадя ни врагов, ни друзей; он радушно принял у себя богатых лидийцев, бежавших из Сард от преследований персидского сатрапа, и затем велел убить их, чтобы овладеть их деньгами. Впрочем, любовь его к поэзии и искусству показывает, что в его натуре были и человечные стороны, которыми он мог быть доступен влиянию своего друга и товарища Анакреонта. В своих действиях Поликрат шел вполне самостоятельным путем и не терпел постороннего влияния; но в мелочах, хотя бы и политического характера, он, конечно, выслушивал и советы друзей, в особенности же Анакреонта, который пользовался полным его доверием и был его товарищем в радости и горе. «Поликрат уважал Анакреонта, говорит Элиан, и доверял ему; его общество и стихи доставляли Поликрату удовольствие». Максим Тирский также говорит, что Анакреонт «укротил» самосца Поликрата, окружив его тиранию любовью Смердиса, кудрями Клеобула, флейтой Вафилла и звуками ионийских песен. Анакреонт был человек светский, блестяще образованный; он мог понравиться Поликрату своим ловким обращением и придать придворной жизни в Самосе особенную привлекательность.

 

Стихи Анакреонта

В Самосе веселая лирика Анакреонта достигла своего полного процветания. Материалом для его произведений служила преимущественно роскошная придворная жизнь, наслаждениям которой он предавался беспрепятственно, хотя и с мудрой умеренностью, не жертвуя чувственным удовольствиям свободою духа и не делаясь рабом страстей. Вероятно, в стихах Анакреонта прославлялся сам Поликрат, так как, по свидетельству Страбона, его поэзия заключала в себе многое относящееся к этому тирану. Но в дошедших до нас стихотворениях мы этого не находим; вообще, до нас дошли только такие стихи Анакреонта, в которых нет ничего личного, ничего местного. В них нередко упоминаются красивые мальчики, которых Поликрат, по примеру азиатских царей, держал у себя при дворе. Анакреонт, шутя и серьезно, заигрывал с ними; он прославлял их красоту, искал их любви, участвовал вместе с ними в пирах и попойках, в музыкальных увеселениях, в пении и игре в кости. «Но поэт не был развратником, – говорит Элиан. – Он любил больше душу, чем тело». Максим Тирский замечает: «Он любит всех красивых мальчиков и всех их хвалит; его песни наполнены описаниями кудрей Смердиса, глаз Клеобула, юношеской прелести Вафилла. Но в них мы видим и разумную меру. Он говорит: «Я поиграл бы с тобою, так как ты очень мил»; «я люблю все хорошее»; «меня любят мальчики за мои речи, так как я умею говорить им приятное». Одному из своих любимцев он говорит:

 

«Мальчик с девичьим лицом!
Я к тебе пылаю страстью,
Ты ж, как будто, и не видишь
Нежных чувств моей души»

 

Этот мальчик был, по всей вероятности, красивый Левкасп, к которому Анакреонт в другом стихотворении обращается с такими словами: «Я ударяю в струны своей лиры, о, Левкасп, а ты хочешь играть и резвиться без меня». В другом стихотворении он жалуется, что мальчик не хочет с ним играть, и грозится, что он полетит на Олимп и пожалуется Эроту, чтобы тот наказал его своими стрелами; если же Эрот этого не сделает, то Анакреонт перестанет воспевать сладкозвучными песнями этого бога.

В числе возлюбленных Анакреонта был также юноша Вафилл, увеселявший Поликрата во время пиров игрою на флейте и кифаре; бронзовая статуя Вафилла, в костюме и позе кифариста, была поставлена в храме Геры в Самосе. Кроме Вафилла, Анакреонт любил Смердиса, Клеобула, Симола и др. Смердис, фракийский мальчик, чрезвычайно красивый, был подарен Поликрату фракийскими греками и был особенно дорог тирану. Анакреонт также полюбил его, и оба они – тиран и поэт – соперничали друг с другом, стараясь привлечь его к себе, один – дорогими подарками, другой – прекрасными песнями. Из ревности или по прихоти, желая грубым образом подшутить над поэтом, Поликрат приказал остричь роскошные кудри мальчика, много раз воспетые Анакреонтом, и тем обезобразил его. Анакреонт заявил себя в этом случае, как умный придворный, умеющий переносить недостойные шутки своего государя. Вероятно, он в душе сильно рассердился на этот поступок; но сделал вид, будто он верит, что Смердис сам лишил себя своего украшения, и в своих стихах стал жаловаться на безумие и дерзость мальчика, «восставшего против своих кудрей» и «снявшего безукоризненное украшение своего чела».

В особенности любил Анакреонт Клеобула. Один из его стихов начинается словами: «Я люблю Клеобула, я стремлюсь к Клеобулу, я вечно предан Клеобулу». Максим Тирский передает анекдот о том, как однажды Анакреонт, будучи еще молодым человеком, бродил в пьяном виде, с венком на голове, в Панионии, близ Приены, где ионяне обыкновенно назначали свидания, и – сам того не желая – столкнулся с кормилицей, державшей на руках ребенка, причем еще обругал её и её мальчика. Кормилица, не отвечая на его брань, стала молиться Эроту, чтобы он заставил этого бесстыдника хвалить и прославлять мальчика, которого он теперь обругал. Бог исполнил её желание. Мальчик вырос и сделался прелестным Клеобулом; Анакреонт страстно влюбился в него и неоднократно восхвалял обруганного прежде мальчика. В песне к Дионису он просит этого бога о любви Клеобула:

 

«Ты, с кем Эрос властительный,
Афродита багряная,
Черноокие нимфы
Сообща забавляются
На вершинах высоких гор,-
На коленях молю тебя:
Появись и прими мою
Благосклонно молитву.
Будь хорошим советником
Клеобулу! Любовь мою
Не презри, о великий царь,
Дионис многославный!»

(Перевод В. Вересаева)

 

Здесь поэт обращается к богу вина с просьбою помочь ему в любви; в другом стихе Анакреонт говорит, что вино защищает его от стрел Эрота:

 

«Дай вина с водою, мальчик!
Принеси венок душистый
И цветов, чтобы успешно
Мог с Эротом я сразиться»

 

Иногда Анакреонт бежит от жестокого бога любви, который, по его словам, так сильно мучит его:

 

«Тяжело ударяющим молотом,
Как кузнец раскаленный металл,
Поражает он бедную грудь мою,
Обливая холодной водой»

«Безотрадно не любить,
Безотрадно полюбить,
Безотраднее – любовью
Отвергаемыми быть.
Все Эрот ногами топчет –
Знатность, мудрость и добро,
И глядят с почтеньем люди
На одно лишь серебро.
Проклят будет тот, кто первый
Серебро боготворил:
За него не стало братьев,
За него родной не мил,
За него – убийства, войны,
И – ужаснее всего –
Мы, влюбленные, повсюду
Погибаем за него.

(Перевод Л. А. Мея)

 

От времени до времени поэт, упоенный любовью, «низвергается с левкадской скалы», желая избавиться от своей страсти.

 

 

Любовь и стихи Анакреонта посвящаются также и женщинам. Но эти красавицы, принимавшие участие в удовольствиях мужчин, в танцах и играх, были у ионян, как и в Афинах, не свободные гражданки, а гетеры – иностранки и вольноотпущенные, которые старались привлекать мужчин своею образованностью и любезностью и свободно жили с ними, что не позволялось гражданкам. Страсть Анакреонта как к красивым мальчикам, так и к женщинам была не очень сильна, и его любовные признания зачастую отзываются шуткой. Например:

 

«Кобылица молодая,
Честь кавказского тавра,
Что ты мчишься, удалая?
И тебе пришла пора;
Не косись пугливым оком,
Ног на воздух не мечи,
В поле гладком и широком
Своенравно не скачи.
Погоди; тебя заставлю
Я смириться подо мной:
В мерный круг твой бег направлю
Укороченной уздой»

(Перевод А. С. Пушкина)

 

Анакреонт не особенно огорчается и тем, что на него не обращает внимания лесбиянка, упоминаемая в следующих стихах:

 

«Бросил шар свой пурпуровый
Златовласый Эрот в меня
И зовет позабавиться
С девой пестрообутой.
Но, смеяся презрительно
Над седой головой моей,
Лесбиянка прекрасная
На другого глазеет».

(Перевод В. Вересаева)

 

Серьезнее, по-видимому, была любовь поэта к «белокурой Эврипиле», так как ревность к сопернику заставила Анакреонта даже написать ругательное стихотворение в стиле Архилоха. «Белокурой Эврипиле полюбился бродяга Артемон. Прежде он носил дырявый плащ, потертую шапку, деревянные подвески в ушах, а на плечах – грязную овчину, остаток старого щита. Он таскался с торговками и разгульными женщинами и позором добывал себе хлеб. Часто его забивали в колодки, драли нещадно кнутом, рвали ему волосы и бороду. А теперь он разъезжает в колеснице, носит золотые серьги и зонтик из слоновой кости, подобно женщине».

Эти ругательства Анакреонта против Артемона относятся не столько к его внутренним качествам, сколько к внешним явлениям его жизни. То же внешнее направление, ту же поверхностность мы находим и в песнях, относящихся к вину. Алкей особенно прославляет действие вина на душу; Анакреонт видит в вине только средство для развлечения. Как в любви, он умеет оставаться свободным от страсти, говоря: «Я люблю и не люблю, я томлюсь и не томлюсь», так и в наслаждении вином он соблюдает благоразумную умеренность, и его пьянство – скорее поэтический вымысел, чем действительный факт. Он ненавидит чрезмерное пьянство и шумные пиры

 

«Нет, не люблю я за кубком слушать шумные речи
О кровавой войне и раздорах;
Кто Афродиту, Эрота и муз прославляет за пиром,
Тот приятен в своих разговорах»

 

Слуге своему Анакреонт говорит:

 

«Что же сухо в чаше дно?
Наливай мне, мальчик резвый,
Только пьяное вино
Раствори водою трезвой.
Мы не скифы, не люблю,
Други, пьянствовать бесчинно:
Нет, за чашей я пою
Иль беседую невинно».

(Перевод А. С. Пушкина)

 

Чувствуя, что выпил несколько больше обыкновенного, Анакреонт сердится на себя и восклицает: «Что это? Я, кажется, стал пьяницей?» Когда однажды хозяин хотел удержать его у себя, он отвечал ему: «Я пьян; разве ты не пустишь меня домой?» Поэтому совершенно неверно представляет его Леонид Тарентский в одной из своих эпиграмм:

 

«Смотри: старик Анакреонт, упившийся вином,
Стоять не может на ногах; с него свалился плащ,
И башмаки он растерял; а все еще бренчит
На лире: восхваляет он Вафилла своего.
О, Вакх! смотри, чтобы старик, споткнувшись, не упал»

 

Древние называли Анакреонта «мудрецом». При этом они указывали на его мудрую умеренность в наслаждениях, которые он умел делать более благородными. Благодаря тому, что он никогда не позволял себе слишком сильно увлекаться страстью, он сохранил способность к наслаждениям до глубокой старости. В стихах Анакреонта виден умный, талантливый ионянин, весело смотрящий на мир и живущий без сильного, глубокого чувства, – совсем не похожий на Алкея и Сапфо, отличавшихся искренностью, задушевностью и силою чувства. Серьезного, нравственного миросозерцания в стихах Анакреонта нет. Любовь и вино, пение и пляска, веселая компания – вот, что составляет для него высшее наслаждение в жизни. У него нет также ни богатства, и глубины мыслей; но его песни привлекают своей легкостью и грациозностью, своей непритязательной веселостью и свежестью чувства. Язык его также легок и прост, но свеж и приятен. Стих мягкий и не всегда строго выдержанный.

Позднейшие греки представляли себе стихотворца Анакреонта, служителя муз, Эрота и Вакха, веселым старцем, которому годы не препятствуют наслаждаться жизнью. Афиняне, у которых он, после смерти Поликрата, прожил довольно долго, поставили в своем акрополе статую, представлявшую его в виде согретого вином и поющего старца. Такое же представление о нем перешло и в потомство. В числе стихов Анакреонта также есть немало таких, в которых он называет себя стариком; напр.:

 

«Поредели, побелели
Кудри – честь главы моей,
Зубы в деснах ослабели
И потух огонь очей.
Сладкой жизни мне немного
Провожать осталось дней;
Парка счет ведет им строго,
Тартар тени ждет моей.
Страшен хлад подземна свода!
Вход в него для всех открыт,
Из него же нет исхода:
Всяк навеки там забыт»

(Пер. А. C. Пушкина)

 

Но и эти жалобы, по-видимому, не особенно огорчают старика, несмотря на то, что он очень любил жизнь. Анакреонт нередко подшучивает над своей сединой. «Эрот, увидав мою седую голову, взмахнул крыльями и пролетел мимо», говорит Анакреонт в одном из своих стихов.

 

Анакреонт в Афинах

В 522 г. блестящие времена жизни на Самосе окончились. Счастье Поликрата, которому так долго удавались все предприятия, внезапно и неожиданно изменило ему. Знаменитое пожертвование перстня, самой дорогой для него вещи, не помогло ему; зависть богов – говоря словами Геродота – погубила его; мы должны сказать, что его погубило собственное корыстолюбие, Персидский наместник в Сардах, Оройт, заманил его золотом в Магнезию и там распял его. Секретарь Поликрата Меандрий сделался тираном самосским. Но царь персидский Дарий в 516 г. изгнал его и передал власть брату Поликрата Силосону, под верховным покровительством Персии.

После смерти Поликрата Ивик и Анакреонт оставили остров Самос. Ивик был впоследствии убит разбойниками недалеко от Коринфа, отправляясь на истмийские игры. Гиппарх афинский, сын Писистрата, послал за Анакреонтом на Самос парадно разукрашенную 50-весельную галеру, на которой поэт и приехал в Афины. Здесь, при дворе Писистратидов, хотя он я не нашел той утонченной роскоши, какая была в Самосе, но все-таки увидел жизнь, украшаемую искусством и поэзией. Писистрат своими великолепными сооружениями, собранием и обнародованием гомеровских и других древних поэм много сделал для пробуждения умственной жизни в Афинах; его сыновья – Гиппий и особенно младший брат последнего, Гиппарх, человек очень образованный, заведовавший внутренними делами правления, действовали в том же духе. Гиппарх старался привлекать в Афины знаменитейших поэтов своего времени не только для того, чтобы придать своему двору особенный блеск, но и вследствие действительной любви к поэзии. В Афинах жили тогда Лас Гермионский, Симонид Кеосский и, наконец, Анакреонт, с которым Гиппарх познакомился еще раньше, когда поэт на короткое время приезжал в Афины.

Анакреонт, человек ловкий и светский, давно уже привыкший непринужденно обращаться с знатными людьми, скоро освоился в Афинах, где, несмотря на его старость, музы и Эрот, благосклонные к нему в Самосе, все еще не покидали его. В числе других он полюбил и стал воспевать одного юношу из знатного дома, Крития, сына Дропидова (это был дед того Крития, который играл такую знаменитую роль в эпоху 30-ти тиранов). Анакреонт сблизился также и с Ксантиппом, отцом знаменитого Перикла и родственником известного впоследствии законодателя Клисфена. Упомянутую нами выше статую Анакреонта афиняне поставили в акрополе рядом со статуей Ксантиппа. Благодаря этим дружеским отношениям с знатными афинскими семействами, Анакреонт мог остаться в Афинах и после убиения Гиппарха (514) и изгнания Гиппия (510). Что он пользовался уважением афинских граждан и не считался только придворным певцом Писистратидов – это видно уже из того, что афиняне-республиканцы поставили в своем акрополе его статую.

 

Смерть Анакреонта

Когда Анакреонт оставил Афины и куда именно он оттуда отправился – неизвестно. Предполагают, что он отправился к гостеприимным фессалийским династам Алевадам, которые, несмотря на свою чисто фессалийскую распущенность, отличались любовью к науке и искусству. Некоторые же думают, что Анакреонт из Афин возвратился в свой родной город Теос, в котором после разрушения снова собралось несколько семейств прежних жителей. В отрывке одного стихотворения высказывается чувство тоски по родине: «Моя бедная родина, так много страдавшая, я снова хочу тебя видеть». Из Теоса он отправился в Абдеру – вероятно, в то время, когда ионяне, под предводительством Гистиея, восстали против персов; в Абдере же он, по всей вероятности, и умер. В одной эпиграмме, приписываемой Симониду Кеосскому, говорится о могиле Анакреонта в Теосе; но эта эпиграмма – позднейшего происхождения; она написана, вероятно, Леонидом Тарентским, жившим около 280 г. до Р. X. Если в Теосе и действительно находилась могила Анакреонта, то это мог быть кенотаф, почетная гробница, какие нередко ставились в честь знаменитых людей у них на родине. Следовательно, эта эпиграмма вовсе не доказывает, что смерть застигла Анакреонта в Теосе. Он умер 85 лет от роду, по преданию – подавившись сухой ягодой винограда, так что бог, которому он служил всю свою жизнь, взял его к себе посредством своего же дара. Теосцы поставили в честь его статую и изображали его на своих монетах. Прекрасная мраморная статуя старца Анакреонта и теперь еще находится в вилле Боргезе; на одной вазе, находящейся в британском музее, Анакреонт изображен играющим на кифаре в кружке юношей.

 

Анакреонтическая поэзия

Анакреонт, певец вина и любви, – наиболее известный из всех древних поэтов; выражение «анакреонтическая поэзия» сделалось родовым понятием. Но представление, составленное об Анакреонте и его поэзии в новейшее время, основано не столько на действительно принадлежащих ему и дошедших до нас отрывках, сколько на небольших стихотворениях, известных под названием «анакреонтических песен» (Άνακρεόντεια) и относящихся к позднейшему времени. В александрийскую эпоху, когда поэтическая сила эллинов уже истощилась и могла производить только небольшие стихотворения, поэты-эпиграмматисты с особенным усердием принялись за подражания Анакреонту, увлекаясь формой и вечно юным содержанием его песен о любви и вине. Начиная с александрийской эпохи, подобные песни сочинялись, с большим или меньшим успехом, в продолжение нескольких столетий, до времен византийских. Некоторые из них привлекают нас своей легкостью и грациозностью; но вообще они стоят гораздо ниже подлинных произведений Анакреонта; именно, они лишены той исторической, личной подкладки, которую мы всегда находим в подлинных анакреонтовских песнях, навеянных жизнью. Здесь в бледном и отвлеченном виде представляются известные общие места поэзии, напр., веселая старость, прославление любви и вина, сила и хитрость Эрота и т. п., нередко с большим остроумием, но почти всегда сухо и монотонно. Стих этих произведений однообразен и отличается искусственностью, а нередко и ошибками, язык – самый заурядный. Лучшие из этих песен, которых дошло до нас более 60 в сборнике, составленном Константином Кефалою (X в. по Р. X.), принадлежат александрийскому периоду.

Заключим биографию Анакреонта упомянутой выше эпиграммой, которая приписывалась Симониду, но, по всей вероятности, принадлежит Леониду Тарентскому:

 

«Здесь спит Анакреонт. Теосская земля
В себе бессмертного сокрыла.
Эроты, грации внушали старцу песнь,
И с песней он сошел в могилу.
В Аиде мрачном он грустит; но не о том,
Что солнце там уже не светит; –
Грустит он, что тебя, о, юноша Мегист,
Тебя, о, Смердис, он не встретит...
Но с вами разлучась, певец не замолчит,
И в аде песнь его, как на земле, звучит».