Причины Сицилийской экспедиции и подготовка к ней

Никиев мир, прерывавший Пелопоннесскую войну в 421-415 гг. до Р. Х., не был прочен. Поводом к возобновлению войны были события в Сицилии, в 416 году. Война афинян против Сиракуз и других сицилийских городов, начатая ими с 427 года, была, вообще, довольно удачна, но в 424 году усилия одного сицилийского патриота положили конец ей. Следуя примеру двух городов, которые в предшествовавшую зиму отделились от своих союзников и заключили между собою мир, другие сицилийские государства послали в один из этих городов депутатов для переговоров о прекращении войны. На этом собрании уроженцу Сиракуз Гермократу удалось убедить своих соотечественников в неблагоразумии давать повод ко вмешательству афинян в дела Сицилии, и в необходимости, для выгод всех государств острова, удалить их оттуда и прекратить для этого все внутренние распри. Вследствие этих соображений сицилийцы заключили всеобщий мир, и афинский флот, оставленный своими союзниками, был вынужден вернуться в Элладу. По возвращении его в Афины, народ наказал трех главных начальников за то, что они не сумели помешать заключению союза. Их заподозрили в подкупе, и двоих из них сослали, а третий, пользовавшийся большою популярностью, был приговорен к уплате денежной пени.

Восемь лет спустя (в 416 году), сицилийские города Сегеста и Селинунт поссорились между собою. Селинунт поддерживали могущественные Сиракузы, а Сегеста решила просить помощи Афин. В исполнении этой просьбы знаменитый афинский деятель Алкивиад увидел вернейший путь к тому, чтобы получить первую роль в отечестве, и потому употребил все бывшие в его руках средства, чтобы расположить народ в пользу этого предприятия. Он представил афинянам, что оно даст их городу превосходнейший случай не только покорить Сиракузы, могущественный дорийский город, но и утвердить демократию во всей Сицилии, и таким образом сделать первый шаг к всемирному владычеству. Благоразумные граждане, в том числе Никий, старались основательными возражениями удержать народ от увлечения; но усилия их были напрасны. Победа осталась за Алкивиадом, план которого льстил самолюбию народа. В 415 году до Р. Х., без всякого знания о положении дел, было решено отправить экспедицию на Сицилию, чьи размеры и населенность не были даже приблизительно известны большей части афинян, и чьё завоевание составляло почти столь же трудную задачу, как покорение Пелопоннеса.

Приготовления афинян к Сицилийской экспедиции были громадны. На это опасное предприятие они употребили все сокровища государства, все отборнейшие войска свои и самые лучшие корабли. Флот, снаряженный ими, состоял из ста тридцати четырех больших кораблей, из которых тридцать четыре были выставлены союзниками. В войске, составленном из афинян, аргосцев, мантинейцев и других союзников, считалось 5,100 тяжеловооруженных и 1,300 человек легких воинов. Никогда еще отдельное греческое государство не снаряжало таких значительных сил. И правительство, и граждане, участвовавшие в этом вооружении лично или триерархиями, не щадили ничего, чтобы дать экспедиции возможно блистательный вид. Все население Афин соперничало в усилиях, чтобы и войско и флот не имели себе подобных, прославили могущество родного города перед лицом всей Греции и соответствовали тем блестящим ожиданиям и надеждам, ради которых экспедиция снаряжалась. Начальниками её сделали Никия, Ламаха и Алкивиада. Только такой человек, как Алкивиад, был в состоянии с успехом выполнить предприятие, где всего нужнее было умение приобрести доверие армии и флота и искусство вести переговоры с враждующими партиями различных сицилийских государств, а тактические сведения являлись уже на втором плане. К несчастию для Афин, армия лишилась этого предводителя, вскоре после высадки своей в Сицилии.

 

Процесс гермокопидов

Алкивиад имел в Афинах очень много врагов, потому что его роскошь и оргии, так же как громадные дерзкие планы, обнаруживавшиеся при каждом удобном случае, заставляли многих афинян подозревать его в стремлении к единовластию. До отправления флота, они чрезвычайно деятельно, но напрасно старались отнять командование у Алкивиада и отдать его в другие руки. Флот отплыл, но враги продолжали замышлять гибель Алкивиада и для этого воспользовались происшествием, случившимся в Афинах. В этом городе было множество так называемых гермов, маленьких четырехугольных столбов, верхний конец которых был изваян в виде человеческой головы, и которые считаются остатками первобытного способа изображать людей и богов. Гермы ставились на площадях, перед храмами и жилищами и служили украшением и указательными столбиками, но так как большая часть из них была посвящена богу Гермесу, то их считали отчасти священными. Однажды ночью, незадолго до отплытия флота, почти все эти гермы были изуродованы.

В государстве, где право не зависит от буквы закона, все приносится в жертву суеверию, страстям и ненависти партий. В этом отношении все равно, зависит ли правительство от произвола одного лица, платящего дань страстям и предрассудкам, или от прихотей многочисленной, грубой демократической толпы. Суеверие берет верх над религией, всякий поступок можно назвать преступным заговором, и обвинить в нем кого угодно. Происшествие с гермами взволновало Афины, и враги Алкивиада воспользовались этим, чтобы возбудить в народе подозрение, что преступление это совершено Алкивиадом и товарищами его ночных похождений. В то же время был распущен слух, что Алкивиад осквернил элевсинские таинства, осмелившись, вместе со своими приятелями, пародировать во время оргии священные церемонии Элевсина. Вместе с этими слухами, которыми старались взволновать народ, в нем распространяли мнение, что такие поступки Алкивиада имеют связь с его тайными посягательствами на свободу и учреждения государства.

Алкивиад

Алкивиад

 

Поняв намерения своих врагов, Алкивиад потребовал перед отъездом в поход, чтобы над ним было наряжено следствие, но враги его употребили все средства, чтоб воспрепятствовать этому. Однако Алкивиад имел в Афинах громадное влияние. Молодежь боготворила его, старики боялись, мантинейская и аргосская часть армии, согласившаяся идти в поход только ради его, могла в случае его осуждения отказаться от участия в экспедиции. Потому, можно было считать несомненным, что Алкивиад, правый или виноватый, будет оправдан во всяком случае. Во избежание такого результата, его враги уговорили народ постановить, что экспедиция не должна замедлиться этим происшествием, и Алкивиаду следует отправиться вместе с ней, а суд над ним будет отложен до другого времени.

По удалении Алкивиада, врагам его открылось свободное поле действий, и они повели следствие по делу разрушителей герм (гермокопидов) самым возмутительным образом. Нельзя без отвращения глядеть на демократическое государство, где, по проискам личных врагов, судебный процесс мог совершаться так беспорядочно и так тиранически, под видом законности. При ближайшем рассмотрении процесса гермокопидов, весьма подробно рассказанного в некоторых дошедших до нас сочинениях, можно прийти к выводу, что Алкивиад, несмотря на свой разврат и бессовестность, всё-таки был одним из лучших граждан в Афинах, по крайней мере, если сравнить его с другими обвиненными и с обвинителями. Враги Алкивиада, во главе которых стоял демагог Андрокл, привели в народное собрание одного из слуг Алкивиада, бывшего вместе с тем метеком. Тот объявил, что однажды своими глазами видел, как Алкивиад с несколькими приятелями пародировал священные обряды таинств. На основании этого показания, которое внешне не противоречило характеру Алкивиада и его товарищей, одного из обвиненных метеков схватили и подвергли смертной казни. Остальные успели бежать. После того обвинители приискали подобных же свидетелей; на основаны их показаний было схвачено и казнено еще несколько человек. Доносчикам давали большие денежные награды, потому многочисленные афинские законники, сообразив, как выгодно это дело, присоединили к следствию происшествие с гермами, и новые свидетели еще более взволновали народ. Два демагога, назначенные следственными судьями, воспользовались своею должностью, как средством приобрести расположение народа. Было решено, что дело гермокопидов нужно исследовать глубже, что под ним скрывается опасный заговор, в котором замешано много лиц, что цель его – уничтожение народного владычества и т. п. Один гражданин, впоследствии признавшийся, что его подговорили к фальшивому показанию, явился обвинителем трехсот человек; народ увенчал его за то, как спасителя отечества, и допустил к чести обедать в пританее. Последовали новые аресты и казни; некоторые из арестованных купили себе прощение ложными показаниями. Алкивиада велено было схватить, привезти в Афины и казнить там, вместе с другими. За ним послали в Сицилию афинский корабль. Но всем была известна привязанность армии к Алкивиаду, и посланному глашатаю было приказано не задерживать его прямо, а любезно предложить ему вернуться вместе с ним в Афины, чтобы оправдаться там во взведенных на него по делу гермокопидов обвинениях.

 

Измена Алкивиада

В Сицилии до тех пор все шло прекрасно, потому что Алкивиад искусно вел экспедицию. Когда пришёл присланный за ним корабль (август 415 года), Алкивиад спокойно исполнил требование глашатая, делая вид, что хочет явиться в суд. Но в гавани Фурии, в Нижней Италии, он внезапно скрылся. Тогда афиняне заочно приговорили его к смерти. Из Фурий Алкивиад бежал в Аргос, где имел большие связи. Но и здесь он не мог оставаться долго, потому что афиняне требовали его выдачи. Поэтому он обратился к врагам Афин, спартанцам, получил от них обещание радушного приема и отправился в Спарту. Там он поддержал посольство сиракузян, явившееся просить помощи у спартанского сената и своей метрополии, Коринфа. Вместе с тем он научил спартанцев, как нужно вести войну в Греции, действительно пагубную для Афин. Вскоре в Спарте был снаряжен отряд в три тысячи человек (большею частью коринфян) и послан в Сицилию под начальством спартанца Гилиппа.

 

Поражение афинян в Сицилии

Между тем Никий и Ламах успешно продолжали сицилийскую войну и осадили Сиракузы. Ламах вскоре был убит в незначительном сражении, но Никий, получивший из Афин достаточно кавалерии и около 500,000 руб. (на русские дореволюционные деньги), довёл сиракузян до последней крайности. Город уже готовился к сдаче, когда в его стенах явился Гилипп, совершенно изменивший положение дел (414 до Р. X.). Этот искусный спартанский полководец оживил упавший дух сиракузян, усилил их оборонительные средства и соединил разрозненные силы различных дорийских государств Сицилии. Никий, поставленный в крайне затруднительное положение, был вскоре окружен с моря и суши. В конце того же года он уже писал афинянам, что вынужден будет отказаться от осады, если не получит подкрепления войском и кораблями. В это время военные действия возобновились и в самой Греции. Афиняне, вместо того, чтобы тотчас же отозвать из Сицилии все остававшиеся там силы, весною следующего года послали туда на помощь Никию своего лучшего полководца, Демосфена (его не следует путать с жившим позднее оратором Демосфеном), с 73-мя кораблями и пятью тысячами тяжеловооруженных. Но и сиракузяне, флот которых состоял тогда уже из ста восьмидесяти кораблей, также были подкреплены пелопоннесскими кораблями. По прибытии Демосфена, афиняне произвели решительный приступ против Сиракуз, но были отбиты с огромным уроном. После того несчастия следовали за несчастиями. Афинский флот был уничтожен в четырех неудачных сражениях, и сухопутному войску пришлось отступить вглубь острова. Афиняне разделились на два отряда и, совершенно изнеможенные, терпя недостаток в продовольствии и безостановочно преследуемые сиракузянами, потянулись через местности, где все было им чуждо и враждебно, а неприятелю знакомо и открыто. Отряды эти были, наконец, отрезаны один от другого, и Демосфену пришлось положить оружие. Тогда и Никий, потеряв всякую возможность сопротивляться, после непродолжительного боя, сдался неприятелю (сентябрь 413 года).

Пелопоннесская война

Пелопоннесская война. Карта

 

Судьба пленных афинян, число которых простиралось до семи тысяч, была ужасна: оба начальника сделались жертвами ярости сиракузян, которые тогда ввели у себя демократические учреждения. Гилипп тщетно старался спасти их, желая отвести с собою в Спарту и таким образом увеличить блеск своих подвигов. Сиракузяне и пелопоннесские их союзники ненавидели Демосфена, как своего всегдашнего противника. Никий, напротив, был постоянным приверженцем мира и спартанских учреждений, но против него были озлоблены коринфяне и, кроме того, многие из жителей Сиракуз, находившееся в тайных сношениях с ним, боялись, что имена их будут открыты, если он останется жив. Потому и Демосфен, и Никий были преданы смерти. Все прочие пленные подверглись жестокому рабству. Их отвели в сиракузские каменоломни, где работали одни преступники. Тут им пришлось исполнять изнурительные работы, выносить всякого рода бедствия: днем их жгло солнце, ночью они не имели защиты от холода. Их заставляли терпеть голод и жажду и на ночь загоняли в чрезвычайно тесное помещение. Многие из них заболели после нескольких дней такой жизни, но и больным не было оказано никакой помощи. Тела умерших страдальцев оставляли в каменоломнях без погребения. Только через семьдесят дней, когда получили свободу пленные сицилийцы, часть из них была избавлена от этих ужасных мучений. Кроме афинян, работавших в каменоломнях, были взяты в плен и все те, которые пытались спастись бегством еще до сдачи армии. Их тоже обратили в рабство. Во всех сицилийских городах потом встречались рабы из Афин. Немногие успели вернуться на родину. Рассказывают, что некоторые из них были обязаны своим освобождением трагедиям Еврипида. Они старались облегчить свою участь пением отрывков из произведений этого писателя, и пение их тронуло сердца их господ. Освободившись, они тотчас по возвращении на родину пошли благодарить поэта, которому были обязаны своею свободою.

 

Итоги Сицилийской экспедиции

В Афинах сначала не хотели верить бедственному исходу сицилийской экспедиции, но когда он выяснился, началось величайшее смятение. Народ, лишившийся великолепного флота и лучших своих войск, вылил свой гнев на тех, которые некогда защищали мысль его экспедиции или, как жрецы-гадатели, предсказывали ей счастливую развязку. В то же время всеми овладел панический страх за последствия этого поражения. Сицилийская экспедиция погубила цвет афинской молодежи, число оставшихся кораблей не удовлетворяло потребностям времени; казна была пуста. А между тем Афины снова находились в открытой вражде с пелопоннесцами, к которым присоединились персы и недовольные афинские союзники. Алкивиад учил неопытных спартанцев, как обманывать при политических переговорах, и помог им образовать громадный союз. Мысль о страшных опасностях, грозивших государству, побудила афинян прибегнуть к величайшим усилиям, и народ одобрил все меры, какие только казались нужными для удержания за Афинами их места в ряду греческих государств. Вследствие того были ограничены государственные расходы, построены новые корабли, приняты необходимые предосторожности для наблюдения за союзниками и, наконец, для распоряжений по всем этим предметам, была учреждена особенная комиссия из опытных, пожилых людей возраста.