Адриан, римский император 117–138 гг. н. э.

Траян, уезжая с Востока, поручил начальство над войском и управление Сирией Публию Элию Адриану, своему родственнику. Уроженец того же города Италики, в котором родился Траян, Адриан с шестнадцати лет находился при императоре, сопровождал его в дакийском и парфянском походах. Траян обращался с Адрианом, как с родным сыном, но умер, не усыновив его, и потому дело о наследстве престола осталось не разрешено формальным образом. Адриан был, как говорят, обязан престолом только быстроте и решительности вдовы Траяна, Плотины, которая любила родственника своего мужа и, по словам Диона Кассия, составила, при содействии Цецилия Аттиана (или Тациана), бывшего воспитателем и опекуном Адриана, акт усыновления его Траяном, написанный от имени покойного императора. Говорят, что Плотина несколько дней скрывала смерть Траяна, чтоб успеть обеспечить престол Адриану. Достоверно, по крайней мере, то, что Адриан, находившийся тогда в Антиохии, получил 9 августа формальное известие о том, что усыновлен императором и назначен его преемником, а известие о его смерти через два дня после того. Но был ли или не был подложным документ об усыновлении Адриана, несомненно то, что Траян, женивший его на внуке своей сестры Марциане и поручивший ему начальство над войском, хотел иметь его своим преемником. При всем своем влечении подражать Александру Македонскому, Траян конечно не доходил до желания оставить, как было при смерти Александра, судьбу государства на произвол случая. При всеобщей уверенности в мыслях Траяна о Адриане, легионы тотчас же провозгласили его императором, и сенат, у которого он ласковым письмом просил утверждения, утвердил его в сане.

Римский император Адриан

Характер Адриана и начало его правления

Новый император (117–138 по Р. Х.) не искал своей славы, как Траян, в расширении пределов государства, а желал скорее возвратиться в Рим, который уже три года не видел императора; потому он хотел установить прочный мир на Востоке. В областях, завоеванных Траяном, еще оставались неприятельские отряды и происходили мятежи; удержать за Римом эти области можно было только продолжительной войной. Потому Адриан предпочел примириться с парфянами, сделав им уступки. Он возвратил им Ассирию и Месопотамию, признал царем Хосроя, которого Траян объявил низложенным, а его противника Партамаспата вознаградил царством в соседней области. Армения также получила особого царя, обязанного только признавать покровительство Рима. Таким образом, на востоке был восстановлен прежний порядок, и границей империи снова стал Евфрат. Адриан старался восстановить дружеские отношения и с другими соседями, делая уступки их желаниям. Эта политика, вероятно, была благоразумна, но она противоречила старинным римским правилам.

В своем письме к сенату Адриан, прося его утверждения в императорском сане, говорил, что основанием своих прав на власть он всегда будет признавать решение сената; выставляя себя таким приверженцем законного порядка, Адриан хотел приобрести усердную поддержку сената на тот случай, если бы явились какие-нибудь другие претенденты. Такую же хитрую расчетливость он выказал и в назначении преторианских префектов. Адриан сделал префектами своего усерднейшего приверженца Аттиана и одного из благороднейших людей того времени Симилиса, пользовавшегося всеобщим уважением; он хотел, чтобы народ считал Аттиана виноватым в тех казнях и других жестокостях, какие он предположит сделать, а благородные и добрые поступки Симилиса должны были казаться народу делаемыми по распоряжению императора. Адриан не был чужд благородных чувств и великодушия, но по раздражительности характера, по тщеславию, по обидчивости своего самолюбия, он легко вовлекался в свирепые поступки и был очень мстителен. В начале и в конце своего правления он делал такие жестокости, которые напоминали времена Тиберия и Домициана.

Честолюбие Адриана было ненасытно, говорит Кассий Дион, и побуждало его хвататься за все. Он делал статуи, рисовал, писал книги на греческом и латинском языках, стихами и прозой, хотел быть мастером во всех военных и мирных делах, во всех занятиях и царей и простых граждан. Это тщеславие было бы невинно, не будь он чрезвычайно завистлив; он завидовал всякому выдающемуся таланту; многим его завистливость стоила отставки, другим даже жизни. Адриан хотел превосходить всех во всем и ненавидел людей, пользовавшихся знаменитостью. Он злился даже на знаменитых людей давней старины. Так, например, он старался уничтожить любовь к Гомеру и хотел поставить на место Гомера Антимаха, о котором многие не слыхивали до той поры.

Аттиан советовал Адриану убить Бебия Марка, бывшего городским префектом Рима и двух других влиятельных людей, тоже опасных, по словам Аттиана. На это Адриан не согласился, но по зависти тотчас же дал отставку храброму полководцу Лузию Квиету, которого Траян в награду за его заслуги в дакийской и парфянской войнах назначил начальником войска в Палестине. Адриан сослал его на родину, в Мавританию, и через несколько времени велел убить. В следующем (118) году Адриан возвратился в Рим; сенат принял его со всевозможными почестями, дал ему титул «отца отечества»; он принес в жертву своей подозрительности и зависти еще трех знаменитых людей, имевших консульский сан и казавшихся ему опасными соперниками, Пальму, Цельса и Нигрина.

Все трое они пользовались большим доверием Траяна. Корнелий Пальма сделал удачный поход в Петрейскую Аравию, в которой не бывали римские войска со времени Августа, и был назначен правителем Сирии. В честь его и Публия Цельса, уже подвергавшегося гонению при Домициане, Траян поставил статуи; это всего более раздражило против них Адриана. Домиций Нигрин был при Траяне народным трибуном и по его совету император издал много хороших законов, так что он пользовался очень большим уважением и любовью сената и народа; многие желали, чтобы Траян назначил его своим преемником, и некоторые даже надеялись на это. Вымышленный заговор против жизни Адриана послужил предлогом получить от сената приговоры, осуждавшие на смерть всех трех этих знаменитых людей; они были убиты в разных местах: Пальма в Террацине, Цельс в Байях, Нигрин в Фавенции. Судьбу их разделили многие другие честные и даровитые люди, в том числе знаменитый архитектор Аполлодор Дамасский, которого очень уважал Траян. Адриан не мог простить ему того, что однажды, когда они рассуждали при Траяне о важном художественном проекте, Аполлодор сказал ему: «оставь это, рисуй тыквы», а потом подверг строгому порицанию начерченный Адрианом план храма в честь Ромы (богини, олицетворявшей собою город Рим, Roma) и Венеры. Адриан сослал его, а потом велел в ссылке убить.

Общественное мнение приписывало зависти Адриана к Траяну то, что он уступил завоевания, сделанные на Востоке. Еще громче и справедливее объясняли враждою к Траяну казнь тех уважаемых людей, пользовавшихся его расположением. Адриан нашел надобным успокоить популярными распоряжениями недовольство, возбужденное в Риме этими его мерами. Он занимался тогда подавлением мятежей в Дакии и Паннонии; он призвал туда Марция Турбона, которого перед тем назначил правителем Мавритании на место Лузия Квиета; поручив ему начальство над войсками на Дунае, он поспешил в Рим. Адриан хотел отказаться и от завоеванной Траяном Дакии, думал сделать по‑прежнему Дунай северной границей государства, но, послушавшись возражений своих друзей, отказался от этой мысли. По приезде в Рим он примирил с собою народ щедрою раздачей хлеба, успокоил умы уверением, что убийства вельмож произведены без его ведома, дал сенату торжественную клятву, что не будет наказывать смертью никого из сенаторов, иначе, как по суду и приговору самого сената и сложил с подданных все недоимки в уплате податей фиску и эрарию за шестнадцать лет; сумма этих недоимок превышала 60 миллионов [русских дореволюционных] рублей. Чтоб опровергнуть молву о его зависти к памяти Траяна Адриан велел сжечь реестры недоимок на форуме Траяна, так что облегчение, сделанное народу, оказывалось распоряжением во славу памяти Траяна. До нас дошли надписи и монеты, говорящие об этом знаменитом деле великодушия Адриана. Он дал отставку от должности преторианского префекта Аттиану, бывшему его агентом в деле казней, чтобы народ считал виновным в них только самого Аттиана.

Начало правления Адриана не могло возбуждать хороших ожиданий; но он скоро стал заботиться о том, чтобы рассеять это дурное впечатление хорошими распоряжениями. Он навлекал на себя много справедливых порицаний своим тщеславием и произволом, говорит Дион, но вознаграждением за эти дурные качества были его трудолюбие, великодушие и административный талант. Адриан никогда не начинал войны сам и старался прекращать войны, начинавшиеся независимо от его воли. Он не отнимал ни у кого имущества противозаконным образом, напротив, сам делал большие подарки сенаторам, всадникам, другим лицам, давал большие суммы целым областям. Адриан строго смотрел за тем, чтобы воины занимались военными упражнениями, не позволял им поступать дерзко и поддерживал в войсках дисциплину. Он с благородной щедростью оказывал пособия городам союзников и провинций и, заботясь об их пользе, сооружал водопроводы, гавани, общественные здания, дарил хлеб жителям, дарил деньги городам, давал им привилегии. Адриан расширил благотворительные заведения, устроенные Траяном для воспитания бедных сирот. Во всех важных делах он советовался с сенатом и часто вместе с наилучшими сенаторами судил процессы, или во дворце, или на форуме, или в Пантеоне; часто Адриан приходил в трибуналы, председателями которых были консулы, и занимал место между судьями.

Путешествия Адриана

Сенат при Адриане получил такое влияние на дела, какого не имел даже при Траяне. Это было отчасти результатом желания самого Адриана, а еще больше следствием того, что император очень много времени проводил в путешествиях за границами Италии. Ни один из прежних императоров не изучил всех частей государства так хорошо собственными наблюдениями, как он. Адриан любил путешествовать, был любознателен, хотел видеть все своими глазами, потому вел странническую жизнь, и большая часть его царствования прошла в путешествиях. От Британии до Аравии и Каппадокии не было ни одной провинции, которую бы не посетил он; повсюду он осматривал войска, вникал в администрацию, изучал религиозные и гражданские учреждения, памятники искусств, строил громадные сооружения, осыпал города и провинции благодеяниями. Он путешествовал с очень малочисленной свитой, большую часть дороги шел пешком, с непокрытой головой и в холод и в зной, и под кельтской изморозью и под жгучим египетским солнцем.

Дион говорит (LXIX): Адриан переходил из провинции в провинцию, осматривал округи, города, крепости, укрепленные станы; некоторые укрепления приказывал уничтожить, другие переделывал, строил новые, осматривал оружие, машины, рвы, валы, вникал в образ жизни воинов и их начальников; если он находил их жилища устроенными слишком роскошно, то призывал переделывать, уничтожая изнеженность. Адриан заставлял воинов прилежно заниматься военными упражнениями, наблюдал за тем, чтобы все исполняли свои обязанности, хвалил или порицал, смотря по заслугам, и сам, показывая пример воинам, вел очень суровую жизнь. Нигде за стенами Рима он не надевал на себя императорского облачения. Он был человек крепкого здоровья, мастер в гимнастике и военных упражнениях, превосходный охотник; говорят, что однажды он убил одним ударом большого кабана. Адриан требовал, чтобы воины его вели суровую жизнь как он. Батавская конница его была обучена так хорошо, что однажды отряд её в полном вооружении переплыл Дунай.

Новейшие историки очень усердно старались определить хронологию путешествий Адриана; но по недостатку и неточности известий о них многое остается спорным. Достоверным образом мы знаем лишь главные черты этих путешествий.

Адриан в Галлии, Германии и Британии

Посетив города Кампании, дав им подарки и другие милости, Адриан отправился в Галлию, потом к легионам Верхней и Нижней Германии (119–120 гг.). Кажется, что эти войска, во время продолжительного мира, привыкли к роскоши и слишком спокойному образу жизни. Император старался восстановить в них старинную дисциплину и суровый образ жизни. Он уничтожил в их станах столовые залы, большие, прохладные беседки, сады, сам подавал им пример простоты и отречения от всех лишних удобств. Биограф Адриана, Спартиан, говорит, что он довольствовался пищей простых воинов: салом, сыром и водою с подмесью уксуса, ходил пешком в простой военной одежде без золота и дорогих камней. Адриан пробудил в легионах воинственность, а наградами и заботой о хорошем продовольствии войска приобрел любовь и преданность военачальников и воинов. С тем вместе он заботился об устройстве пограничных укреплений и о благосостоянии колоний; в особенности много сделал он для колонии Augusta Vindelicorum (нынешнего Аугсбурга); этот город был назван по его имени Элиею. Из Германии Адриан отправился в Британию. Там для защиты от хищных каледонцев он построил Адрианову стену, которая шла от залива Солуэй до устья Тайна; это был вал, имевший в длину 80 римских миль, укрепленный стеною и построенными на каждой миле фортами. Между Карлейлем и Ньюкестлем видны остатки «Пиктской стены», построенной Адрианом и впоследствии укрепленной новыми фортами по распоряжению Септимия Севера. Адриан заботился не о расширении границ государства; гораздо важнее казалось ему упрочить их. Так действовал он и в Британии.

Северная часть Шотландии, которую Агрикола оставил каледонцам, была тесна для них; потому они делали набеги на соседнюю часть римской провинции, прорываясь через линию пограничных укреплений; это принуждало римлян держать много войска в той суровой и бедной местности. Адриан уступил пиктам и скоттам всю землю от Фортского залива (Firth of Forth) до реки Тайна (до южной границы Нортумберленда) и провел для охраны этой границы вал, называемый Пиктской стеной. При Антонине Пии Лоллий Урбик снова присоединил к империи Южную Шотландию, восстановил границу, какая была при Агриколе, и поправил возведенную им линию укреплений; но Септимий Север снова отказался от этого завоевания и установил ту границу, какую провел Адриан.

Из Британии Адриан воротился в Галлию и провел потом зиму в Испании. Там он созвал (121 г. по Р. Х.) в Тарраконе съезд депутатов от всех испанских областей; предметом совещаний было, вероятно, установление общих правил для набора войска.

Адриан в Афинах и на Востоке

Из Испании Адриан отправился, кажется, в Африку. По крайней мере мы знаем, что он подавил восстание в Мавритании; это должно было быть в 123 году. Кажется, в том же году Адриан был на Востоке и предотвратил войну с парфянами. Если так, то надобно думать, что он проехал из Мавритании на восток через Египет и посетил малоазиатские города. Но по пути из Мавритании в Египет, он, вероятно, заезжал на несколько времени в Рим.

Достоверно то, что в 123–125 годах Адриан посетил малоазиатские города, между прочим Никомидию, Никею, Кизик, сделал в них много построек, оттуда через Архипелаг проехал в Грецию и довольно долго прожил в Афинах. Спартиан говорит, что он был посвящен в элевсинские таинства, оказал иного милостей афинянам и председательствовал в греческом платье на играх Дионисиевского праздника. Из Афин Адриан проехал в Сицилию, подымался на вершину Этны, чтобы посмотреть, действительно ли с этой горы виден тот феномен, что солнце восходит окруженное радугой. Оттуда он вернулся в Рим и в следующие два или три года лишь ненадолго ездил в Африку, а все остальное время провел в столице, вводя в Риме греческие религиозные обряды и ученые учреждения, очень понравившиеся ему в Афинах. Близ триумфальных ворот Тита Адриан в эти годы построил великолепный храм Венеры и Ромы (богини города Рима). Развалины этого храма еще остаются и теперь.

Второе большое путешествие Адриана было направлено на Восток. Он довольно долго прожил в Афинах и построил там много зданий, из которых особенно замечателен был храм Зевса Олимпийского. Это было, вероятно, в 129 году. Из Афин Адриан проехал в Азию, старался упрочить там мир, вошел в дружеские сношения с князьями кавказских племен и земель к северу отКавказа, делал им подарки, оказывал любезности, чтобы они держали себя миролюбиво. Адриан возвратил парфянскому царю Хосрою дочь, взятую в плен Траяном, строго разбирал действия областных правителей, выразил свою немилость городу Антиохии, гордившемуся своим богатством и роскошью (антиохийцы навлекли на себя его гнев своими порицаниями ему, склонностью к мятежам и тем, что их пример дурно действовал на сирийские легионы). Из Малой Азии Адриан отправился через Сирию и Палестину в Египет; по обыкновению он почти всю дорогу шел пешком. Монеты с хвастливыми надписями говорят, что он прошел и по Аравии, называют его «восстановителем Аравии»; но мы знаем, что под этим именем надобно понимать только Петрейскую Аравию, полосу земли на восток от Палестины. В Египте (130–131 гг.) Адриан построил великолепный памятник Помпею близ Пелузия, на месте прежней развалившейся гробницы, и основал новый город, названный Антинополем в память Антиноя, его любимца, утонувшего в Ниле. Говорят, что этот вифинский юноша, который был любовником Адриана, бросился в Нил, принося себя в жертву для спасения жизни императора. Сохранились монеты, выбитые в воспоминание о посещении Александрии Адрианом, а в надписи на пьедестале статуи Мемнона говорится, что императрица Сабина видела эту звучащую статую 24 числа месяца атира, соответствующего нашему ноябрю.

В письме, написанном после этого путешествия, Адриан говорит об александрийцах, что они люди очень трудолюбивые, что изделия их очень хороши, но что они легкомысленны, любят злоречие, суеверны, и что за восстановление и увеличение их прав они заплатили императору злословием об Антиное и Вере. Подобно антиохийцам, александрийцы действительно любили насмешливые остроты и колкое остроумие их не щадило ни Адриана, ни его приближенных.

Иудейская война Бар-Кохбы при Адриане (132–135 гг.)

В 132 году началась ужасная война в Иудее. Незадолго до этого Адриан решил восстановить разрушенный Титом в 70 году Иерусалим, но не в том смысле, в каком желали евреи. Адриан хотел основать на месте священного иудейского города римский языческий город, и на той горе, где стоял храм Иеговы, построить храм Юпитера Капитолийского. Это возбудило евреев к новой и уже последней борьбе.

Возвратившись из Египта через Сирию в Рим, Адриан вскоре получил там известие, что основание римской колонии в Иерусалиме и строительство храма Юпитера на священной горе Мории вызвало иудеев к восстанию. Незадолго до воцарения Адриана, его предшественнику Траяну пришлось вести с иудеями жесточайшую борьбу (115-117). Римляне победили в ней, однако широкое волнение на населённых евреями землях не прекращалось. Оно, однако, не отклонило Адриана от намерения основать на месте разрушенного Иерусалима колонию Элию Капитолину (Капитолийскую), которая должна была навеки уничтожить надежды иудеев на возрождение их святого города. Но между иудеями уже формировалась партия, решившаяся, подобно прежним зелотам, поднять войну для отвращения поругания, которому римляне хотели подвергнуть их святое место. Вождем восстания (132–135 гг.), поднявшегося в царствование Адриана, явился фанатик Симон. Он назвал себя «сыном звезды», Бар‑Кохба, применяя к себе пророчество Валаама: «Восходит звезда от Иакова и восстает жезл от Израиля, и разит князей Моава и сокрушает всех сынов Сифовых» (книга Чисел, XXIV, 17). Под его предводительством, иудеи взялись за спрятанное у них оружие и начали священную войну против императора Адриана и Рима. Бар‑Кохба уверял, что он и есть мессия, «Князь Израиля». Он стал чеканить монету, на одной стороне которой было его имя, а на другой были слова «свобода Иерусалима». Много помогло его предприятию то, что рабби Акива, величайший знаток закона Моисеева в ту эпоху, поддерживал его и признал его мессией. Напрасно благоразумные люди отклоняли своих соплеменников от увлечения фантазером, который одинаково жестоко истреблял и римлян, и христиан; они переделали имя Бар‑Кохба, которое он дал себе, в Бар‑Козиба, «сын лжи». Он увлек за собою народ, видевший в нем чудотворца, умел внушить массе иудеев суеверную надежду на него.

По всей империи волновались иудеи; при первом успехе инсургентов могло подняться восстание в очень многих областях. Потому Адриан послал в Палестину лучшего своего полководца, Юлия Севера, бывшего тогда правителем Британии, и дал ему многочисленное войско. Но, как и при Тите, фанатизм одушевил евреев таким энтузиазмом, что сила их сопротивления была очень велика. Три года легионы Адриана ходили по Палестине, истребляя народ, опустошая страну, а иудеи отчаянно бились с ними. Когда воины их шли в бой, старики на горах, видных издалека, молили Господа Сил о помощи им, и вид молящихся оживлял надежды воинов на победу. Но, разумеется, еврейский народ, сравнительно малочисленный, не мог устоять против хорошо обученных легионов могущественной империи, двинутых Адрианом. Города Иудеи, Самарии, Галилеи были взяты, селения истреблены, нивы опустошены. Войска Адриана окружали ущелья и подземные убежища, в которых скрывались уцелевшие инсургенты, и они или умирали от голода, или шли в бой и были истреблены. Бар‑Кохба с усерднейшими своими приверженцами заперся в Бетере, крепости, находившейся, вероятно, между Кесарией и Самарией. Этот последний оплот восстания держался долго. Наконец, приверженцы Бар‑Кохбы поняли, что он обманул их, и убили его. По взятии Бетера война кончилась. Сколько было погибших в ней нельзя определить с точностью. По римским известиям, число одних убитых легионами простиралось до 580,000. Вероятно, велики были и потери победителей, но о них мы не знаем. Пленные иудеи продавались за ничтожную цену на рынках Теребинта (близ Хеврона) и Газы. Адриан не захотел торжествовать триумфа над презренными «рабами». Евреи подверглись угнетению, более тяжелому, чем до войны. Торжество освящения Элии Капитолины было совершено самим императором. Селиться в этом городе и даже близко подходить к нему было запрещено иудеям под страхом смертной казни. На южных воротах нового города было поставлено, в насмешку над ними, изображение свиньи. На месте храма Адриан поставил две статуи, изображавшие самого его. Рабби Акива был казнен. Предания иудейского народа прославляют его, как верного служителя Иеговы, как мученика. Мишна (собрание преданий об учении знаменитых истолкователей закона, составленное около 220 года, пополненное в IV веке комментарием Гемарой и ставшее вместе с нею уставом веры, Талмудом) называет Акиву славою закона. Многие другие раввины, принимавшие участие в восстании, тоже умерли мученической смертью. Рабби Яшбаб был убит молящийся, и тело его было брошено на пожрание собакам и птицам; Анания был сожжен вместе с книгою Закона. Всякое священническое богослужение было строго воспрещено Адрианом. Иудейское население исчезло в Палестине. Уцелевшие иудеи покинули опустошенную страну, скрылись в далеких областях от преследования. После усмирения, предпринятого Адрианом, у евреев не осталось своей страны; они сохранили свое существование только в рассеянии между другими народами. Иудеи жили среди них, не смешиваясь с ними, оставаясь верны своей вере и своим обычаям. – Гора Сион, находившаяся за стенами новой колонии, была обращена в нивы и огороды. – Впоследствии иудеям было разрешено приходить в Иерусалим на один день в году, 10 августа, день разрушения храма Титом; взяв пошлину, пускали их в этот день плакать на священном месте. Они приходили в траурной одежде и плакали о погибшем величии свой нации. Юпитер Капитолийский был покровителем новой колонии, основанной Адрианом. Но в ней, вместе с язычниками, поселилось и много христиан. Они называли ее прежним именем Иерусалима.

Арриан и его «Перипл»

Во время этой ужасной войны Адриан жил отчасти в Риме, отчасти в Афинах, откуда ему было удобнее следить за тем, что происходило на Востоке. Северной границе римских владений в Азии угрожала опасность нападения аланов, воинственного пастушеского скифского народа, жившего на Кире (Куре) между Кавказом и Каспийским морем. Искусными действиями правителя Каппадокии, Флавия Арриана, и подарками Адриана аланскому царю, эта война была прекращена в самом начале своем. Арриан, знаменитый философ, полководец, государственный человек и писатель, пользовавшийся большим доверием Адриана и сделанный правителем Каппадокии, собственно потому, что положение этой области было опасно, составил, по поводу войны с аланами, «Описание берегов» («Перипл») Черного моря.

«Перипл» Арриана – главный источник наших сведений о восточной части берегов Черного моря; он написан в форме донесения Адриану об экспедиции, плывшей вдоль этих берегов. С особенной подробностью Арриан описывает народы, земли и города от Трапезунта. до Босфора Киммерийского, Колхиду и реку Фазис, о которых так, много рассказывали греческие мифы, богатый город Диоскурию, один из главных рынков торговли невольниками, Пантикапей (Керчь) на Таврическом полуострове (в Крыму), город знаменитый смертью Митридата, остров Левку, лежащий перед устьем Дуная и стоявший на этом острове храм Ахиллеса, которому приносили жертвы и делали подарки мореплаватели.

Последние годы жизни Адриана

Два последние года Адриан провел в Риме или в соседнем с Римом Тибуре, занимаясь громадными постройками, свидетельствующими о его любви к искусству и деятельности. Труды обширных путешествий расстроили его здоровье, и, не имея детей, он должен был озаботиться назначением преемника себе. Мысли об этом выборе и болезненность раздражали его нервы до того, что в нем развилась страшная жестокость. Адриан смертоносной подозрительностью преследовал всех, в ком предполагал надежды получить после него престол.

От подозрительности Адриана погибли его близкий родственник Сервиан, девяностолетний старик, которого прежде сам он хотел назначить своим преемником, и племянник или внук Сервиана, Фуск, восемнадцатилетний юноша. Они надеялись, что Адриан сделает их своими наследниками, и не скрыли своего негодования, когда он при новом припадке болезни усыновил и объявил цезарем Луция Цейония Коммода (получившего по усыновлении имя Луция Элия Вера). Смерть императрицы Сабины, умершей в это время, была приписываема отравлению. Она и Адриан всегда ненавидели друг друга, и молва говорила, что Сабина однажды сказала, что употребляла искусственные средства, чтобы не родить Адриану сына, который, подобно отцу был бы губителем людей.

Новый цезарь Элий Вер, зять Нигрина, убитого Адрианом, был знатен, умен и приветлив, был красавец, но развратник. В молодости он, подобно Антиною, был соучастником грязного распутства Адриана, потом вел очень сладострастную жизнь. Говорят, что он изобрел для себя особенную постель с четырьмя перинами и сетчатым пологом, и что когда он, натертый персидским ароматным маслом, ложился на нее с любовницами, то она покрывалась простынею, сплетенною из роз и лилий. Своих скороходов он называл именами богов ветра и наряжал в костюм с крыльями. Его любовница, отпущенница Пантея, гречанка из города Смирны, превосходила, по словам Лукиана, саму Аспазию красотой, умом и образованностью. В то время, как Вер был усыновлен, он уже так изнурил свое здоровье, что был близок к смерти. После торжества усыновления Вера Адрианом, отпразднованного играми, всяческими развлечениями для народа и раздачею подарков войску, он, назначенный во второй раз консулом, поехал в Паннонию управлять этой провинцией, но по расстройству здоровья скоро вернулся в Рим и умер там 1 января 138 года. В следующем месяце Адриан усыновил Тита Аврелия Фульва Антонина и назначил его своим наследником под условием, чтоб он усыновил Луция Вера и Марка Аврелия (Луций Вер был сын умершего цезаря). Адриан страдал неисцелимо, ни лекарства, ни чародейские средства не могли смягчить его мучений, которые были так велики, что жизнь казалась ему нестерпима, и несколько раз он хотел убить себя. Вскоре по усыновлении Антонина, Адриан велел перевезти себя в Байи и умер там 10 июля. Сенат не хотел причислить умершего императора к богам (дать ему консекрацию), как это обыкновенно делалось; но Антонин потребовал этого и тем приобрел себе название Pius («почтительный к отцу»). Тело Адриана было предано сожжению в Путеолах, там был погребен и прах его. Антонин построил в городе храм божественному Адриану, назначил жрецов для служения ему и установил каждые четыре года совершать там в память его торжество с играми.

Сенат и императорский консисторий при Адриане

Адриан взял образцом себе Августа. Он отказался от азиатских завоеваний Траяна и хотел, чтобы государство ограничилось теми пределами, какие имело при Августе, которому он подражал и во внутренней политике, и в деле покровительства искусствам и литературе. Адриан хотел отказаться и от Дакии, как отказался от азиатских завое/pваний Траяна, но сделать этого было нельзя потому, что там было поселено много римлян и италийцев: невозможно было отдать их в жертву варварам. Но в Британии и на Евфрате Адриан отказался от земель, владение которыми вело к непрерывным войнам; он давал подарки царям и старшинам земель, соседних с северной границею империи, оказывал им любезности, чтобы удерживать их от нападений. Он считал себя вправе выказывать миролюбие потому, что заботился о войске, и оно всегда было готово отражать врагов. Адриан поддерживал в легионах дисциплину, не дозволял войнам предаваться изнеженности, заботился об укреплении границ государства; а беспощадное подавление восстания иудеев показывает, с какою строгостью усмирял он мятежи. Подобно Августу, Адриан заботился об усилении монархической власти. По наружности он предоставлял сенату большое влияние на дела и постоянно выказывал ему уважение, но на деле не допускал никакого ограничения своего полновластия; сенат был у него только органом, провозглашавшим волю императора. Адриан выбрал нескольких людей, бывших консулами, и других сенаторов и составил из них «совет» или «консисторий государя» (Consilium или Consistorium Principis) и отдавал на рассмотрение этому совету все важные административные и судебные дела; это было удобным средством больше прежнего сосредоточить все управление государством в руках императора, и в сущности все важные дела были решаемы самим Адрианом при содействии этого совета; сенат лишился всякого влияния на ход их.

Правда, по форме все члены совета Адриана оставались под контролем сената, из членов которого были они избраны. Но они занимали такое положение, что когда дела переходили на рассмотрение сената, он принимал решения, уже данные этим делам ими. Заседания совета происходили под председательством Адриана или, в его отсутствие, под председательством префектов претория; эти префекты, имевшиепервоначально только военные обязанности, постепенно сделались гражданскими правителями; им был дан сан сенаторов. Адриан назначал членами своего совета людей даровитых и хорошо знавших государственные дела; этому примеру следовали и те из позднейших императоров, которые были благоразумны. При Адриане к числу членов совета принадлежали знаменитые юристы Юлии Цельс, Сальвий Юлиан, Нераций Приск. Учреждение совета было началом, из которого развилось то, что ныне называется министерством; председателями этого министерства были префекты претория; подобно власти императоров, с учреждением совета возросла власть и этих сановников. Учредив совет, из которого постепенно сформировалось министерство, Адриан положил первые основания и всей вообще бюрократической иерархии, которая, постепенно развиваясь, сделалась чрезвычайно многосложной и получила свое окончательное устройство при Константине.

Вечный эдикт Адриана

Адриан усиленно занимался судопроизводством; с его царствования начинается и в судебном устройстве, как в администрации, новая эпоха. Высшими судьями в Италии он назначил четырех человек консульского сана; к ним перешли судебные обязанности преторов, юридическая деятельность которых прекратилась. Адриан и в Риме и в провинциях сам судил дела. Он садился или на открытом месте, или в общественном здании, куда был допускаем народ. Многие из постановлений Адриана свидетельствуют о его юридическом таланте и его гуманности; таковы, например, законы о политических преступлениях и о правах господ над рабами. С царствования Адриана личные решения императора по юридическим вопросам, так называемые императорские конституции, получают формальным образом силу законов. Они и разъяснения законов юристами становятся главным источником права, а эдикты курульных сановников (jus honorarium), бывшие главным источником права в прежние времена, были собраны и приведены в порядок помощником Адриана, Сальвием Юлианом. Этот свод эдиктов, названный «Вечным эдиктом», edictum perpetuum, был объявлен государственным кодексом, к которому никакие судебные сановники не могут делать никаких прибавлений.

После того вся законодательная власть сосредоточилась в руках императора пополнения к прежним законам делались посредством императорских рескриптов, которым было присвоено значение «аутентичных истолкований»; таким образом, все трибуналы были совершенно подчинены законодательной власти императора, и если председатели главных трибуналов еще продолжали издавать эдикты, то их эдикты сделались маловажными и постепенно утратили законодательную силу. Очень деятельно заботился Адриан и о благосостоянии провинций. Он внимательно наблюдал за областными правителями, старался ввести во всех частях государства одинаковость налогов, одинаковое судопроизводство, вообще уравнять положение всех частей империи. Посещая провинции, Адриан обыкновенно оказывал им щедрые милости: строил водопроводы, гавани, бани, площади, или облегчал положение бедствующих округов, городов раздачей хлеба, денег, освобождением от налогов, давал новые права населению.

Постройки Адриана

В своих путешествиях он очень заботился о прокладке дорог, строил множество зданий, восстановлял опустевшие города, разрушившиеся памятники. Аврелий Виктор говорит, что Адриана сопровождало огромное число плотников, каменщиков, других мастеровых, разделенных, как войско, на центурии и когорты. Средства для громадных издержек на постройки давала Адриану бережливость в других расходах; он превосходно вел государственное хозяйство и знал его так хорошо, как заботливый домовладелец свое частное хозяйство. В Греции историк Павзаний повсюду находил памятники щедрости Адриана. Мавритания, Ливия, Сицилия, Македония, Ахайя, Вифиния называют его на своих монетах «восстановителем». Адриан строил даже целые города или для восстановления прошлой славы их, как например, Иерусалим, переименованный в Элию Капитолийскую (Aelia Capitolina), или потому, что они были разрушены землетрясением, как например Никея и Никомедия, или просто во славу своего имени, как например фракийский город, который до сих пор сохраняет название Адрианополя. От Киренейской Африки до Вифинии, Македонии, Понта были города, основанные им и называвшиеся его именем; и почти в каждом городе, каждой провинции было что-нибудь, построенное Адрианом. Антинополь, основанный им в Египте, равнялся великолепием своих сооружений с прекраснейшими городами Птолемеев. Громадные развалины в Ниме – вероятно, остатки храма, построенного Адрианом в честь Плотины и построенной также им базилики (судебного зала). Но особенно много зданий и памятников возвел Адриан в греческих городах Европы и Малой Азии. Храм, построенный им в Кизике, считался одним из семи чудес света. В своем любимом городе Афинах он достроил знаменитый храм Зевса Олимпийского, начатый за 600 лет до него Писистратом и остававшийся недоконченным, хотя много раз целые поколения трудились над этой громадною работой. Адриан построил в Афинах Панеллений, предназначенный быть центром нового общего для всех греков праздника, который должен был называться панэлленийским, построил множество других храмов и разных общественных зданий, особенно в юго-восточной части Афин, которая была названа городом Адриана; ее отделяли от старого города великолепные ворота с высокой аркой, украшенные колоннами и пилястрами коринфского стиля. В Коринфе Адриан построил бани, в Мегаре мраморный храм Аполлона, в Мантинее храм Антиноя, в котором была поставлена статуя этого любимца императора. Адриан соединил Пелопоннес с материком Греции великолепной коринфскою дорогой, проложенной через Истм. Пример императора возбуждал соревнование. Так, например, отец Ирода Аттического построил в Троаде водопровод, на который, кроме значительной суммы, данной императором, употребил около миллиона рублей из своих средств.

Адриан строил сооружения отчасти по заботливости о пользе провинций, но еще больше из тщеславия; он хотел прославить себя и увлекался любовью к искусствам. Адриан сам был художник, и вообще по обширности знаний и по художественным талантам занимал выдающееся место между своими современниками. Его покровительство наукам, литературе, искусствам создало новую эпоху их процветания.

В «Извлечении» Аврелия Виктора говорится, что за пристрастие ко всему греческому, римляне называли Адриана греком, в насмешливой форме этого слова, graeculus («греченком») Он очень хорошо знал греческую литературу, совершенно усвоил себе вкус и обычаи афинян, говорил по‑гречески, как афинянин, умел петь, играть на китаре, знал медицину; был живописец, скульптор. Вообще Адриан был человек очень даровитый, так что мало было людей, превосходивших его умом и талантами. Адриан был одарен чрезвычайно сильной памятью, быстротою соображения и такою живостью ума, что мог в одну минуту переходить от занятия одним предметом к другому, совершенно различному.

Вилла Адриана в Тибуре

Свою любовь к искусствам и богатство своих знаний Адриан выказал с наибольшим блеском, в построении знаменитой своей Тибуртинской виллы (Тибуртина или вилла Адриана), близ старинного города эквов Тибура (нынешнего Тиволи), в местности очаровательных водопадов. «В Тибуртинской вилле», говорит Спартиан, «были воспроизведены знаменитейшие здания и местности, например, Лицей, Академия, Пританей, часть египетского города Каноба с храмом Сераписа, афинская Расписная Стоя («Stoa Poikile); было воспроизведено даже царство умерших». Эта великолепная вилла Адриана еще и теперь, после всех опустошений, каким подвергалась в течение стольких столетий, производит своими развалинами очаровательное впечатление. Эти группы храмов, театров, бань, великолепных залов и колоннад, казематов для телохранителей императора были раскинуты среди роскошного сада, окружность которого составляла десять римских миль (около 15 верст). Адриан хотел как будто воссоздать впечатления своих путешествий, чтобы продолжать наслаждаться в утомлении болезненной старости теми зрелищами, какими любовался, когда мог видеть их на месте. Мозаиковые полы, арабески стен, обломки плафонов, мозаиковые столы, бесчисленные драгоценности, найденные под развалинами зданий виллы показывают, что внутренняя отделка их была великолепна. Но и самые здания и многочисленные статуи, в них открытые, замечательны только техническим совершенством работы; гениальной силы творчества время Адриана было лишено.

Вилла императора Адриана в Тибуре (Тиволи)

Мавзолей Адриана (Замок Святого Ангела)

Из множества сооружений, которыми Адриан украсил Рим, весьма замечателен был храм Венеры и Ромы (богини Рима), окруженный колоннадою (передняя сторона её имела 10 колонн, боковые стороны по 20). Еще более замечателен Мавзолей или гробница Адриана, Moles Hadriani, сооруженная на правом берегу Тибра; к ней вел с левого берега реки Элиев мост, лежавший на пяти арках и имевший в ширину 300 футов. В Средние века Мавзолей Адрина был превращена в цитадель и стал называться замком святого Ангела (Sant'Angelo) потому, что на самой вершине здания поставлена была статуя Архангела Михаила. Замок святого Ангела – одно из прекраснейших зданий Рима.

Замок Святого Ангела в Риме. В античные времена - мавзолей императора Адриана

Автор фото - 0x010C

Адриан, учёные и литераторы

Создавая своим покровительством искусству новый, последний цветущий период его, Адриан также был щедрым покровителем поэзии, музыки, учености. Он сам был поэт, писал и прозой, но до нас не дошло почти ничего от литературных его произведений. Адриан покровительствовал в особенности греческой литературе и философии; греческие философы, софисты, риторы были любимыми его собеседниками, пользовались щедрыми наградами от него; но многие из этих друзей и страдали от его завистливого тщеславия. В пожилые годы у Адриана развилась большая склонность к астрологическому суеверию и к восточному мистицизму, в таинственных учениях которого он искал сокровенной мудрости; его окружала толпа софистов, фантазеров, мистиков, получавших от него и деньги и почести.

Кажется, Адриан основал ученое общество, называвшееся Атенеем и собиравшееся часто около него. В числе ученых, находившихся в особенной близости к нему, были Арриан, Плутарх, философы и софисты Гелиодор, Эпиктет, Фаворин, Дионисий Милетский, риторы Фронтон (уроженец африканского города Цирты) и Ирод Аттический, человек имевший колоссальное богатство, источником которого был клад, найденный его отцом в имении, находившемся близ Марафона. Ирод Аттический жил с царской роскошью и построил в Афинах и в Дельфах здания, соперничавшие великолепием с постройками самого императора.

Покровительство Адриана было менее полезно литературе, чем скульптуре. Он наложил на умственную деятельность своего времени печать своего дурного вкуса. Адриан написал в подражание Антимаху поэму Catacriani, которую наполнил такой ученостью, что она была совершенно непонятна без подробного комментария; написал и свою автобиографию, но так восхвалял себя в ней, что нашел неудобным назвать себя самого автором её, и велел назваться составителем её своему отпущеннику Флегонту, написавшему несколько сочинений о разных занимательный и чудесных историях.

В религиозных делах Адриан отличался большею терпимостью, чем его предместник. Лампридий даже говорит, что храмы без статуй богов, построенные Адрианом в нескольких городах, были посвящены им Христу; это известие не заслуживает доверия, но христиане действительно пользовались при нем большею свободою, чем при Траяне. Иудеев Адриан очень притеснял. Его склонность к мистицизму, к суеверным восточным обрядам перенесла в Рим новые иноземные культы, увеличила хаос религиозной путаницы в столице империи, благоприятствовала развитию фантастических обрядов и мрачного суеверия.

Оценка царствования и личности Адриана

Обозревая наши сведения об Адриане, мы должны признать, что он при всех своих недостатках был одним из замечательнейших людей падающего Рима. Величайшей признательности заслуживает Адриан как правитель: он улучшил судопроизводство, уклонялся от войн, заботился о провинциях, о войске, о безопасности границ, о распространении образования; своим покровительством искусству создал новый период его процветания. Все это показывает в нем великие правительственные таланты, ум, способность понимать свое время. В частной жизни Адриана, в его личном характере тоже были хорошие стороны. Он выказывал очень разностороннюю деятельность, сильную волю и большую даровитость. Адриан был отважный охотник, неутомимо ходил пешком, приучил себя выносить всякие лишения, поддерживал в войске строгую дисциплину; читая это, мы думаем, что он был похож более на героев республики, чем на своих изнеженных, сладострастных, порочных современников. Но мы как будто переносимся во времена Калигулы и Нерона, читая о том, что Адриан окружал себя мистиками, софистами, риторами, очаровывался их пустословием, их бесплодными умствованиями, верил астрологическому шарлатанству, восточным мистическим учениям, увлекался нелепейшими суевериями, роскошничал в своих виллах, окруженный прислужниками своих противоестественных пороков. И однако же он, развратник, искал славы себе в построении громадных сооружений, между тем, как большинство римских императоров думало заслужить славу пустым великолепием праздников, народных развлечений, гладиаторских боев. Надо признать, что Адриан все‑таки был гораздо выше таких императоров. Есть много справедливого в словах Аврелия Виктора о нем:

«Характер Адриана был непостоянен, разнообразен. Он как будто мог по произволу быть то добродетельным человеком, то порочным. Адриан умел довольно хорошо обуздывать горячность своего темперамента и ловко прикрывать свою мрачную подозрительность, свое сладострастие, тщеславие маской воздержности, любезности, доброты, умел утаивать свое пламенное честолюбие. По чрезмерной впечатлительности, Адриан обижал людей и серьёзными и шутливыми словами, но умел на колкости отвечать колкостями, на стихи стихами, так что казалось: он всегда готов к ответу на все. Флор написал о нем:

Ego nolo Caesar esse,
Ambulare per Britannos,
Scythicas pati pruinas.

(«Я не хочу быть Цезарем, ходить по Британии, страдать от скифского инея»).

Адриан отвечал на это пародией, которую передает Спартиан:

Ego nolo Florus esse,
Ambulare per tabernas,
Latitare per popinas.
Culices pati rotundos.

(«Я не хочу быть Флором, ходить по тавернам, прятаться по плохим гостиницам, страдать от толстых комаров»).

Адриан очень дурно держал себя относительно своей жены, Сабины, обращался с нею, как с невольницей, и своими обидами довел ее до того, что она лишила себя жизни. Водяная болезнь, которую долго выносил он терпеливо, увеличила напоследок его раздражительность до такой степени, что он в ожесточении от своих страданий велел казнить многих сенаторов. Адриан дожил до 62 лет и умер печальной, мучительной смертью».

Но эта характеристика выставляет лишь одну сторону Адриана, изображает его слишком дурным. Он был человек больших, разносторонних дарований, восприимчивый ко всем великим мыслям, красноречивый, остроумный, но раздражительный, поддававшийся впечатлениям минуты. Характеру Адриана недоставало единства; много в нем было хорошего и много дурного.

Адриан в научной литературе

Грегоровиус. История римского императора Адриана и его времени. Кенигсберг, 1851. (В других изданиях книга называется - "Император Адриан. Картина римско-эллинского мира в его время")

Дюрер. Путешествия императора Адриана. Вена, 1881

Адриан в художественной литературе

Юрсенар М. Воспоминания Адриана

Эберс Г. Император

Адриан, император