Книга вторая
Нравы и характеры
Глава I
(начало)
Зарождение нравов в эпоху Старого Порядка. – Двор и показная жизнь
Главный штаб в отпуску более чем столетие, собирающийся у генерал-аншефа, устраивающего приемы в своем салоне, – вот причина и следствие происхождения нравов в эпоху старого порядка. Поэтому тот, кто захотел бы узнать их, должен прежде всего направить свои наблюдения на их центр и источник, т. е. на двор. Как старый порядок, взятый в общем, он лишь пустая форма, пережиток военного быта; когда причины исчезли, последствия еще существуют и применение переживает полезность. Некогда в первые феодальные времена, при товарищеских простых отношениях, дворяне служили королю собственными руками, – один присматривал за его покоями, другой подавал ему на стол, тот раздевал его вечером, а тот наблюдал за его соколами и лошадьми. Затем в эпоху Ришелье и во время Фронды они составляли гарнизон его дворца, вооруженные они сопровождали его, составляя свиту, всегда готовую дать отпор. Теперь, как и раньше, они неотлучно находились возле него, со шпагой у бедра, ловя его каждое слово, повинуясь каждому его жесту, и самые знатные из них исполняют у него домашнюю работу. Но вычурная пышность заменила плодотворную деятельность; в настоящее время они являются только украшением, а не полезными помощниками; они, группируясь вокруг короля, только способствуют его блеску.
I. Внешний вид и нравственный характер Версаля
Нужно сказать, что блеску было достаточно, и со времен итальянского Ренессанса мир не видел большей пышности. Последуем за лентой экипажей, которая из Парижа в Версаль, тянется непрерывно, как река. Лошади, которых называют «бешеными» и которых кормят особым образом, совершают путь туда и обратно в три часа. С первого взгляда чувствуешь себя в особого рода городе, построенном сразу, как бы из одного куска, подобно медали, отчеканенной в одном экземпляре со специальной целью: его форма является посторонним делом так же, как его происхождение и цель употребления. Правда, в нем до 80.000 душ населения и он считается одним из обширнейших городов королевства, но он наполнен, заселен, занят жизнью одного человека, он ничто иное, как резиденция короля, приспособленная целиком, чтобы отвечать нуждам, удовольствиям, услугам, охране, обществу, представительству короля. Там и сям в закоулках и трущобах есть гостиницы, винные лавки, трактиры, кабаки для рабочих, людей труда, для рядовых солдат, для младшей челяди; эти кабачки необходимы, так как самый великолепный апофеоз не может обойтись без грязной работы. Но зато дальше идут только пышные отели и дворцы, скульптурные фасады, портики, балюстрады, великолепные лестницы, барские дома, обширные, идущие в стройном порядке точно процессия вокруг колоссального и грандиозного дворца, являющегося средоточием всего. Самые знатные фамилии имеют здесь постоянную резиденцию: направо от Версальского дворца, отель Бурбонов, отель Эквилли, отель Тремуйль, отель Кондэ, отель Морепа, отель герцогов Бульонских, отель д`Э, отель Ноэйль, отель Пантьевр, отель Ливри, отель графа де ла Марш, отель Брольи, отель Тэнгри, отель Орлеанов, Шатильона, Вильруа, д`Аркура, Монако; налево павильон Орлеанов, павильон Монсиен (брата короля), отели: Шеврез, Бальбель, Опиталь, д`Антэна, Данжо, Поншартрэн – и бесконечного числа других, Прибавьте к этому еще тех, которые на десять миль в окружности в Ссо, в Женивилье, в Брюнуа, в Иль-Адан, в Райнси, в Сен-Уане, в Коломбе, в Сен-Жермэне, в Марли, в Бельвю, в сотне других мест образуют цветочный архитектурный венок, откуда каждое утро вылетает такое же количество золотистых ос, чтобы блистать, собирать мед в Версале, центре всякого изобилия и блеска. Каждый год бывает «представлено» около сотни мужчин и женщин, что составит в общем две-три тысячи: это общество короля, дамы, делающие перед ним реверансы, дворяне, ездящие в его каретах; их отели либо рядом с дворцом, либо где-нибудь поблизости, и поэтому они в любой момент могут наполнить его приемную или салон.
Дворец Версаль. Вид с воздуха
Автор фото - ToucanWings
Такой салон имеет и пропорциональные размеры; в Версале нужно считать сотнями отели и другие постройки, отведенные для частного пользования короля и его приближенных. Со времени Цезаря ни одна человеческая жизнь не занимала столько места под солнцем. Улица Резервуар: старый отель и новый отель губернатора Версаля, отель гувернера детей графа д`Артуа, хранилище мебели короля, здания для помещения актеров, играющих при дворе, конюшни брата короля. Улица Бонзанфан: отель гардероба, дом служащих графини Провансальской. Улица Помпы, отель старшины, конюшни герцога Орлеанского, отель гвардии графа д`Артуа, английский сад брата короля, ледники короля, манеж легкой кавалерии гвардии короля, сад отеля смотрителя зданий короля, отель гвардейских жандармов, отель главного штаба легкой кавалерии, огромный отель телохранителей, отель главного ловчего, отель главного сокольничего, егермейстера, начальника канала, генерал-контролера, главноуправляющего зданий, отель канцелярии, отель сокольничий, отель придворных карет, мастерские и магазины мелких развлечений, главная конюшня, малая конюшня, другие конюшни в улице Лимож, в улице Рояль, и в авеню Сен-Клу, огород короля, занимающий двадцать девять садов и четыре террасы, большое общежитие на две тысячи лиц, дома и отели называемые «Людовиковы», в которых король помещает разных лиц на время или навсегда, но при помощи слов написанных на бумаге, нет возможности дать физическое впечатление колоссальности.
Дворец Версаль в 1722. Художник П. Д. Мартэн
В настоящее время от этого Версаля, приноровленного к другим требованиям, остались одни обломки; однако, посмотреть его стоит. Взгляните на эти три аллеи, которые сходятся вместе на большой площади, сорок туазов в ширину, четыреста в длину, они не казались слишком просторными для многолюдной толпы, для движения экипажей, для головокружительной быстроты эскортов, мчащихся позади карет; посмотрите на стоящие против дворца две конюшни, с их решетками длиною в тридцать два туаза, стоивших в 1682 году три миллиона, т. е. пятнадцать миллионов на теперешние деньги; эти конюшни так красивы и вместительны, что еще при Людовике XIV там устраивались то кавалькады принцев, то зал для театра, то зал для танцев; проследите затем взглядом расположение гигантской полукруглой площади, которая от решетки к решетке, от двора к двору идет, поднимаясь и суживаясь, сперва между отелями министров, затем между двумя колоссальными флигелями, чтобы окончиться у величественной стены Мраморного Двора, где пилястры, статуи, фронтоны, всевозможные сложные украшения целым рядом этажей возносят до небес величественную прямолинейность своих контуров и громоздкую выставку украшений! По словам одного манускрипта дворец стоил 153 миллиона, т. е. приблизительно 750 миллионов на современные деньги; когда король хочет показаться во всем блеске, то он не может жить дешевле. Бросьте теперь взгляд в другую сторону, на сады, и королевское великолепие станет еще более ощутительным. Лужайки и парк являются салоном на воздухе; природа не имеет здесь своего естественного вида; она приноровлена вся для общества; здесь нельзя отыскать места, куда можно было бы уединиться, но все приспособлено для совместных прогулок и церемонных поклонов. Деревья представляют собою стены и обои, подрезанные кустарники изображают вазы и лиры. Эти лужайки ни что иное, как мягкие ковры. В этих соединенных, прямолинейных аллеях король, с палкой в руке, станет прогуливаться со своей свитой. Шестьдесят дам в платьях с кринолинами, имеющими до восьмидесяти фут в окружности, легко могут разместиться на ступенях этих лестниц. Эти укромные беседки из зелени будут в состоянии скрыть мимолетное любовное увлечение какого-нибудь принца. Под этим круглым портиком, все сеньоры, имеющие доступ во внутренние покои короля, могут любоваться причудливой игрой нового фонтана. Они находят себе подобных даже в мраморных и бронзовых фигурах, населяющих аллеи и бассейны, даже в благородной позе Аполлона, в театральном виде Юпитера, в светскости и деланной небрежности Дианы или Венеры. Даже сами боги – люди их общества. Углубленный путем усилий целого поколения и целого века, отпечаток двора становится настолько сильным, что ложится как на каждую деталь, так и на все целое, как на материальные предметы, так и на произведения ума.
