Гай Валерий Катулл (ок. 87–54 гг. до н. э.)
Замечательный лирический поэт Гай Валерий Катулл принадлежал к кружку поэтов, названных Цицероном «неотериками» (в переводе «новыми поэтами», а по смыслу наиболее близко понятие «модернисты»).
Для данного литературного направления (неотериков) характерно увлечение модными течениями позднегреческой литературы с ее тенденцией отхода от общественной жизни, тягой к индивидуальному миру, к узколичной тематике. Неотерики, в том числе Катулл, в своих стихах ориентировались на созвучную их интересам александрийскую поэзию, большое внимание уделяли художественной обработке своих произведений, стремились к изысканности и остроумию. Подражая александрийскому ученому-поэту Каллимаху, неотерики писали небольшие поэмы (так называемые эпиллии), упражнялись они в сочинении эпиграмм и элегий.
Сборник стихов Катулла разделяется на три части: 1) полиметры (стихи, написанные различными стихотворными размерами) – с 1-го по 60-й, 2) крупные поэтические произведения – с 61-го по 68-й, 3) эпиграммы, их стихотворный размер – элегический дистих (чередование гекзаметра и пентаметра) – с 69-го по 116-й. Наибольшую известность доставили Катуллу полиметры – небольшие по величине стихотворения с различной тематикой: о любви и о дружбе, выпады против политических и литературных противников, шутливые и язвительные. Полиметры (первые 60) написаны разными стихотворными размерами: ямбами, холиямбами, сапфическим размером, гекзаметром, элегическим дистихом и преобладающим в количественном отношении одиннадцатисложником (фалекиевым стихом). Эти небольшие по величине стихотворения, отличающиеся повышенной эмоциональностью, доставили Катуллу наибольшую известность. В них и любовная страсть к возлюбленной, и полные нежности обращения к друзьям, и резкие инвективные, часто с резкой издевкой, грубые выпады против врагов, и оригинальные шутки. Любое жизненное событие, задевшее внутренний мир поэта, само по себе незначительное, могло стать объектом для создания стихотворения. Таково обращение к Азинию Марруцину (стих 12), стащившему у Катулла за столом платок, который Катулл принес с собой (платком за столом вытирали руки). Обычно подавал платки хозяин дома, но и гости часто приносили их с собой. Поэту, принесшему платок с собой, он памятен, потому и дорог, это подарок друзей поэта. Катулл в своём стихотворении резко осуждает вора и требует отдать похищенный предмет, грозя ославить похитителя по всему Риму.
Римский поэт Катулл, читающий своим друзьям. Картина С. Бакаловича
Внимание поэта привлекали незначительные факты обыденной жизни. Создавалось впечатление, что Катулл поглощен личной жизнью (досугом), ограничив свои связи кругом близких ему людей. Реакция на частные стороны жизни была также выражением презрения к общественной жизни (делу), что проявилось в изысканной грубости в адрес Цезаря, Гнея Помпея, Мамурры – лиц, которые «губят республику»:
«Кто это в силах видеть, в силах вытерпеть,
Коль не развратник, не игрок, не взяточник?
Все у Мамурры, чем владела Галлия
Косматая и дальняя Британия.
Распутный Ромул [т. е. Цезарь], долго ль будешь все сносить?
А он теперь, надменный, загордившийся,
По всем постелям вдосталь нагуляется
Невинным голубком самим Адонисом!»
(стих 29, 1–8) [1].
Оппозиционная настроенность к Цезарю и его сторонникам выражается в стихах 29, 41, 52, 54, 57, 113. Однако на основании его стихов нельзя судить о какой-либо определенной позиции поэта. Это очень четко сформулировал сам Катулл в эпиграмме 93:
«Меньше всего я стремлюсь тебе быть по сердцу, Цезарь:
Что мне, белый ли ты, черный ли ты человек?»
Важное место занимает в творчестве Катулла тема дружбы. Поэт обращается к друзьям за сочувствием (стих 38), с удовольствием вспоминает о времени, проведенном в дружеской среде (стих 50), призывает поделиться своими сокровенными чувствами, как, например, в обращении к Флавию:
«Лучше мне обо всем, и злом, и добром,
Сам скажи, – и тебя, с твоей любовью
До небес вознесу в стихах изящных»
(стих 6, 15–18).
Доброжелательно настроен Катулл к своим приятелям, он желает им всякого благополучия, в том числе и успехов в любви. В одном из стихотворений Катулл рассказывает, как искал своего друга Камерия в цирке, в книжных лавках и в других местах, как он, наконец, понял, что тот находится в плену у возлюбленной. И тогда поэт говорит:
«Впрочем, губ не разжимай, коль хочешь,
Лишь бы вашей любви я был участник»
(стих 55. 20–21).
Радуется Катулл возвращению в Рим своего друга Верания, называя счастливым известие об этом событии, а себя счастливейшим из людей на земле (стих 9). Любимого друга поэта Цецилия Катулл настоятельно приглашает приехать в Верону послушать его стихи, высказывая похвалы Цецилию, поэт именует его ученым-поэтом, «ученее даже музы Сапфо» (стих 35). Наряду со стихотворениями, пронизанными глубокой душевностью, Катуллу свойственны язвительные, грубые и насмешливые стихи, в которых зачастую присутствует издевка и брань. Катулл в стихе 25 ругает некоего Талла, банного вора за кражу плаща, платка сетабского (из Испании) и какого-то предмета, привезенного из Вифинии; обрушивая на его голову целый ряд бранных слов, поэт грозит ему срамом и плеткой. В стихах 37 и 39 с негодованием обрушивается на одного из своих соперников в любовных утехах – Эгнатия, унижая его всяческими дурными словами, называя «волосачём из кроличьего края» и обличая «красоту зубов его белых», говорит:
«Густая борода – твоя, болван, слава
И зубы – по-иберски их мочой чистишь»
(стих 37, 19–20).
Ревностью вызваны и унизительные слова к бедняку Фурию (стихи 23 и 26). Насмехаясь над его бедностью, Катулл иронизирует таким образом: ты не боишься клопов, потому что у тебя нет постели; пожаров, потому что у тебя нет дома; яд не страшен, потому что тело ссохлось, и оно любого рога тверже. «Не на зависть ли всем такая доля?» (стих 23, 15).
«Фурий, домик твой сельский от всех ветров
Южных, северных, западных, восточных
Загорожен, точней сказать, заложен, –
По оценке, в пятнадцать тысяч двести,
О, ужаснейший ветер и зловредный»
(стих 26).
В творчестве Катулла заметна резкая контрастность: признание в нежной дружбе и выражение крайней неприязни, наивысшая похвала и отборная брань, сильные радости и безысходная печаль, любовь и ненависть.
Основной темой лирического гения Катулла была тема любви. Его любовные стихотворения глубоко эмоциональны и трогательны, обладают чрезвычайной непосредственностью в выражении различных оттенков чувств, неодинаково звучат на разных этапах творчества. Пылкая страсть и сердечная нежность поэта связаны с именем женщины под псевдонимом Лесбия. По античным свидетельствам действительное имя героини романа Катулла – Клодия (римская гражданка, сестра трибуна Клодия). Судя по стихам, счастливая любовь сменялась размолвками и огорчениями по случаю измен возлюбленной и окончилась разрывом. Поэт не стыдится своей страсти и воспевает ее как всепоглощающее человека счастье:
«Будем, Лесбия, жить, любя друг друга!
Пусть ворчат старики – за весь их ропот
Мы одной не дадим монетки медной!»
(стих 5, 1–3).
Катуллу дорого все, что окружает любимую им Лесбию: он посвящает нежные слова любимому ею воробышку (стих 2), выражает глубокую скорбь по поводу его смерти, так как «О бедный птенчик, ты виновен, что у моей подруги покраснели от слез и вспухли глазки» (стих 3, 16–18).
Катулл перед Лесбией. Картина Альма-Тадема
При изменах возлюбленной Катулл глубоко страдает, упрекает ее за любовь к другим, обрушивает на головы соперников потоки бранных слов, умоляет Лесбию вернуть ему прежнее счастье, но в конечном итоге порывает с ней, глубоко при этом страдая:
«Ненависть – и любовь. Как можно их чувствовать вместе?
Как – не знаю, а сам крестную муку терплю»
(стих 85).
В полиметрах Катулла есть два стихотворения, написанных сапфической строфой, – 11 и 51. Стихотворение 51 является переводом знаменитого стихотворения греческой поэтессы Сапфо с Лесбоса, ограниченным тремя строфами, а четвертую строфу Катулл добавил от себя. В перевод первых трех строф, где дается картина любовного томления, вставлено имя Лесбия (лесбиянка); можно думать, что именно после этого стихотворения имя Лесбия стало псевдонимом для его возлюбленной. Стихотворение же 11, адресованное друзьям Катулла Фурию и Аврелию, написанное тем же размером (сапфическая строфа), знаменует конец романа, разрыв отношений с Лесбией и содержит гневные слова в адрес бывшей возлюбленной, изменяющей ему:
«Но моей любви уж пускай не ищет,
Ей самой убитой,– у кромки поля
Гибнет так цветок, проходящим мимо
Срезанный плугом!»
(стих 11, 21–24).
Из поэм Катулла следует отметить свободное переложение элегии «Волосы Береники» (стих 66), эпиллий «Свадьба Пелея и Фетиды» (стих 64) и высоко оцененный А. Блоком «Аттис» (стих 63). Написанные в духе «александрийской» поэзии, эти стихи отличаются глубокой психологичностью и патетикой. Предвестником последующей римской любовной элегии оказывается послание «К Аллию», где органически переплетаются личные любовные мотивы с любовно-мифологической темой. В подражание греческой поэтессе Сапфо Катулл написал и несколько свадебных песен (стихотворения 61 и 62) – эпиталамиев. В эпиталамиях звучит тема счастливой любви. По традиции, славится Гименей – бог бракосочетания. О браке и его значении высказываются мысли, вполне соответствующие римской государственности:
«Без обрядов твоих святых
Не дала бы защитников
Для окраин страна – но даст,
Коль захочешь. Какой же бог
С этим богом сравнится?»
(стих 61, 71 -75).
В живой и непосредственной форме, стилизующей народные песни, создается настроение свадебного обряда, обладающего чисто римскими обрядовыми деталями.
Эпиграммы Катулла различны по своей величине, но все же это – короткие стихотворения. Крупнее других стихотворение 76, которое по содержанию справедливо называют элегией. Катулл подводит грустный итог своему роману, вероятно, с Лесбией. Основная мысль элегии находится в ее центре: «долгую трудно любовь покончить внезапным разрывом» (стих 13). Поэт обращается к богам: «из меня вырвите злую чуму!», он просит избавить его от тоски по возлюбленной в качестве услуги за свое благочестие. В этом стихотворении, как и в других эпиграммах, тональность любовной темы грустная, радости любви недостижимы, поэтому чаще всего здесь воспоминания, мечты и желания. Говорит Катулл о своей скорби в связи с утратой любимого им брата (стих 101). Эта тема имела место и в элегии «К Аллию». Стихи, адресованные и к друзьям, и к врагам, в эпиграммах приобретают спокойный нравоучительный тон.
Катулл – основатель римской лирики. Сочетание простоты и изящества, искренность чувств при совершенстве поэтической техники обеспечили стихам римского поэта особое место в истории римской литературы. Стихи Катулла оказали большое влияние на лирику нового времени. А. С. Пушкин перевел одно из стихотворений поэта: «Пьяной горечью Фалерна чашу мне наполни, мальчик».
