XI. АНДРЕЙ БОГОЛЮБСКИЙ. ВСЕВОЛОД БОЛЬШОЕ ГНЕЗДО И ЕГО СЫНОВЬЯ

(продолжение)

Спор Константина и Юрия. – Участие Мстислава Удалого.

Предосторожности, принятые великим князем для упрочения его последних распоряжений, оказались тщетными. Нововведение его слишком противоречило укоренившимся обычаям и потому не замедлило сделаться источником смут и междоусобий, которые в свою очередь на долгое время пошатнули политическое могущество Суздальской Руси. Константин Ростовский, по словам летописи, "воздвиг брови с гневом на братию свою, паче же на Юрия". Северо-Восточная Россия по смерти Всеволода III главным образом была поделена между этими двумя братьями. Старший из них и не думал отказаться от своих прав. В происшедшей отсюда борьбе младшие братья также разделились между соперниками: Ярослав, князь Переяславля-Залесского, и Святослав, владетель Юрьева, соединились с Георгием; а Владимир Московский – с Константином. Но Георгий удалил Владимира, предоставив ему Переяславль-Южный, где он вскоре попал в плен к Половцам.

Распря двух братьев и возобновившееся соперничество городов Ростова и Владимира повели к разделению не только политическому, но и церковному или собственно епархиальному. В предшествующую эпоху епископы хотя носили титул Ростовских, но жили преимущественно подле великого князя, т. е. во Владимире-на-Клязьме, конечно, к немалому огорчению ростовцев. Последние воспользовались обстоятельствами, чтобы получить своего особого владыку. Когда епископ Иоанн оставил епископию и удалился в Боголюбов монастырь (1214 г.), то Константин отправил в Киев к митрополиту своего духовника Пахомия, игумена Петровского монастыря, с просьбой посвятить его на Ростовскую кафедру. Митрополит Матвей исполнил просьбу. А Георгий отправил на поставление в Киев Симона, игумена Рождественского монастыря, бывшего духовником его матери, великой княгини Марии, и он был посвящен во епископы Владимиру и Суздалю. Замечательно, что Пахомий и Симон начали свое духовное поприще черноризцами Киево-Печерской обители, которая служила тогда рассадником пастырей Русской церкви. Симон известен еще своей, книжной деятельностью (один из сочинителей Патерика Печерского). Пахомий через два года скончался; северный летописец хвалит его за то, что он не был стяжателем богатства, а, наоборот, отличался щедростью к убогим и вдовицам, "истинный бе пастырь, а не наемник". Его преемником в Ростове является Кирилл, монах суздальского монастыря св. Димитрия.

Вражда двух братьев за старшинство получила решительный оборот, когда с ней связались отношения новгородские.

После добровольного отъезда Мстислава Удалого из Новгорода Великого (в 1215 г.) там поднялась суздальская партия, одержала верх на вече и убедила призвать на княжение Ярослава Всеволодовича. Последний кроме Переяславля-Залесского владел Тверью, следовательно, был соседом Новгороду. Вероятно, вече согласилось на это призвание тем охотнее, что Переяславский князь был женат на дочери Мстислава Удалого. Но скоро обнаружилось, как далеко он не походил характером на своего тестя. Ярослав-Феодор спешил пользоваться преобладанием Суздальской партии и начал свое княжение с того, что велел схватить и заковать двух бояр, принадлежавших к партии, ему враждебной. Такое насилие произвело волнение. Жители Прусской улицы в свою очередь убили двух знатных приверженцев Ярослава и бросили их тела в городской ров. Ввиду начинавшегося мятежа, Ярослав счел свое пребывание в Новгороде небезопасным и, оставив здесь своим наместником Хота Григоровича, сам со многими приверженцами удалился в преданный себе новгородский пригород Торжок, на границу своих суздальских владений. И тут-то он дал полную волю своему мстительному, властолюбивому нраву. В Новгородской волости в тот год случился неурожай, и князь стал задерживать обозы с хлебом, шедшие из Приволжских, или Низовых земель. Тогда в Новгороде настала страшная дороговизна, а затем голод; бедные люди ели сосновую кору, липовый лист, мох и т.п. Отцы начали продавать своих детей. Голод произвел такой мор, что вырытая на этот случай скудельница (общая яма) скоро наполнилась доверху; а неубранные трупы валялись на площадях, улицах, на полях и служили пищей собакам. Угнетенные бедствием новгородцы тщетно отправляли к Ярославу посольство за посольством с просьбой воротиться в Новгород и пустить обозы с хлебом. Ярослав ничего не отвечал и задерживал у себя послов; перехватывал также гостей новгородских. Лютая печаль и стенания царили в Новгороде. В такой крайности граждане обратились к любимцу своему и заступнику, Мстиславу Удалому, и сей последний тотчас явился на их призыв. Он велел схватить Ярославова наместника и поковать его дворян на Городище. Мстислав и граждане взаимно присягнули в верности. "Или ворочу мужей новгородских и волости, или голову свою положу за Новгород", – сказал он на вече.

Узнав о прибытии Мстислава, Ярослав начал укреплять Торжок и делать засеки на дорогах, ведущих из Новгорода; преградил и реку Тверцу. Надеясь на свою партию, он послал в подкрепление ей еще сто новгородских мужей, чтобы произвести мятеж против Мстислава. Но общее настроение в Новгороде было уже до такой степени ему враждебно, что и эти сто мужей пристали к большинству. Мстислав сначала попытал убеждениями склонить Ярослава к уступчивости и отправил к нему послом Георгия, священника от церкви Иоанна на Торговище. Но Ярослав не только не отпустил задержанных новгородцев, а велел их перековать и разослать по своим городам; товары же их и коней роздал своим людям. Число захваченных, по словам летописи, простиралось до 2000 человек. Тогда Мстислав вновь созвал вече и объявил поход: "Идем отыскивать своих мужей, вашу братию, и свои волости, – сказал он. – Не быть Торжку выше Новгорода, но где св. София, там Новгород. И во мнозе Бог, и в мале Бог и правда".

Готовясь к решительной борьбе, и тесть, и зять искали союзников. Сторону Ярослава приняли старший брат его великий князь Владимирский Георгий и младший брат Святослав Юрьевский. Мстислав призвал к себе на помощь своего родного брата Владимира Мстиславича с псковитянами и двоюродного Владимира Рюриковича с смольнянами. Кроме того он заключил союз с Константином Всеволодовичем Ростовским, обещая, конечно, воротить ему законное старшинство в Суздальской земле. 1 марта, следовательно, в самый новый год (1217), Мстислав выступил в поход из Новгорода. Спустя два дня некоторые новгородские бояре (Владислав Завидич, Таврило Игоревич, Юрий Алексинич, Гаврилец Милятинич и пр.), с женами и детьми, уехали к Ярославу: это были клятвопреступники, потому что вместе с прочими присягнули стоять против него всем за один; но, очевидно, суздальская партия в Новгороде была очень значительна, Мстислав с Владимиром Псковским пошел Селигерским путем. Следуя верхней Волгой по окраине Смоленской земли, он коснулся собственной Торопецкой волости; причем дозволил новгородцам собирать припасы для себя и своих коней; но запретил брать полон. Он освободил свой приволжский город Ржеву, осажденный братом Ярослава, Святославом Юрьевским; затем взял Зубцов и пошел в Суздальскую землю, вместе с смольнянами, которых привел Владимир Рюрикович. Они повоевали Тверскую волость и взяли Коснятин. Тут они покинули берега Волги и направились на самый Переяславль-Залесский. На пути присоединился к ним Константин Всеволодович с своими ростовскими полками. Ярослав поспешил из Торжка для защиты собственного удела. На помощь к нему явился великий князь Юрий со своими полками, а также младшие братья Святослав и Владимир; призваны были еще князья муромские и какие-то бродники, вероятно, наемная вольница.