XIII. СТРОЙ И ГРАЖДАНСТВЕННОСТЬ ДРЕВНЕЙ РУСИ
(продолжение)
Стародавность княжей власти. – Дружина. – Ее оседлость и содержание. – Дружинно-княжеский быт.
Тщетно стали бы мы искать строго (юридически) определенных общественных отношений и учреждений, т.е. стройного государственного порядка на Руси в домонгольскую эпоху. Ее общественный строй носит на себе печать неопределенности и бесформенности в смысле наших настоящих понятий о государственном быте. Общественные слои находятся еще в периоде брожения и не застыли в известных рамках. Писаный закон и юридические уставы едва только проникают в народную жизнь; обычаи и предания, унаследованные от предков, еще господствуют над всеми ее сторонами; но в то же время постепенно уступают влиянию греческой церкви и других начал, принесенных извне или вытекающих из столкновения и перекрещивания с инородцами. И однако в этой Руси, разделенной на несколько земель и подразделенной на множество волостей, мы уже видим твердые основы государственного быта и ясно обозначенные ступени общественной лестницы.
Первой и самой прочной основой является родовая наследственная княжеская власть, без которой почти все русские люди искони не могли себе и представить существование своей земли. Мы видим, что неумеренное самовластие или тирания некоторых князей возбуждали неудовольствие и даже месть со стороны дружинников или народной толпы. Но при этом самое понятие о княжеской власти, как необходимой общественной связи, не только не страдало, а иногда, с помощью церкви и книжников, поднималось еще на более ясную степень сознания, в особенности после неурядиц безначалия. Любопытны, например, рассуждения русского летописца по поводу убиения Андрея Боголюбского и мятежа черни, которая избила его детских и мечников и разграбила их дома, будучи озлоблена против них за разные поборы и притеснения. "Они не видели глаголемого: где закон, там и обид много, – замечает летописец. – Пишет апостол Павел: всяка душа властем повинуется, власти бо от Бога учинены суть; естеством бо царь земным подобен есть всякому человеку, властью же сана вышыпи, яко Бог. Рече великий Златустец: яже кто противится власти, противится закону Божью; князь бо не туне носит меч, Божий бо слуга есть". Вот уже когда наши церковные книжники стали переносить на русскую почву и применять к своим князьям византийскую теорию царской власти.
Древнерусский князь с дружиной
Князь и его дружина – эти две неразрывные основы государственного быта – продолжают служить его представителями и охранителями в данную эпоху. Князь неразлучен с своей дружиной; с ней он "думает", или совещается, о всех делах, ходит на войну, на охоту, в объезд или полюдье; с ней же пирует и бражничает. Дружины наших древних князей вышли из того энергичного славянского племени, которое обитало на среднем Днепре, в Киево-Черниговской области, и называло себя Русью. Вместе с потомством старого Игоря дружины эти распространились по другим областям Восточной Европы, объединили их и постепенно сообщили им свое имя Руси (которое и получило обширный смысл). Мало-помалу они складывались в особое военнослужащее сословие, которое, однако, еще долго не имело замкнутого характера; по мере новых завоеваний оно принимало в себя как местные славянские дружины, так и военных людей из инородцев. Кроме того, князья охотно принимали в свою службу иноземных выходцев, каковы были варяги, немцы, поляки, угры, половцы, хазары, или черкесы, ясы, или алане, и пр. Но эти иноземцы, вступая в среду дружины, нисколько не нарушали ее чисто русского характера и нередко становились родоначальниками знатных русских фамилий. Дружина полунала от князя содержание и жалованье деньгами, съестными припасами и другими естественными произведениями, которые она собирала для него в виде даней. Кроме того, уже в ранние времена дружинники получают земельные участки и угодья и владеют селами. Семьи старших дружинников, или бояр, сосредотачивая в своих руках значительную поземельную собственность, и иногда в разных областях Руси, естественно полагают основание высшего сословия на Руси, или родовой землевладельческой аристократии.
С разделением Игорева потомства на отдельные ветви, имевшие характер местных династий, дружинники также приобретали все большую и большую оседлость в качестве военного, правительственного и владельческого класса. Соперничество удельных князей и желание иметь около себя возможно более сильную и преданную дружину, конечно, возвысили значение и права дружинников. Они считали себя людьми военными, людьми, которые служат кому хотят; не понравится у одного князя, они переходят к другому. Не должно думать однако, чтобы такие переходы в действительности случались часто. Напротив, верность дружины своему князю, по понятиям народным, составляла одно из первых ее качеств. Переход был затруднен и тем, что он сопровождался лишением и отчуждением пожалованного князем недвижимого имущества. Сыновья дружинников обыкновенно становились такими же верными слугами князя или его преемника, как их отцы. Древнерусская дружина была выделившееся из народа военное сословие, а не отряд каких-нибудь наемников вроде варягов, немцев, половцев и пр. На это указывает отчасти ходившая на Руси в XI и XII веке любимая княжеская поговорка, приписанная Владимиру Великому: "Была бы дружина, с нею я добуду серебро и золото".
В противном случае князь говорил бы наоборот: "Было бы серебро и золото, а с нею я добуду себе дружину". С деньгами действительно можно было добыть себе дружину, но уже наемную, и преимущественно иноплеменную.
О размере денежного жалованья в те времена можно судить по следующему указанию летописи, относящемуся к первому периоду татарского ига. Сетуя на усилившуюся роскошь князей и дружинников и на их несправедливые поборы, летопись вспоминает древних князей с их мужами, которые умели оборонять Русскую землю и покорять другие страны. "Те князья, – говорит она, – не собирали многое имение, не выдумывали новых вир и продаж с народа; а если были справедливы виры, то брали их и давали дружине на оружие. А дружина добывала себе корм, воюя иные земли, и билась, говоря: "Братья, потягаем по своем князе и по Русской земле". Не говорили тогда: "Князь, мне мало двести гривен"; не возлагали на своих жен золотых обручей; но жены их ходили в серебре. Те князья и дружина расплодили землю Русскую". Следовательно, в эпоху предтатарскую двести гривен серебра было приблизительно обычным жалованьем, которое получали старшие дружинники; а младшие, конечно получали менее.
В XII веке часть младшей дружины, отроков и детских, жившая при князе, на его дворе, в качестве его телохранителей и слуг, судя по прямым указаниям летописи, стала называться дворянами; этому названию впоследствии суждено было получить обширное значение. При размножении Игорева потомства и дроблении земель на уделы численность отдельных дружин, постоянно находившихся при князе, не могла быть велика; в данную эпоху она обыкновенно состояла из нескольких сот человек. Число это было достаточно для охранения внутреннего порядка и для мелких междоусобных войн. Но в случае больших предприятий и в войнах с соседями князья созывали свою дружину, рассеянную, по городам и волостям, и, кроме того, набирали рать из городского и сельского населения; причем помогали ее вооружению из собственных запасов. Дружинники составляли ядро этой временной рати, большей частью пешей; тогда как княжая дружина была обыкновенно конная. При воинственном духе русского народа, при его наклонности к удальству и при отсутствии сословной замкнутости того времени нередко простолюдины, особенно побывавшие на войне, уже не расставались с оружием и поступали в разряд дружинников. Князья охотно брали в свою службу всяких удалых людей; таким образом, дружина их всегда могла подкрепляться приливом свежих энергичных сил из народа. Простолюдин, отличившийся ратными подвигами, мог возвыситься даже до боярского сана; но подобные случаи были, кажется, редки; по крайней мере в дотатарскую эпоху, за исключением летописного предания о Яне Усмовиче, победившем в единоборстве печенежского богатыря при Владимире Великом, можем привести указание только на две галицкие боярские семьи, возвысившиеся из простолюдинов, именно: Домажиричи и Молибоговичи, которые происходили "от племени смердья" (Летописное упоминание о том под 1240 г.).
Дружина, служившая вооруженной охраной княжеской власти, естественно сделалась главным органом управления и суда. Из среды своих бояр и отроков князья назначали посадников, тысяцких, тиунов, биричей и т.п. В те времена еще не было распределения власти по различным отраслям, и княжие чиновники часто соединяли в одном лице заведование как военными и гражданскими делами, так судебными и хозяйственными. Кроме жалованья от князя, в их пользу шла некоторая часть вир и продаж, т.е. судебных пеней и пошлин. По Русской Правде, при посещении волостей жители верви, или общины, обязаны были доставлять судьям, их помощникам и служителям потребное количество съестных припасов и корм для их коней на все время судебного разбирательства. Мало-помалу вошло в обычай, чтобы чиновники и судьи вообще получали от жителей подарки и приношения как деньгами, так и естественными произведениями.
Отсюда развилась впоследствии целая система так называемого кормления. Летописи и другие источники сообщают нам иногда о народном неудовольствии на княжих посадников и тиунов, которые угнетали население произвольными поборами, продажами (судебными пенями) и разными вымогательствами; что особенно случалось при князьях беспечных и слабых характером или при таких, которые слишком потворствовали своим дружинникам. Преимущественно страдало от них население в том случае, если князь приходил на стол из другой области и приводил с собой иногороднюю дружину, которой раздавал места правителей и судей. Примеры тому мы видим, во-первых, в Киеве, когда великим столом завладели Всеволод Ольгович, пришедший с черниговцами, а потом Юрий Долгорукий, окруженный своими суздальцами; во-вторых, в Суздальской земле, когда внуки Долгорукого, два Ростиславича, пришли из Чернигова в Ростов и Суздаль с южнорусскими дружинниками и позволяли им обижать жителей своим лихоимством. И наоборот, князья деятельные, справедливые и твердые характером старались не давать в обиду земство своим боярам и слугам; сами надзирали за всем управлением; не ленились часто отправляться в полюдье, т.е. совершать объезды по городам и волостям, причем сами разбирали тяжбы и наблюдали за сбором даней. Примеры таких князей представляют в особенности Владимир Мономах и его внук Всеволод Большое Гнездо.
Содержание своей семьи и дружины или своего двора требовало от князей больших расходов и, конечно, заставляло их постепенно изыскивать новые источники, так что к концу данного периода последние успели развиться в довольно сложную и разнообразную систему. В первоначальную эпоху главными источниками служили военная добыча и дань с покоренных народов – доходы, подверженные многим случайностям. С развитием большей оседлости и мирных отношений к соседям, с утверждением более государственных порядков в собственной стране доходы получили более определенные и постоянные виды с различными их подразделениями. На первом месте остались дани, которыми облагались волости по количеству своего населения и по богатству естественных произведений. Затем идут виры и продажи, более разнообразные торговые пошлины, в особенности мыт, взимавшийся с провозимых товаров. Кроме большого количества съестных припасов, мехов и других естественных произведений, которые в виде даней и оброков население доставляло в княжью казну, русские князья имели и свое собственное хозяйство, более или менее обширных размеров – хозяйство, которое они вели собственной челядью или рабами. У них были свои особые села; а при некоторых селах находились княжие дворы с кладовыми и погребами, в которых накоплялись большие запасы железных и медных вещей, меду и всякого товару; на гумнах стояли сотни стогов разного хлеба; на лугах паслось по нескольку тысяч коней и пр. Князья имели также по волостям своих рыболовов, бобровников, бортников и других промышленников. А княжая охота, достигавшая иногда весьма значительных размеров, хотя служила для князей предметом забавы и телесных упражнений, в то же время доставляла им большое количество всякого зверя и дичи, следовательно, и мясо для потребления, а также меха и кожи. При совокупности всех этих источников весьма естественно, что те князья, которые отличались хозяйственным характером, домовитостью и бережливостью, накопляли иногда у себя большие богатства, состоявшие из драгоценных металлов, одежды, оружия, утвари и всяких товаров.
Уже в ту эпоху мы находим вокруг князя выделившиеся из дружины придворные чины для разного рода службы (большая часть их впоследствии получила характер почетных титулов). Таковы: дворский, стольник, меченоша, печатник, ключник, конюший, ловчий, седельничий; кроме того писец, или дьяк. Были еще выбиравшиеся из бояр кормильцы, или дядьки, которым отдавались под присмотр юные княжичи. Домашним и сельским хозяйством князя, кроме ключников, заведовали старосты, тиуны конюшие, и т.п., которые назначались как из дружинников, то есть людей вольных, так и из челядинцев или рабов.
Вообще дружинно-княжеский быт Древней Руси представлял многие черты еще языческой эпохи, слегка изменившиеся под влиянием времени, особенно под влиянием Греческой церкви и живых связей с Византией. Напр., одним из важных обрядов в княжеском быту представляются "постриги". Очевидно, этот обряд идет из глубокой древности и находится в связи с обычаем знатных людей у русских и болгар брить бороду и выстригать волосы на голове, за исключением чуба, как это мы видим на примере Святослава Игоревича и древних болгарских князей. Когда мальчик достигал приблизительно трехлетнего или четырехлетнего возраста, ему впервые остригали волосы и торжественно сажали на коня, который вообще служил неразлучным спутником воинственных русских князей и дружинников. Родители ребенка сопровождали это торжество пиром и попойкой, смотря по степени своего богатства и своей знатности. В христианские времена сарматский обычай древних руссов полностью выстригать голову и брить бороду постепенно смягчался под влиянием Византии. Князья и бояре начали отпускать бороды, сначала небольшие, а также носить короткие волосы на голове. Но обычай совершать торжественно постриги над ребенком и сажать его на коня еще оставался и сопровождался пиром. Только этот обряд был уже освящен благословением церкви; острижение волос, вероятно, производило духовное лицо, а у князей, может быть, сам епископ. Точно так же участие церкви освятило и важный обряд вокняжения, или "посажения на стол", конечно, существовавший уже в языческие времена. Теперь он совершался в соборном храме; а затем, конечно, следовали пиры и угощения. Особенно щедрым угощением и обильными попойками сопровождались браки русских князей, которые заключались весьма рано, обыкновенно в отроческом возрасте. Вообще русские князья и дружинники как истые Славяне любили весело жить. Когда князья не были заняты войной или охотой, то свой день с раннего утра посвящали правительственным и судебным занятиям вместе с княжею думою, состоявшей из бояр; а после обеда проводили время с дружиной за стопами крепкого меду или заморского вина, причем нередко их забавляли рассказчики, песенники, гусляры и разного рода "игрецы" (плясуны, скоморохи и акробаты). Надобно полагать, что наиболее богатые дворы княжеские изобиловали людьми, искусными в такого рода увеселениях. Некоторые музыкальные и акробатические забавы, по всей вероятности, распространились на Руси особенно из Византии. (Фрески на лестницах Киево-Софийского собора дают наглядное представление об этих разнообразных забавах.)
Бояре очень естественно старались подражать князьям в своем быту. Они тоже имели на своем дворе многочисленную челядь или рабов, которыми также вели большое хозяйство и на своих землях. На войну или на охоту они выступали в сопровождении собственных вооруженных слуг, или отроков, так что имели как бы собственную дружину. Особенной пышностью и многолюдством окружали себя те бояре, которые занимали должности воевод, посадников и тысяцких. За исключением отправлявших службу по городам и волостям, бояре обязаны были ежедневно рано поутру являться в терем к своему князю, чтобы составлять его совет, или думу, и вообще помогать ему в делах. Между боярами и дружинниками упоминаются иногда любимцы, или "милостники", которые пользовались особым доверием князя, что, конечно, возбуждало зависть и неудовольствие в других думцах. Любопытно еще обстоятельство, что молодые сыновья бояр, по-видимому, жили при самом князе и входили в состав его отроков, или младшей дружины. От них-то, вероятно, впоследствии и распространилось на всю эту младшую дружину название "дети боярские".