I. ЮНЫЕ ГОДЫ ЦАРЯ АЛЕКСЕЯ МИХАЙЛОВИЧА

(продолжение)

Челобитная торговых людей против иноземцев

В истории предыдущего царствования на Земском соборе 1642 года, по Азовскому вопросу, мы встретились с жалобами разных сословий Московского государства на свою бедность, на многие тягости, злоупотребления и неправды. Само собой разумеется, что в какие-нибудь три-четыре года общее положение дел мало изменилось, и мы снова встречаемся с теми же жалобами. Между прочим, московские торговые люди указывали тогда на соперничество иноземцев, отнимавших у них торги. Но сия жалоба, очевидно, осталась без последствий. И вот в 1646 году гости, гостинная и суконная сотни, а также черные торговые сотни Москвы и многих других городов подают царю уже обстоятельную челобитную на приезжих торговых иноземцев, англичан, голландцев, брабантцев и гамбурщев, с изложением всех их козней, обманов и всяких убытков, чинимых русским торговцам и царской казне.

А именно:

В прежнее время, при царе Федоре Ивановиче, позволено было от Английской компании только двум гостям, третьему писарю ездить с товарами от Архангельска в Москву и торговать беспошлинно; а других иноземцев с товарами не пропускали далее Архангельска, где с ними и торговали московские купцы. После же Московского разорения, при царе Михаиле Федоровиче, англичане, подкупив думного дьяка Третьякова, получили из Посольского приказа грамоту с разрешением ездить из Архангельска в московские города Джону Мерику с товарищами, в числе двадцати трех лиц. Но в действительности они стали приезжать по 60, 70 и более человек; настроили себе в Архангельске, Холмогорах, Вологде, Ярославле, Москве и в иных городах многие дворы, амбары, палаты, каменные погреба; стали жить в Московском государстве постоянно, как у себя дома, и перестали продавать товары русским торговцам или менять у них на русские товары; а начали сами рассылать по городам и уездам своих людей, чтобы закупать русские товары помимо русских торговцев; причем многих бедняков закабаляют себе посредством долгов. Вообще действуют сообща, стачкой; например, если их товар подешевеет, то его держат и не продают до тех пор, пока не поднимется в цене. Пользуясь своей беспошлинной торговлей, англичане отняли у русских и торг с другими иноземцами у Архангельского города; ибо сами продают русские товары голландцам, брабантцам и гамбургцам и тайно возят на их корабли, чем крадут государеву пошлину. Таможенных целовальников они и на корабли свои не пускают к досмотру; в таможнях берут выписи такие, которые не показывают и десятой доли их товаров (конечно, с помощью взяток); действуя стачкой между собой и с другими иноземцами, русских купцов так оттерли от торговых промыслов и такие убытки им чинили, что те почти перестали и ездить к Архангельску. Если бы в городах таможенные головы и целовальники досматривали товары у англичан и брали бы с них такие же пошлины, как с русских, то в царскую казну прибывало бы в год тысяч тридцать рублей и более. Хотя жалованная грамота на беспошлинный приезд в Москву дана Мерику с товарищами, которые все названы по именам и которые почти все уже померли, однако, право это покупается у их жен и детей совсем другими людьми, под видом их братьев, племянников и приказчиков.

Жалованная грамота дана англичанам по просьбе короля Карла; а они отложились от него и уже четвертый год с ним воюют. Мало того, они привозят под видом своих родственников других Иноземцев и другие иноземные товары под именем английских, Чтобы с них не шло пошлины; притом стали привозить сукна, камки, атласы и тафты сравнительно с прежними худшего качества, так что в мочке их убывает уже не по два вершка, а по полуаршину и более. Далее, по примеру англичан, голландцы, брабантцы и гамбургцы, с помощью посулов, тоже получили грамоты из Посольского приказа у думных дьяков Петра Третьякова и Ивана Граматина. А есть и такие иноземцы, которые ездят в Московское государство и торгуют без всяких грамот у себя на дворе и в торговых рядах. Между прочим, известный Петр Марселис, в товариществе с другим немцем, откупил ворванье сало у холмогорских и поморских промышленников, которые ходят на море бить зверя; мимо откупщиков эти промышленники не смеют никому продавать сала; а те платят за него полцены и даже четверть цены. От них и промышленники обнищали, и пошлины идет в царскую казну не более 200 рублей; а прежде собирали ее по 4, по 5 тысяч и более на год. Живя в Москве, иноземцы по нескольку раз в год посылают чрез Новгород и Псков в свои земли вести о том, что делается в Московском государстве и какие цены стоят на товары; а потому, приехав к Архангельску, уже заранее сговариваются, как и что покупать или продавать.

В той же челобитной приведен любопытный пример коварства и ехидства иноземцев по отношению к русским. При Михаиле Федоровиче ярославский купец Антон Лаптев поехал через Ригу в Голландию, в Амстердам, с соболями и другими мехами, чтобы, продав их, накупить всяких заморских товаров. Но немцы и голландцы, сговорясь, не купили у него ни на один рубль. Воротился он на немецком корабле, который привез его к Архангельску. Здесь те же иноземцы купили у него весь товар по хорошей цене. Когда на архангельской ярмарке русские торговцы выговаривали за то иноземцам, те с усмешкой сознавались, что сделали так с намерением, чтобы отбить у русских торговцев охоту ездить к ним за море с товарами; что точно так же они поступили и с персидскими купцами, которые пытались привозить к ним свой шелк-сырец. Еще при Михаиле Федоровиче послан был в Немецкую землю гость Назарий Чистаго с государевым товаром, шелком-сырцом. Немцы, точно так же сговорясь, ничего у него не купили или давали очень дешево, а когда он воротился в Архангельск, тот же шелк те же немцы купили дорогой ценой.

В заключение своего челобитья московские торговые люди просили, чтобы англичанам и другим иноземцам было позволено торговать только у Архангельска, а в Москву и другие города их для торговли не пускать, дабы они не отнимали промыслов у русских людей. Просили также не отдавать иноземцам на откуп ворванье сало. Но с богатыми и ловкими иноземцами уже нелегко было бороться в самой Москве, и тем более, что не только разные подкупленные ими дьяки, но и сам временщик Морозов был на их стороне. Поэтому означенное челобитье осталось пока без последствий, что, конечно, возбудило немалый ропот среди торговых сотен Москвы и других городов. Покровительство иноземцам между прочим выражалось и в судебных делах: так, с них указано брать судебных пошлин вдвое менее чем с русских[1].