III. ПОДДАНСТВО МАЛОРОССИИ МОСКВЕ

 

(продолжение)

 

Соборный приговор о принятии подданства. – Поведение высшего малороссийского духовенства.

 

В Москве царское решение о принятии Малороссии в подданство прежде всего постарались закрепить соборным приговором.

Еще в начале 1651 года был созываем Земский Собор, на обсуждение которого предлагался малороссийский вопрос вместе с польскими неправдами, каковы: несоблюдение царского титула, издание книг, заключавших бесчестия и укоризны московским чинам и самому государю, подговоры крымского хана сообща воевать Московское государство и т. п. Но тогда Великая Земская Дума высказалась за принятие Малой России и за войну с поляками условно: если они не исправятся, т.е. не дадут удовлетворения. Очевидно, малороссийский вопрос еще недостаточно назрел в глазах московского правительства; оно выжидало, что покажут дальнейшие обстоятельства, продолжая сохранять мирный договор с Польшей, и в своих дипломатических сношениях с ней пока ограничивалось жалобами на рушение статей «вечного докончания», главным образом на несоблюдение полного царского титула, а также на бесчестие, наносимое изданием книг, исполненных хулы на царя и на все Московское государство. Наше правительство уже требовало не более, не менее как смертной казни виновных в том лиц, согласно с сеймовой конституцией (постановлением) 1638 года. Такое требование предъявили в 1650 году московские послы боярин и оружейничий Григорий Гавр. Пушкин с товарищи, а в 1651 г. посланники Афанасий Прончищев и дьяк Алмаз Иванов. Король и паны-рада на подобное требование отвечали разными отговорками, называли его «малым делом» и присылали посольства с пустыми оправданиями, причем сваливали вину на лица незначительные и неизвестно где пребывавшие. С подобным ответом являлись, например, в Москву в июле 1652 года польские посланники королевский дворянин Пенцеславский и королевский секретарь Унеховский. В следующем 1653 году, когда происходила последняя отчаянная борьба казаков с поляками и когда со стороны Хмельницкого сделались особенно настойчивы просьбы царю о принятии Малой России в его подданство, в Москве сочли возможным вмешаться в эту борьбу, но начали со вмешательства дипломатического.

В апреле государь отправил в Польшу великих и полномочных послов бояр-князей Бориса Александровича Репнина-Оболенского и Фед. Фед. Волконского с посольским дьяком Алмазом Ивановым и большой свитой. Это посольство предъявило те же требования о наказании виновных в «прописках» царского титула или в умалении «государской чести»; кроме того, жаловались на грабежи польских и литовских людей в порубежных городах и на вывоз крестьян из боярских и дворянских вотчин и поместий, на коварные ссылки с крымским ханом и пропуск его посла в Швецию все с тем же умыслом, т. е. сообща воевать Московское государство. Но все сии польские неисправления московские послы именем государя предлагали предать забвению, если Речь Посполитая прекратит гонение на православную веру, возвратит церкви, отобранные на унию, покончит междоусобную войну с казаками и утвердит с ними мир по Зборовскому договору. На эти представления паны-рада не дали никакого удовлетворительного ответа, а над требованием смертной казни для лиц, виновных в прописках титула, прямо смеялись; против же казаков польские войска выступили в поход еще во время пребывания у них нашего посольства. Последнее уехало ни с чем, хотя и заявило, что его царское величество польские неисправления больше терпеть не будет, а «за православную веру и свою государскую честь стояти будет, сколько милосердный Бог помочи подаст». Только в конце сентября князь Репнин-Оболенский с товарищи воротился в Москву. Здесь своевременно получали известия о неудачном ходе переговоров, и, конечно, заранее рассчитывали на эту неудачу, а потому уже приняли соответственные решения и готовились к вооруженной борьбе. Решения эти, как мы сказали, молодой царь и Боярская Дума сочли нужным подкрепить торжественным всенародным согласием. С сей целью заранее был созван в Москве обычный Земский собор из духовенства, бояр, дворян, торговых и всяких чинов людей.

Собор начал свои заседания в июне месяце и не спеша обсуждал важный малороссийский вопрос. Закончился он 1 октября, в праздник Покрова Пресвятыя Богородицы. Царь с боярами слушал обедню в храме сего праздника (более известном под именем Василия Блаженного); а затем с крестным ходом прибыл в Грановитую палату, где собрались духовные и выборные земские люди вместе с освященным собором, имевшим во главе патриарха Никона. В начале заседания прочтено было (думным дьяком) изложение помянутых выше польских неправд и казацких домогательств перед царем; причем сообщалось о прибытии нового гетманского посланца Лаврина Капуты с извещением о возобновившейся войне с поляками и с просьбой о помощи хотя небольшим числом ратных людей.

Земский собор

Земский собор. Картина С. Иванова

 

На соборе малороссийский вопрос ставился на почву по преимуществу религиозную; на передний план выдвигалось спасение Западнорусской православной церкви от польского гонения и от вводимой поляками унии. Указывалось на то, что король Ян Казимир при своем избрании присягал на свободе «разнствующих» христианских вероисповеданий и заранее разрешал подданных своих от верности и себе от послушания, если он не сдержит сей присяги и начнет теснить кого за веру; а так как он присяги своей не сдержал, то православные люди сделались вольными и могут теперь вступить в подданство иному государю. Чины земского собора подавали свои голоса по обычному порядку. Ответы их, конечно, уже сложились заранее и теперь облекались только в торжественную форму. Мнение освященного собора было уже известно. Вслед затем и бояре в своем ответе упирали главным образом на гонимое православие, а также на опасение, чтобы Запорожское войско по нужде не поддалось бусурманским государям, турецкому султану или крымскому хану; поэтому – заключали они – следует «принять под высокую государскую руку гетмана Богдана Хмельницкого и все войско Запорожское с городами и землями». За боярами повторили то же самое придворные чины, дворяне и дети боярские, стрелецкие головы, гости, торговые и черные сотни и тяглые люди дворцовых слобод. Служилые люди по обычаю выразили готовность за государскую честь биться с литовским королем, не щадя своих голов, а торговые люди обязались чинить для войны «вспоможенье» (денежное) и также «помирать головами» за Государя. Вслед за приговором собора в тот же день объявлено, очевидно заранее приготовленное, посольство боярина Вас. Вас. Бутурлина, стольника Алферьева и думного дьяка Лариона Лапухина, которое должно было ехать в Киев и на Украину, чтобы привести к присяге на подданство гетмана, все войско Запорожское, мещан «и всяких жилецких людей»[1].

Хотя переговоры о соединении Украины с Великой Россией велись преимущественно на религиозной основе, а Московское правительство в особенности выдвигало на передний план спасение православия в Малой Руси, однако, любопытным является то обстоятельство, что высшее малороссийское духовенство совсем почти не участвовало в сих переговорах и – как мы уже указывали – не изъявляло никакого желания променять польское подданство на московское. Монахи же и священники, наоборот, явно стремились к такой перемене и даже в значительном числе уходили в Московское государство.

Дело в том, что митрополит, епископы и настоятели важнейших монастырей большей частью происходили из той русской шляхты, которая хотя и сохраняла еще православие, но уже подверглась значительному ополячению в своем языке, обычаях, убеждениях и чувствах, весьма несочувственно относилась к самодержавному московскому строю и свысока смотрела на московских людей, считая их значительно низшими себя по культуре и чуть ли не варварами. Наглядным примером тому, кроме известного Адама Киселя, служит православный малорусский шляхтич Иоахим Ерлич, который в своих записках враждебно относится к восстанию Хмельницкого и ко всякому неприятелю Речи Посполитой. Киевская иерархия именно в это время была шляхетского происхождения и вышла из школы Петра Могилы, который, как известно, состоял в родственных и дружеских отношениях с польской аристократией, и если обращался в Москву, то ради только вспоможения на школы и храмы. Преемник его на митрополии Сильвестр Коссов, родом белорусский шляхтич, точно так же охотно пользовался милостыней из Москвы и по ее требованию посылал киевских ученых; но он более дорожил связанными с его кафедрой маетностями и привилегиями, был доволен улучшившимся во времена Хмельницкого положением высшего православного духовенства и не выражал никакого желания воссоединить малороссийскую паству с великорусскою. Ему нисколько не улыбалась мысль променять свою номинальную зависимость от Константинопольского патриарха, т. е. почти полную самостоятельность, на действительное подчинение суровому Московскому патриарху. Кроме того, с отпадением Украины от Польши православная паства делилась на две части; ибо Белоруссия и Волынь оставались за поляками; следовательно, Киевский митрополит мог лишиться и власти, и доходов в этой другой части своей митрополии. Поэтому он не только не обиделся отказом сенаторов принять его в свою среду, вопреки Зборовскому договору, но и после того продолжал являться посредником между Хмельницким и польским правительством и хлопотал об их примирении. В том же духе действовали преемник Петра Могилы на Киево-Печерской архимандрии Иосиф Тризна и отчасти киевобратский архимандрит Иннокентий Гизель. Московское правительство, конечно, обратило внимание. На их постоянное неучастие в челобитье гетмана о подданстве и выражало свое недоумение; но Хмельницкий уверял в их тайном с ним согласии, а молчание оправдывалось страхом перед мщением поляков в случае, если его челобитье не увенчается успехом. Когда же оно увенчалось, тогда и обнаружились истинные отношения малорусских иерархов к делу воссоединения.



[1] Относительно Земского Собора 1651 г. см. Латкина "Материалы для истории земских соборов XVII столетия". (Исследование его "Земские соборы древней Руси". 231 и след, со ссылками на Архив Мин. Юстиции, Спб. 1885). Дитятина о земских соборах ("Рус. Мысль". 1883. № 12). В Актах Моск. Госуд. (II. № 459 под 1651 г.) есть известие о выборе в Крапивне дворян и детей боярских к великому земскому и литовскому делу. Ясно, что речь идет о Земском Соборе 1651 года. Дворяне выбрали двух человек. А вместо двух посадских воевода сам назначил сына боярского, да пушкаря; за что получил выговор. О польских неправдах говорится также в наказе посланникам к императору Фердинанду III. ("Памятники дипломатических сношений" III. 95 – 97). Акты земского собора 1653 года издан в С. Г. Г. и Д. III. № 157. II. С. 3. I. № 104. Акты Юж. и Зап. Рос. X. № 2. Общее содержание этого акта в Дворцовом Разряде. III. 369 – 372. Более полный экземпляр его, извлеченный г. Латкиным из Моск. Арх. М. Ин. Дел, напечатан им в приложениях к памятному его исследованию, 434 и далее. Разные суждения об этом соборе: Соловьева "История России". Т. X. "Рус. Вест." 1857. Апрель. К. Аксакова "Сочинения". I. 207. Дитятина помянутый труд. Платонова "Заметки по истории Земских Соборов". Ж. M. H. Пр. 1883. № 3. Г. Латкин справедливо доказывает, что заседание 1 октября было только заключительным, торжественным на Соборе 1653 года, что начались его заседания с 5 июня, а выборы для него производились в мае. В подтверждение приведено из Дворц. Разр. (III. 372) известие, что в тот же день 1 октября было объявлено боярину Бутурлину с товарищи посольство на Украину для принятия присяги. Следовательно, оно заранее было приготовлено согласно с состоявшимся уже соборным приговором. На основании неверного дотоле представления об однодневном заседании собора, как указывает Латкин, происходила неправильная полемика Соловьева с Аксаковым о значении его в ряду земских соборов вообще. (239–241). Царь Алексей, 24 апреля 1654 года отпуская кн. Ал. Ник. Трубецкого и других воевод в поход, сказал ратным людям: "В прошлом году были соборы не раз, на которых были от вас выборные, от всех городов дворяне по два человека; на соборах этих мы говорили о неправдах польских королей". (Соловьев. X. стр. 359 первого издания. Из Польских дел Моск. Арх. М. Ин. Д.). Очевидно здесь разумеются разные заседания Собора 1653 г. Акты Моск. Госуд. II. №№ 527, 530, 535, 538. (Вести из Путивля и Чернигова о Хмельницком и Выговском, их и полковников угрозы перейти в Турецкое подданство в случае отказа царя принять Запорожское войско. Посольство Арт. Матвеева к Богдану. Смотр украинских детей боярских для приготовления их к походу и пр.).