IV. БОРЬБА ЗА МАЛОРОССИЮ

(продолжение)

Война со шведами и третий поход царя. Неудачная осада Риги. – Виленские переговоры и польское мнимое избрание Алексея. – Валиесарское перемирие.

Алексей Михайлович направил свой поход на шведов через Смоленск, Витебск и Полоцк. Когда он прибыл в последний город, то игумен Богоявленского монастыря Игнатий Иевлич приветствовал его торжественным словом. Здесь царь виделся с цесарским посольством Аллегретти, которое ехало в Псков. А отсюда оно отправилось в Вильну, чтобы служить посредниками при переговорах русских с поляками. Отсюда же царь послал своих уполномоченных на Виленский съезд.

Осада Риги во время русско-шведской войны 1656-1658. Гравюра XVII века

Шведские войска были рассеяны в Польше и Северной Литве, а потому вторжение царской рати в шведскую Ливонию, в июле 1656 г., началось рядом успехов. 30 числа взят приступом Динабург, который был переименован царем в Борисоглебск потому, что в нем он построил церковь во имя Бориса и Глеба. А спустя две недели также штурмом взят сильно укрепленный Кокенгаузен; здесь государь поставил церковь во имя св. царевича. Димирия, а потому переименовал город в Дмитриев; воеводой в нем назначил А. Л. Ордина-Нащокина, который немедля разослал соседней литовской шляхте грамоты, призывая ее ополчиться против шведов. Взяв еще несколько замков, царь свои главные силы сухопутьем и рекой Двиной направил к Риге. Часть рати заранее была отправлена из Новгорода с князем А. Н. Трубецким, Ю.А. Долгоруковым и Сем. Ром. Пожарским на Юрьев или Дерпт. В то же время отдельные отряды наши напали на шведские владения по реке Неве и берегам Финского залива и Ладожского озера, т. е, пытались отвоевать обратно те русские земли, которые остались за шведами по Столбовскому договору. Русские взяли крепость Ниеншанц и осадили Корелу и Орешек. В начале августа к Риге подступил князь Яков Куденотович Черкасский и стал на Задвинской стороне; а затем с остальными полками подошел сам царь, сопровождаемый престарелым генералом Лесли, и расположился по другую сторону. Иностранные известия определяют число осадного войска в 100.000 с лишком. Во всяком случае оно было огромно по сравнению с малочисленным гарнизоном, хотя к последнему присоединились вооруженные граждане. Русские опустошили и сожгли подгородние дворы и строения; насыпали шанцы, поставили батареи, и начали громить город снарядами из больших орудий и мортир. Осадные работы велись иностранными инженерами под общим руководством генерала Лесли. Русские еще в начале осады успели овладеть внешними земляными валами и городскими предместьями с их садами и рощами, которые послужили прикрытием для траншейных работ. Но губернатор рижский граф Габриель Дела-Гарди оборонялся искусно и мужественно; благодаря свободному сообщению по Двине с ее устьем, он успел получить подкрепления, делать удачные вылазки и особенно нанес большой урон русским, истребив часть их судов, нагруженных боевыми и съестными припасами. Вообще осада пошла неудачно и затянулась; что объясняется отчасти недостатком у нас военного и собственно осадного искусства, а отчасти изменой некоторых иностранных офицеров, которые служили в наших солдатских полках и перебежали к неприятелю. Несмотря на советы Лесли и других об отступлении, царь все еще упорствовал и продолжал осаду. Меж тем наступили осеннее ненастье и недостаток съестных припасов в разоренной стране; голодные солдаты и стрельцы начали убегать из лагеря целыми партиями. Царь уже стал готовиться к снятию осады и хотел только еще раз попытать счастья решительным штурмом; но, извещенные изменниками, шведы предупредили его. 2 октября они рано поутру вышли с большими силами и энергично ударили на русские шанцы. Им удалось разбить солдатские полки Циклера, Ренарта, Англера, Юнгмана и приказ стрельцов. Мы потеряли до 2000 человек и 17 знамен (а вся осада стоила нам до 15.000). Тогда Алексей Михайлович дал приказ к отступлению, которое произведено было и сухопутьем, и рекой Двиной. Некоторым утешением для него послужила последовавшая вскоре (12 октября) сдача Дерпта или Юрьева Ливонского князю А. Н. Трубецкому с товарищи, которые жителей его привели к присяге на верность государю. Таким образом в наших руках осталась восточная полоса Лифляндии, опиравшаяся с одной стороны на крепости Борисоглебск и Царевиче-Дмитриев, с другой на Юрьев, Нейгаузен и Мариенбург, которые царь усилил и снабдил достаточным гарнизоном и всякими запасами.

В то время в Вильне происходили переговоры московских и польских уполномоченных. Во главе первых стояли ближний боярин князь Никита Ив. Одоевский и окольничие Ив. Ив. Лобанов-Ростовский и Вас. Александр. Чоглоков; а во главе вторых полоцкий воевода Ян Казимир Красинский, маршалок в. княжества Литовского Кристоф Завиша и виленский номинат-бискуп, тоже Завиша. Посредничали в этих переговорах те же австрийские послы Аллегретти и Лорбах. Они явно держали польскую сторону, когда шли споры о пределах: русские потребовали уступки всего в. княжества Литовского и уплаты военных издержек; а поляки хотели возвращения всех завоеваний и возмещения убытков. Когда же от этих споров, по почину Одоевского, вопрос перешел на избрание царя польским королем, то, как истый иезуит, Аллегретти не замедлил проявить свое коварство: в Москве он подавал надежду на избрание царя польским королем, а теперь на Виленском съезде, как скоро наши уполномоченные заговорили о том, он объявил, что прислан императором только хлопотать о мире; что же касается польской короны, то для нее есть у цесаря братья, дети и племянники. Зато польские комиссары на словах показывали большое расположение к избранию царя и делали вид, что это избрание не подлежит сомнению; но, разумеется, прибавляли, что избрание принадлежит будущему Варшавскому сейму, на который должно быть отправлено из Москвы особое полномочное посольство. В этом смысле была составлена и 27 октября обеими сторонами подписана договорная запись. Первая статья этого предварительного договора постановила на будущем сейме произвести избрание Алексея Михайловича преемником Яну Казимиру, причем царь заранее обязывался охранять в Речи Посполитой права и привилегии равно как Католической, так и Греческой веры. Но это были статьи показные, а главная суть заключалась в тех статьях, которые постановляли не только прекратить всякие враждебные действия русских войск в Польше и Литве, но и соединиться с поляками против общего неприятеля, Шведского короля. В действительности русские уже прекратили дальнейшее наступление на Польшу и, как мы видели, уже вступили в войну со шведами. Русские уполномоченные, разыгравшие на Виленском съезде в сущности жалкую роль людей недальновидных, поддавшихся наглому обману, послали к государю дворянина (Астафьева) с донесением о заключении перемирия и «обрании его королем Польским и в. князем Литовским».

Государь только что прибыл в Полоцк на обратном пути из-под Риги, когда он 3.1 октября получил донесение от кн. Одоевского со товарищи. После того, во время его присутствия на торжественном служении в Спасо-Преображенском монастыре, игумен Богоявленского монастыря Игнатий Иевлия в обращенной к нему речи приветствовал государя как новоизбранного на престол Польши и Литвы. Алексей Михайлович был, так доволен означенным донесением и так поверил в свое избрание, что тотчас по получении о том известия послал ведавшему в его отсутствие столицей боярину князю Гр. Сем. Куракину указ об отправлении в соборе и других храмах благодарственного молебствия за победы над шведами и за избрание его преемником польского короля. События, конечно, показали потом, что и то и другое торжества были преждевременны. Но поляки конечно имели нужду пока поддерживать свой обман. Особенную преданность царю показывал польный литовский гетман Винцентий Гонсевский, и Алексей Михайлович, еще пребывая в Полоцке, послал ему со стольником Артамоном Матвеевым богатые подарки, именно семь сороков соболей, ценой в 700 рублей. Когда царь, направляясь к Москве, прибыл в Смоленск, тут явился к нему посланный из Вильны польскими комиссарами шляхтич Ян Корсак и в торжественной аудиенции 21 ноября от их имени сказал ему пышную польскую речь, в которой именовал его «обранным королем Польским и в. князем Литовским». При сем он просил царя в знак его милости к своим будущим подданным отодвинуть свои войска назад за реку Березину, под предлогом, чтобы обыватели в. княжества Литовского могли свободно выбрать и снабдить полномочиями своих послов на предстоящий сейм, на котором должно произойти окончательное избрание его самого. Подобная слишком дерзкая просьба конечно не была исполнена. В марте следующего 1657 года в Москву прибыли еще польские послы с известиями все о том же избрании Алексея Михайловича, на сей раз в Калише сенаторской радой; причем она отклонила искательство польской короны со стороны венгерского князя Ракочи, Однако формального сеймового избрания пришлось долго ждать. Под предлогом вновь появившегося морового поветрия сейм был отложен, и назначенное для него московское посольство не состоялось.

Той же весной возобновились военные действия против шведов в Ливонии; но очевидно неудачная осада Риги послужила поворотным пунктом в этой Московско-Шведской, войне; хотя она продолжалась с переменным счастьем, и хотя Датский король, понуждаемый Московским царем, также начал войну со шведами, однако перевес явно стал склоняться на сторону последних, владевших вполне европейским военным искусством и лучше предводимых (Дела-Гарди, Левей, Горн, Крузе и друг.). Дела-Гарди и воевода Царевиче-Дмитриева Афанасий Лаврентьевич Ордин-Нащокин некоторое время пытались завязать переговоры о перемирии; но когда польный гетман литовский Винцентий Гонсевский, стоявший с войском в Курляндии, покинул ее, взяв большую контрибуцию, и ушел на Жмудь, шведский полководец, переменив тон, перешел в энергичное наступление, и тем успешнее, что на помощь ему прибыл из Карелии. генерал Крузе. Наиболее важными событиями компании сего года были взятие приступом и разграбление Псково-Печерского монастыря и поражение русских под Валком в июне месяце, причем был смертельно ранен их храбрый воевода Матвей Васильевич Шереметев. А весной следующего 1658 года Русские потерпели неудачи под Нарвой и вновь отбитыми у них Ямбургом и Ниеншанцом. Обе стороны желали прекращения войны, а потому в ноябре сего года в Валиесаре, недалеко от Нарвы, состоялся съезд. Мирные переговоры начал бывший под этим городом воевода князь Ив. А. Хованский. Продолжали их со стороны Шведов Бельке и Горн, а со стороны русских кн. Прозоровский и воевода Царевиче-Дмитриева городка Ордин-Нащокин. Последний собственно и вел переговоры. Русские потребовали не только уступки занятых ими в Ливонии городов, но также Риги, Ревеля и Нарвы и кроме того возвращения отошедших по Столбовскому договору Карелии и Ингрии. А шведы мирились только на границах, определенных Столбовским договором. Вследствие столь несогласных обоюдных требований, заключение прочного мира оказалось пока невозможным, и согласились только на трехлетнее перемирие (20 декабря 1658 г.), на основаниях uti possidetis; таким образом, Россия удержала за собой занятую ей полосу Ливонии. Царь, был рад этому перемирию и велел праздновать его колокольным звоном и пушечной пальбой. Дело в том, что в это время уже вполне обнаружился польский обман, и возобновилась война с Польшей за Малороссию. Но и Шведы также были довольны; ибо ни война их с поляками, ни враждебные отношения с Данией не прекращались[1].