ВСТУПЛЕНИЕ

 

I. Изучение реформационного периода

 

Разделение новой истории на периоды и подразделение реформационного периода. – Общие сочинения по истории реформации. – Анализ реформационного движения. – Главные вопросы при изучении реформации в отдельных странах. – План изложения реформации. – Немецкая реформация. – Историография реформации в отдельных странах Западной Европы. – Общий взгляд на литературу предмета. – Историко‑философские точки зрения.

 

XVI и первая половина XVII в. в истории европейского Запада составляют особый период, вполне заслуживающий название реформационного, так как основным его фактом является религиозная реформация со всеми непосредственно примыкающими к ней событиями. Беря круглые числа, мы можем сказать, что реформационный период заключается между 1520 и 1650 годами, охватывая таким образом почти полтора века, за которыми следует другой период, тоже приблизительно в полтора столетия, именно между 1648 и 1789 г., т. е. вторая половина XVII в. и почти весь XVIII, – период, характеризующийся господством на материке Европы абсолютной монархии. Наконец, время от 1789 г., т. е. от начала французской революции до наших дней, составляет третий период новой истории, который принято называть у нас (и у немцев) историей новейшей, а у французов histoire contemporaine (хотя часто за исходный пункт последней принимается 1815 год). Подлежащий прежде всего нашему рассмотрению реформационный период может быть подразделен на меньшие периоды, приблизительно одинаковой же продолжительности. Первый период охватывает время от начала реформации до аугсбургского религиозного мира (1527 – 1555), когда главная роль в реформационном движении принадлежит Германии и немецкой Швейцарии; в этот период распространяется и утверждается главным образом лютеранизм, кроме того, возникает англиканская церковь, и, вообще, реформация получает преимущественно монархический характер; со стороны католицизма только к концу периода начинается настоящее противодействие протестантизму, который одновременно получает новую форму – кальвинизма. Во втором периоде – от аугсбургского религиозного мира до издания нантского эдикта (1555 – 1598) происходит распространение (во Франции, Шотландии, Нидерландах, Польше и т. д.) кальвинизма, вступающего в некоторых странах в борьбу с королевскою властью и выставляющего идею народовластия, происходит сильная католическая реакция, и ведутся религиозные войны. Третий период составляет первая половина XVII века, когда на континенте Европы происходит религиозно‑политическая борьба, известная под названием тридцатилетней войны (1618 – 1648), а в Англии – борьба между королевскою властью и парламентом, завершающаяся первой революцией (1640 – 1649) и учреждением сектантской (индепендентской) республики.

Реформационный период, как одно целое, был предметом нескольких отдельных трудов или самостоятельных частей исторических сочинений большего объема. Таким трудом является курс Гейсера «Geschichte des Zeitalters der Reformation», существующий в русском переводе под редакцией В. М. Михайловского, который приложил к нему большой исторический очерк о «предвестниках и предшественниках реформации в XIV и XV веке». Книга Гейсера, занимающая в русском переводе более 700 страниц, представляет собою первую (1868 г.) попытку светского историка (т.е. не церковного историка)[1]дать общую историю реформационного периода в намеченных выше рамках. В названной книге преобладает, однако, политическая точка зрения (с международными отношениями эпохи) и история тех форм протестантизма, которые получили официальное признание. Гейсер игнорирует социальную историю эпохи, мало обращает внимания на сектантские учения, развивавшиеся параллельно с правоверным протестантизмом, и вообще на всю умственную жизнь того времени. Другим сводом исторических работ по реформации является труд американского историка Фишера под заглавием «The Reformation» (1873). Он особенно важен по своей библиографии источников и пособий, весьма полной, так что главное значение книги – справочное. Кроме того, реформация была предметом и историко‑философского рассмотрения не только в философиях истории, но и в отдельных сочинениях, каковы известные труды: «Философское миросозерцание реформационного времени» (Die philosophische Weltanschauung der Reformationszeit, 1847) Морица Карьepa,«Рассуждения об эпохе реформации» (Betrachtungen über das Zeitalter der Reformation, 1858) Росмана, «Реформация» (La réforme), составляющая VIII том Etudes sur l'histoire de l'humanité, Лорана, к которому нужно прибавить и следующий IX том о религиозных войнах (Les guerres de réligion), «Реформация XVI в. в её отношении к новому мышлению и знанию» Бэрда (Beard), английского ученого, существующая в немецком (1884) и русском (1897) переводах, «Культурные задачи реформации» (Die Kulturaufgaben der Reformation, 1908) Бергера[2], «Общественные учения христианских церквей и групп» (Die Sociallehren der christlichen Kirchen und Gruppen, 1912), Трёльча. Кроме того, обзоры реформационной истории представляют собою соответственные тома больших всемирных историй Шлоссера, Беккера и Вебера, а также и части больших коллекций Онкена, Флате-Филиппсона, Ульштейна, Лависса – Рамбо, «Кембриджской новой истории»[3] и др.

«Реформационное движение, писали мы в другом месте[4], было явлением очень сложным, но все его элементы распределяются по трем главным категориям: у каждой были свои причины, свои движущие силы, своя сфера действия, свои результаты. Прежде всего реформация была движением чисто религиозным, крупным событием в истории западного христианства, как вероучения и церковной организации. С этой стороны в её основе лежали верующая совесть, оскорблявшаяся «язычеством» «вавилонской блудницы», и направленная на вопросы веры мысль, не сносившая ига непомерной власти «антихриста», – говоря языком реформаторов и сектантов о римской церкви и папе; заявленными целями реформации были «возвращение христианства к апостольским временам» посредством «очищения веры от людских выдумок» и «освобождение духа от мертвящей буквы предания». Результаты реформации в этом отношении – разрушение религиозного единства Западной Европы, образование новых исповеданий и основание новых церквей; развитие мистического и рационалистического сектантства, перерешение догматических, моральных и церковно‑практических вопросов, новое направление теологического мышления, развитие новых религиозных принципов, вольномыслие антитринитариев и деистов, учения которых представляли собой выход из исторического христианства в философию «естественной религии», и вместе с тем оживление умиравшего католицизма, пересмотр его догматов, починка всей его внутренней организации. Протест, который мы здесь видим, истекает из глубины религиозного чувства и из недр пытливой мысли, не удовлетворявшейся традиционным решением религиозных вопросов. Но средневековой католицизм не был вероисповеданием только: как царство от мира сего, он вызывал против себя протесты иного рода из-за чисто светских побуждений, из-за отношений чисто земной жизни человека и общества. Он был целой системой, налагавшей свои рамки на всю культуру и социальную организацию средневековых католических народов: его универсализм отрицал национальность, его теократическая идея давила государство, его клерикализм, создавший духовенству привилегированное положение в обществе, подчинял его опеке светские сословия, его спиритуалистический догматизм предоставлял мысли слишком узкую сферу, да и в той не давал ей свободно двигаться. Поэтому против него давно боролись и национальное самосознание, и государственная власть, и светское общество, и усиливавшееся в последнем образование, – боролись не во имя чистоты христианского вероучения, не во имя восстановления Библии, как главного авторитета в делах религии, не во имя требований внутреннего голоса совести, встревоженной «порчей церкви», и пытливой религиозной мысли, обратившейся к критике того, что перед её судом оказывалось «людскими выдумками», а просто потому, что система на все налагала гнет и втискивала жизнь в свои рамки, мешая её свободному развитию. Борьба против Рима, не касавшаяся вопросов царства не от мира сего, – явление довольно раннее в европейской истории: нападения на католицизм, как на вероучение и церковь, не согласные с духом христианства, со священным писанием, с требованиями верующей совести и мысли, возбужденной религиозными вопросами, – нападение, к которому подавало повод и противоречие между системой в идее и системой на деле, подрывавшее её былую власть над душами, – объединяло, усиливало, направляло к одной цели элементы светской борьбы с католицизмом во имя прав национальности, прав государства, прав светских сословий, прав образования, прав, в основе которых лежали чисто мирские интересы, – и само находило помощь в этой оппозиции Риму – национальной и политической, в этой вражде к духовенству – сословной и интеллектуальной. Гуманизм также заключал в себе идеи, через которые чисто культурно‑социальная оппозиция могла бы объединиться, формулировать свои требования, направиться к одной цели, и до известной степени он так действовал, секуляризируя мысль и жизнь западноевропейских обществ, но значение реформации именно в том и заключается, что оппозиция католической культурно‑социальной системы во имя чисто человеческих начал интереса и права пошла под знаменем реформированной религии. Наконец, развитие жизни выдвигало у отдельных наций разные другие вопросы политического, социального, экономического свойства, не имевшие сами по себе отношения ни к «порче церкви», ни к гнету курии и клира; в разных местах Западной Европы велась своя внутренняя борьба, и подготовлялись свои домашние столкновения, которые могли, как это и случилось в Испании при Карле V, разыграться вне всякой связи с реформацией церкви и с оппозицией курии и клиру, или же соединиться с движением чисто религиозным и с национальным, политическим, сословным и интеллектуально‑моральным протестом против папы и католического духовенства, что мы и видим в Германии, где за реформацию схватились и гуманисты, незадолго перед тем окончившие победоносную кампанию против «обскурантов», и имперские рыцари, недовольные новыми порядками, заведенными в конце XV века, и крестьяне, начавшие волноваться еще раньше, и низший слой городского населения, среди которого происходило социальное брожение против богатых, и князья, стремившиеся уничтожить последние признаки власти императора.

Религиозный протест против «порчи церкви», оппозиция курии и клиру по побуждениям чисто светского характера, местные общественные дела – вот три категории элементов, участвовавших в реформационном движении XVI века. Где происходил религиозный протест, там проявлялась оппозиция против Рима и католического духовенства, и дело социально‑политической реформы или революции велось под знаменем религии; но местная политическая борьба не вызвала сама по себе религиозной реформации (пример – Испания), как, с другой стороны, борьба против притязаний курии и привилегий клира могла идти под знаменем секуляризирующих мысль и жизнь идей гуманизма в широком смысле этого слова, под влиянием идей античной философии и науки, античной политики и римского права, вроде того, как в Италии подкапывали католицизм сочинения Лоренцо Валлы, объявившего подложность грамоты, на которой средневековые папы основывали свои притязания на светскую власть, или Никколо Макиавелли, видевшего в папстве главную помеху для объединения Италии. Основные причины реформационного движения XVI века были далеко неравномерно распределены по разным странам. Не говоря уже о том, что у каждого народа в его внутренней жизни была своя «злоба дня», – у одного – одна, у другого – другая, у одного – способная уладиться путем мирной реформы, у другого – необходимо вызывавшая революционное столкновение, – отдельные народы были в своих массах и в своих правящих классах не совсем одинаково религиозны в количественном и качественном отношении и различным образом должны были относиться к далекой курии и своему собственному клиру, так как и курия в сущности вызывала к себе разные чувства, и клир одной страны не был похож на клир другой, и сами нации во всем остальном не вполне походили одна на другую. Одни и остались верны и старой религии, и «святому отцу», и своим духовным пастырям, тогда как другие завели у себя новые веры, отреклись от папы, как от «антихриста», возмутились против «волков в овечьей шкуре». Мало того: в одной и той же нации реформация имела иногда совершенно разный успех у отдельных сословий и начиналась то снизу, – от общества, то сверху, – от власти, да и тут вопрос о том, пойдет ли правительство за народом или народ за правительством, решался в общем и в подробностях не везде одинаково. Исследовать с этой точки зрения происхождение реформации в каждой отдельной стране, анализируя факты, представляемые её историей, и сравнить результаты исследования, сопоставляя однородные и разнородные факты, – вот, по нашему мнению, единственный путь, чтобы не сделать скороспелых, односторонних или прямо неверных заключений о причинах возникновения реформационного движения вообще или в той или в другой стране в частности.

Общие причины реформационного движения должны быть понятны из того обзора состояния Западной Европы в XIV и XV вв., который дан в первом томе настоящей книги, но затем еще остается целая область истории отдельных стран, в которых эти общие причины комбинировались различным образом. При изучении реформации в какой-либо отдельной стране нужно иметь в виду следующие четыре общих вопроса, ответы на которые заключают в себе все данные, необходимые для понимания причин и условий, внешнего хода и внутреннего характера, следствий и результатов реформации в данной стране.

Первый общий вопрос заключает в себе целую категорию вопросов о состоянии страны в отношениях религиозном, умственном, национальном, политическом и социальном. Религиозное настроение отдельных стран было далеко неодинаково, и как сам католицизм в лице своих представителей, так и отношение к нему отдельных народов были не одни и те же в разных странах: Испания, только что покончившая вековую борьбу с маврами, была вполне довольна своим католицизмом, сделавшимся её национальным знаменем, да и сама воинствующая церковь не подверглась здесь порче в такой степени, как в других местах, а в Германии, наоборот, давно происходило глухое, но глубокое религиозное брожение, которое рано или поздно должно было прорваться наружу. В умственном, да и нравственном отношении опять отдельные народы стояли далеко не на одинаковом уровне: напр., итальянская гуманистическая интеллигенция была довольно индифферентна к религии и церкви, а народная масса суеверна и чувственна, между тем, как гуманизм немецкий соединялся с богословскими интересами и реформационными стремлениями, а в народных массах замечалось (в развитии сектантства) известного рода более моральное отношение к религии, чем можно его предполагать в Италии. То же самое и в смысле национальной оппозиции: в Испании католицизм и национальность сделались синонимами, благодаря религиозной и племенной борьбе с маврами, для Италии папство было тоже как бы национальным учреждением, но в Германии беззастенчивое хозяйничанье курии оскорбляло национальное чувство в то же самое время, как и немецкие князья чувствовали всю тяжесть папской опеки, неизвестную, напр., во Франции, где государственная власть сумела оградить себя от вмешательства папы. Далее на историю реформации оказывали влияние внутренние, чисто политические отношения отдельных стран и прежде всего их устройство, была ли, напр., страна унитарным или федеративным государством: государства первой категории в общем решали у себя вопрос в ту или другую сторону, тогда как в таких федерациях, какими были Германия и Швейцария, отдельные княжества и кантоны по‑своему решали вопрос, и политическая раздробленность отражалась на религиозном разъединении, как в свою очередь религиозное разъединение способствовало и политическому распадению федеративной страны (Нидерланды). Форма правления, существовавшая в государстве, в общем переносилась и в новое церковное устройство: реформация, возникшая в Германии или Англии, приняла монархический характер, тогда как цюрихская и женевская – республиканский.

В связи с этими вопросами стоят вопросы второго рода: кому принадлежала инициатива реформационного движения, и кто им воспользовался? Реформа могла идти снизу, – от народа, или сверху, – от власти, могла быть общенародной или сословной, могла содействовать усилению государственной власти или расширению народных прав. В Германии реформа шла снизу и была общенародной, но политическое и социальное движение, совершившееся под религиозным знаменем, было подавлено князьями, и все плоды протекших событий выпали на их долю. В Шотландии и Голландии реформа идет тоже снизу, но результаты её иные. В Дании и Швеции инициатива реформации принадлежит королевской власти так же, как и в Англии, но в этой последней стране рядом с реформацией, возникшей по инициативе правительства и содействовавшей его усилению, началась другая реформация, народная, и столкновение между ними было одной из сторон той революции, которая была в Англии в середине XVII в. и содействовала победе народных прав. Во Франции и Польше ни власть, ни масса населения не приняли участия в движении, которое в обеих странах получает характер сословный, преимущественно дворянский.

Третий вопрос – о моменте, когда происходило движение в той или другой стране. В этом отношении важно различие между странами ранней реформации и странами реформации поздней: в первых все было внове, вторые имели уже многое готовым: движение, совершившееся в первых странах, застало католицизм врасплох, во вторых – оно встретило уже сильное противодействие со стороны старой церкви. В этом отношении важно деление истории XVI века на первую и вторую половины, и составляющие два главные момента.

Четвертый вопрос касается характера учения, принятого тою или другою страною, и учений, параллельно с ним развивавшихся. Личность главного реформатора – Лютера, Цвингли и Кальвина – играет важную роль, но она не должна совсем заслонять роли ни их помощников, второстепенных реформаторов, ни сектантов вроде Фомы Мюнцера, Сервета или Социна, основателя антитринитарской церкви в Польше. Лютеранизм, цвинглианизм и кальвинизм отличались между собою не только по своей способности распространяться вне своей родины (кальвинизм был космополитичнее) и не только по своим политическим принципам, что зависело от момента и среды, в которых возникло то или другое учение, но и с принципиальной стороны, да и здесь опять‑таки не только как вероисповедания с догматическими и обрядовыми отличиями, но и по своим отношениям к образованию, морали, индивидуальным правам, социальным и политическим вопросам, и во всех этих отношениях, наконец, особенно любопытна разница между протестантизмов всех оттенков и сектантством, в котором опять‑таки можно говорить о большем или меньшем мистицизме и рационализме, демократизме и аристократизме, социальном или политическом характере, о созерцательном или деятельном направлении, когда мы имеем перед собою анабаптистов, антитринитариев (и в их числе социниан), индепендентов, христианских деистов и т. п.

Первые два вопроса (состояние страны и происхождение реформации) относятся главным образом к тому, что составляет особенности в истории отдельных народов, два другие (момент движения и характер принятых учений) – к тому, в чем отдельные страны могли, наоборот, сходиться между собою, например, одновременно принимая одну и ту же форму протестантизма. С той точки зрения, на какой мы стоим в этой книге, общее должно было бы вообще предшествовать частному, и до известной степени в последующем изложении этот принцип будет проводиться, но само происхождение общего не будет для нас вполне ясно, если мы не начнем с истории реформации в тех странах, где она впервые возникла и организовалась, и с истории происхождения главных её форм. В этом отношении история реформации в Германии со всеми вызванными ею или стоявшими с нею в связи событиями до аугсбургского религиозного мира, окончившего собою первый период в новой истории немецкого народа, заслуживает особого внимания. Конечно, реформация только потому и могла стать явлением общеевропейским, что причины её лежали вне какой-либо отдельной нации, но по многим историческим условиям её инициатива выпала на долю именно немецкого народа. Почему это случилось, мы уже отчасти видели из небольшого сравнения между отдельными нациями, какое было сделано выше. Рассматривая реформацию в Германии, мы уже по одному этому не должны упускать из вида культурно‑социальные условия, породившие это движение среди немецкого народа, но есть и другая причина, заставляющая нас остановиться на Германии в реформационную эпоху подробнее: со времени великого междуцарствия в середине XIII века до французской революции в конце XVIII, т. е. в течение целой половины одного тысячелетия, в истории Германии не было более решительного момента, как тот, когда в ней происходила реформация, вызванная всем предыдущим развитием, особенно в XIV и XV вв. и обусловившая собою всю дальнейшую историю страны и народа с тридцатилетнею войною и политическим упадком XVIII в. включительно.

Весьма естественно, что реформационная эпоха в Германии была предметом весьма внимательного изучения со стороны национальных историков. В 1839 – 47 гг. вышли в свет шесть томов «Немецкой истории в эпоху реформации» (Deutsche Geschichte im Zeitalter der Reformation) Леопольда Ранке, доведенной до аугсбургского религиозного мира, в пяти томах, за которыми следует том с дополнениями и примечаниями. Собственно говоря, с этого труда, в котором преобладает политическая точка зрения, как и во всех вообще сочинениях Ранке и его школы, и начинается научная разработка реформационной эпохи в Германии, вместе с трехтомным сочинением Карла Гагена о «литературных и религиозных отношениях в Германии» за тот же период времени (Deutschlands literarische und religiöse Verhältnisse im Reformationszeitalter), вышедшем в свет в 1841 – 44 годах и с появившеюся в те же годы (1841 – 42) трехтомною «Историею великой крестьянской войны» (Geschichte des grossen Bauernkrieges) B. Циммермана, до сих пор имеющею значение лучшей общей истории крестьянского движения в Германии[5].С сороковых годов прошлого века, когда общие труды Ранке, Гагена и Циммермана осветили с политической, культурной и социальной точек зрения немецкую реформацию, разработка её истории продолжалась неустанно в целой массе сочинений, главнейшие из которых будут нами указаны в своем месте. В конце XIX столетия сделаны были три крупные попытки обозреть немецкую историю за этот период. Одна из них принадлежит католическому писателю Янсену, автору большой «Истории немецкого народа с исхода средних веков» (Geschichte des deutschen Volkes seit dem Ausgange des Mittelalters)[6], в которой обращено особое внимание на культурные и социальные отношения, но которой недостает научного объективизма, так как у него все клонится к тому, чтобы выставить процветание Германии до реформации и, наоборот, упадок её после реформации. Гораздо более научное значение имеют книга Бецольда «История немецкой реформации», входящая в состав коллекции Онкена[7], сочинение Г. Эгельгаафа«Немецкая история в XVI в. до аугсбургского религиозного мира» (Deutsche Geschichte im XVI Jahrhundert bis zum Augsburger Religionsfrieden) и новейшая «Немецкая реформация» Тудихума.

Следуя хронологическому порядку, в каком развивалась и распространялась реформация, мы должны были бы прежде всего указать на сочинения, в которых рассматривается реформация в Швейцарии и скандинавских странах, но швейцарская реформация рассматривается главным образом в биографиях Цвингли и Кальвина, датская и шведская – в общеисторических сочинениях[8]. Для Англии можно уже указать на специальную литературу, при чем отметим прежде всего русскую книгу В. Соколова «Реформация в Англии». В английской и немецкой исторической литературе, кроме таких более общих трудов, каковы «History of England from the accesion of James II» Маколея (перев. по-русски), в первом томе которой есть очень краткий очерк XVI и XVII веков, и «Английской истории преимущественно в XVI и XVII в.» (Englische Geschichte vornehmlich im XVI und XVII Jahrhundert) Л. Ранке, важной главным образом для эпохи Стюартов, есть сочинения, относящиеся специально к истории реформации в XVI веке: «История реформации в Великобритании» (Geschichte der Reformation von Grossbritannien) Г. Вебера, «История Англии от падения Вольсея до смерти Елизавёты» (History of England from the fall of Wolsey to the death of Elisabeth), «История церкви в Англии со времени уничтожения римской власти» (History of the Church of England from the abolition of the roman jurisdiction) Д. K. Ватсона, «История религиозной мысли в Англии с эпохи реформации» (History of the religions thought in England from the reformation) Гента (Hunt) и популярные лекции Мауренбрехера «England im Reformationszeitalter»[9].

В пятидесятых годах XVI века происходит весьма быстрое распространение кальвинизма, и с этого времени, главным образом, начинается история настоящего реформационного движения во Франции, в Шотландии, в Нидерландах и в Польше. Труды по истории кальвинизма будут названы в своем месте, а здесь мы ограничиваемся лишь упоминанием о русской книге Р. Ю. Виппера «Церковь и государство в Женеве XVI в. в эпоху кальвинизма». История реформации во Франции, кроме соответственных отделов в общих трудах Сисмонди, Мишле, Анри Мартена, Дареста, а также энциклопедии «La France protestante» Haag'а, была предметом исследования многих французских и иностранных (по отношению к Франции) ученых, в том числе и русских: И. В. Лучицкого («Феодальная аристократия и кальвинисты во Франции» и «Католическая лига и кальвинисты во Франции»[10] и И. Клячина («Политические собрания и политическая организация кальвинистов во Франции XVI века»). Главные французские труды суть следующие: «История реформации, лиги и царствования Генриха IV» (Нistoire de la réforme, de la ligue et du règne de Henri IV) Капфига,требующая, однако, большой осторожности при пользовании, «История протестантов во Франции» (Histoire des protestants en France) де Фелиса, «История политических собраний реформатов во Франции» (Histoire des assemblées politiques des réformes de France) Анкеза (Anquez), «История французской реформации» (Histoire de réforme française) Пюо (Риаих), «История Генриха ІV» (Histoire de Henri IV) Пуарсона, «Церковь и государство во Франции при Генрихе IV и Марии Медичи» (L'eglise et l'état en France sous la règne de Henri IV et la régence de Marie de Medicis) Перранса, «Религиозная борьба во Франции в XVI в.» (Les luttes religieuses en France aux XVI s.) виконта де Мо, «Французская реформация до междоусобных войн» (La réforme française avant les guerres civiles) г‑жи Куанье, «История установления протестантизма во Франции» (Histoire de l'établissement du protestantisme en France) Агессо. Весьма много для истории французского протестантизма сделано было немецкими учеными: кроме охватывающей более продолжительную эпоху и всю политическую жизнь «Французской нстории преимущественно в XVI и XVII веках» (Französische Geschichte vornehmlich im XVI und XVII Jahrhundert) Л. Ранке, нужно назвать труды Зольдана (Geschichte des Protestantismus in Frankreich bis zum Tode Karls IX) и фон Полленца (Geschichte des französischen Calvinismus).

История шотландской реформации рассматривается как в общих историях Шотландии, так и в специально посвященных этому предмету трудах[11]. Нидерландская реформация излагается в общих историях страны, в сочинениях, рассматривающих историю восстания Нидерландов против Филиппа II, которые будут названы в другом месте, а также в особых трудах о реформации[12]. За последнее время было сделано довольно много для разработки истории реформации в Польше, о чем можно найти подробные сведения в моей брошюре «Вопрос о религиозной реформации XVI в. в Речи Посполитой»[13], а в сокращенном виде в моей книге «Очерк истории реформационного движения и католической реакции в Польше». Отметим здесь лишь русские труды И. И. Любовича («История реформации в Польше» и «Начало католической реакции и упадок реформации в Польше») и Жуковича«Кардинал Гозий и польская церковь его имени».

Кроме указанных стран, реформация распространилась и в других государствах, каковы Чехия и Венгрия. По истории реформации в Чехии, кроме трудов о гуситском движении в XV веке, указанных в первом томе, существуют еще труды Гиндели, Червенки, Дени и др.[14], а для Венгрии – книга Палаузова и др.[15]

Южнороманские страны были также затронуты реформационным движением XVI века, хотя оно здесь не привилось, а встретило против себя сильный отпор, так что начало так называемой католической реакции было положено именно в Италии, Испании и Португалии. Истории этих любопытных отношений посвящено также несколько трудов, каковы старые, переведенные по‑французски и по‑немецки сочинения M'Сrie«История успехов и подавления реформации в Италии» (History of the progress and oppression of the reformation in Italy) и такая же история реформации в Испании, «История реформации в Италии» (Storia della riforma in Italia) Комбы, «Итальянские еретики» (Gli eretici d'Italia), Канту, «Реформация и её мученики в Италии» (Die Reformation und ihre Märtyrer in Italien) Эрдмана, «История испанского протестантизма XVI в.» (Geschichte des spanischen Protestantismus im XVI Jahrhundert) Вилькенса, «История испанских протестантов» (Historia de los protestantes espanoles) де Кастро (есть нем. пер.), «История испанских еретиков» (Historia de los heterodoxos espanoles) Менендеса‑Пелайо и «История испанского протестантизма и инквизиции в XVI в. (Beiträge zur Gesch. der span. Protestantismus und der Inquisition im XVI J.) Э. Шефера[16].

Если ко всем указанным историческим трудам по истории реформации вообще и в отдельных странах прибавить еще сочинения по общей оценке реформации[17], о предшественниках реформации и об её отношении к гуманизму[18], о сектантстве реформационной эпохи[19], о католической реакции[20], которые будут указаны ниже, сочинения по истории отдельных событий и движений, находящихся в связи с реформацией, каковы рыцарское и крестьянское восстания в Германии, нидерландская и английская революции, тридцатилетняя война и т. п., то мы получим громадную литературу, которая с разных сторон освещает нам этот важный период в истории Западной Европы. Вся приведенная литература относится к последним двум третям XIX и началу XX в. Действительно, только с тридцатых‑сороковых годов XIX в. начинается настоящее научное отношение к реформационной истории. Конечно, ею занимались и раньше, начиная с современников и их ближайшего потомства, но долгое время в сочинениях по этой эпохе преобладали церковное содержание и вероисповедная точка зрения: первые истории реформации рассматривают ее, главным образом, как крупное событие в истории религии и церкви, при чем защищают то или другое протестантское вероисповедание или, как это сделал, напр., в XVI веке Боссюэт в своей «Истории изменений в протестантских церквах», наоборот, католицизм. Лишь в XIX в. выдвинуто было вперед политическое значение реформации. Книга Гейсера главным образом и отразила на себе такой политический взгляд на реформацию. Новые научные направления – культурное и социальное – завладели также этим предметом, а именно: одно – примкнув к старому церковно‑религиозному направлению, только расширив его и лишив вероисповедной окраски, другое – соединившись с политическим взглядом, но углубив его посредством привлечения к исследованию тех социальных, в особенности экономических, перемен, которые входили в состав или причин, вызвавших реформационное движение, или следствий, им произведенных. Открытие экономической подкладки реформационного движения, особенно стремление к изучению реформации с этой стороны относятся к более близкому времени[21]. Во‑первых, церковь, т.е. духовенство и монашество, представляла собою общественный класс, опиравшийся, между прочим, на крупное землевладение, и реформация, уничтожившая сословные привилегии клира и церковное землевладение, должна была поэтому произвести переворот в социально‑экономических отношениях. Во‑вторых, социальное недовольство, особенно народных масс, принимало религиозную окраску, и желание улучшить свою судьбу заставляло их уходить в секты, проповедовавшие не одни религиозные, но и общественные доктрины.

Эта точка зрения заслуживает большого внимания, хотя, разумеется, одна она – при всей важности классовых интересов и отношений – не в состоянии объяснить такое сложное явление, как реформация: социальное направление в изучении реформации есть желательное и необходимое дополнение, расширяющее прежние постановки вопроса, но оно только утрачивает свою научность, когда суживает исторический взгляд, сводя главные явления реформационной эпохи к одному взаимоотношению общественных классов на почве, главным образом, экономических интересов[22].

Нескольких общих замечаний требует и другая сторона дела. Грубо‑конфессиональная точка зрения первых историков реформации в наше время уступила место более объективной критике. Главная заслуга исторического выяснения всей эпохи принадлежит, тем не менее, несомненно, писателям протестантским или сочувствующим протестантизму, как известной форме религиозного сознания, и в общем писатели католического лагеря напрасно стараются поколебать их представление о реформации, хотя в частных случаях и нужно считаться с вносимыми и с этой стороны поправками, тем более, что на суждения и протестантских историков нередко оказывали влияние предвзятые взгляды. Любопытно только, что тяжба между двумя лагерями перенесена теперь на новую почву: прежде спор шел о том, на чьей стороне религиозная истина. тогда как теперь противники стараются доказать, одни – что реформация содействовала общему культурно‑социальному прогрессу, другие – что она его затормозила, т.е. отыскивается некоторый неконфессиональный исторический критерий для решения вопроса о значении реформации.

С этой последней точки зрения реформация также обсуждалась в целом ряде сочинений метафизического или позитивистического характера (напр., Бидермана, Бокля, Карьера, Конта, Диркса, Дрэпера, Гизо, Гегеля, Гельвальда, Генне-Ам-Рина, Германа, Кольба, Лорана и друг.[23]. Но только в историко-философских обзорах последней категории делались попытки выяснить историческое значение реформации без отношения к внутренней истинности или ложности протестантизма. Однако, и тут мы встречаемся с односторонним отношением к делу. Перенося на прошлое тот взгляд на положительное знание, с которым в позитивизме соединены надежды касательно будущего, легко было объявить «органическим» лишь то историческое движение, которое проявилось в развитии науки, долженствующей дать прочные основания для всех областей мысли и жизни. Рядом с ним, как расчищающее ему путь, было поставлено другое – критическое, разрушавшее то, что не могло быть уничтожено первым по его слабости, но что должно было быть уничтожено для созидания нового, и вот от этих двух движений: органического – положительного, созидательного, и критического – отрицательного, разрушительного – стали отличать третье движение – «реформационное», как такое, которое лишь по видимости стало во враждебные отношения к старому порядку вещей, но в действительности стремилось только преобразовать старину, сохраняя прежнее содержание под новыми формами. С указанной точки зрения первое движение представлено успехами положительной науки, на первых порах в области естествознания и лишь гораздо позднее в сфере человеческих (культурных и социальных) отношений, второе – развитием скептицизма, направленного на вопросы отвлеченной мысли и реальной жизни, третье же – возникновением и распространением протестантизма, который унаследовал от католицизма враждебное отношение к свободной мысли. Поэтому многие склонны видеть в реформационном движении более реакционное, чем прогрессивное явление. Такова в общих чертах точка зрения, выставленная французским позитивизмом и внушенная ему, конечно, многими действительными отношениями реформационной и послереформационной эпох. Эта точка зрения односторонняя. Во‑первых, здесь имеется в виду лишь одно умственное развитие: только по отношению к нему она рекомендует оценивать религиозную реформацию, сопровождавшуюся действительно падением светской науки и развитием теологической нетерпимости, но при этом забываются другие сферы жизни – моральная, социальная и политическая, а в них реформация играла разную роль, смотря по обстоятельствам места и времени. Во‑вторых, с рассматриваемой точки зрения вне реформационного движения в эпоху его господства действительную силу могло иметь только движение критическое, так как органическое едва‑едва зарождалось, а потому по своей слабости и ограниченности не могло играть общественной роли. Последнее вполне справедливо, но в таком случае, раз само критическое движение имело лишь отрицательное и разрушительное значение, весьма естественно было, что, имея надобность в положительных воззрениях и стремясь к созданию новых отношений, люди XVI и XVII веков должны были идти под знаменем религиозных идей, протестантских и сектантских. Религиозная реформация XVI в., несомненно, затерла светское культурное (между прочим, и научное) движение гуманизма, но гуманистическая мораль, политика и наука не могли сделаться такою же силою в широких кругах общества и особенно в народных массах, какую представляли собою в то время протестантские и сектантские движения, – не могли быть такою силою и по внутренним своим свойствам, по крайней неразработанности собственного содержания, и по внешним условиям, по несоответствию культурного состояния общества. Во всяком случае это – историко‑философский взгляд, применимый лишь к рассмотрению судеб светского образования, положительной науки и свободного исследования в новое время, и он, как и всякая исключительная точка зрения, не должен подавлять собою все при рассмотрении столь сложного и разностороннего исторического явления, каким была реформация[24].



[1] Из историков церкви см. Qieseler (Lehrbuch der Kirchengeschichte, том III с выписками из источников), Baur (Kirchengeschichte, т. IV), Hagenbach (Reformationsgeschichte), Henke (Neuere Kirchengeschichte). Merle d'Aubigne. Histoire de la réformation au XVI siècle и Histoire de la reformation au temps de Calvin. Для справок важна Real-Encyclopädie für protestantische Theologie Герцош.

[2] Есть рус. пер. (1901) с более раннего издания.

[3] В сборнике исторических монографий Онкена история реформации излагается по странам. В Allgemeine Weltgeschichte von Th. Flathe, О. Herzberg, F. Justi, J. Pflung‑Harttung und M. Philippson истории реформационного периода посвящены VII и первая половина VIII тома, написанные Филиппсоном, как и вся новая история. Ullsteins. Weltgeschichte, под ред. Pflug Harttung'а, т. VI; есть в рус. пер. изд. Брокгауза-Ефрона (1912), где помещены работы Бригера, Кридинека‑Зюдеторста и Филиппсона. Lavisse et Rambaud. Histoire universelle. См. томы IV и V, в которых история реформации в отдельных странах составляет лишь §§ глав, написанных разными авторами; есть рус. пер. – The Cambridge Modern History.

[4] «Очерк реформационного движения и католической реакции в Польше». М. 1886, стр. 34 – 37.

[5] Существует в русском переводе.

[6] Первый том этого труда переведен по‑русски (см. ниже, гл. II, подстрочное примечание).

[7] Переведена по‑русски. Интересно все‑таки, что на Бецольде сказалось в значительной мере влияние Янсена. См. также Souchay. Deutschland während der Reformation.

[8] Dahlmann. Geschichte von Dänemark. – Munter. Kirchengeschichte von Dänemark. – Geijer. Schwedische Geschichte. – Weidling. Schvvedische Geschichte im Zeitalter der Reformation. – Knös. Darstellung der schwedischen Kirchenverfassung. – Г. B. Форстен. Борьба из-за господства на Балтийском море. Тут и указания на шведскую и датскую литературу.

[9] См. также труд Филиппсона об эпохе Филиппа II, Елизаветы английской и Генриха IV. – V. Dorean. Origines du schisme d'Angleterre. – F. А. Gasquet and E. Bishop. Edward VI and the book of Common Prayer. –  Whitney. The Reformation (1907). – F/. Aid. Gasquet. England under the old religion (1912; написано с катол. точки зрения). В своем месте будут указаны труды по истории английского сектантства в XVI в.

[10] О значении этих работ проф. Лучицкого см. ст. E. H. Петрова в IV вып. «Научного Исторического Журнала» (1914).

[11] Burlan The history of Scottland. – Rudolff. Geschichte der Reformation in Schottland. Кроме того, биография Нокса, указанная ниже.

[12] Голландский труд de Hoop Scheffer'а, переведенный на нем. язык (Geschichte der Reformation in den Niederlanden von ihrem Beginn bis zum Jahre 1531). Старое сочинение Brandfa (Hist. abregée de la réformation des Pays‑Bas).

[13] Напечатана была в «Журн. Мин. Hap. Просв.» за 1885 г. Ср. А. Л. Погодин. Очерк литературы из истории польской реформации за последнюю четверть века («Научный Истор. Журнал» за 1913 г., 2).

[14] Gindely. Geschichte der böhmischen Bruder. – Czerwenka. Geschichte der evangelischen Kirche in Böhmen. – Denis. Fin de l'independance bohème.

[15] Linderberger. Geschichte des Evangeliums in Urgern. – Balogh. Geschichte der ungar protestantischen Kirche. – C. Палаузов. Реформа и католическая реакции в Венгрии.

[16] Указания на историю испанской инквизиции см. ниже в главе XXI.

[17] См. ниже, в примеч. к главе XX.

[18] Указаны в главе XXXIV первого тома.

[19] Erbkam. Geschichte der protestantischen Sekten im Zeitalter der Reiormation. Кроме того, см. ниже в главах VII (анабаптизм), XX (антитринитаризм), XXXII (индепенденты) и XLVI (деизм).

[20] См. ниже, главу XXI.

[21] У нас об этом впервые заговорили И. Б. Лучицкий и H. H. Любович (последний в своей вступительной лекции «Общественная роль религиозных движений»), а потом ту же мысль стал проводить Р. Ю. Виппер в статьях «Общество, государство, культура на Западе в XVI в.», помещенных в «Мире Божием», за 1897 r. Cp. Th, Rogers The economic interpretation of history (глава n. h. «The social effect of religions movements»). Kautsky. Thomas More. Обширное вступление, которое было переведено по‑русски в «Сев». Вестн.» за 1891 г. и перепечатано в переводе» Очерков и этюдов» Каутского (Спб. 1895 г.), посвящено изображению «века гуманизма и реформации» с точки зрения экономического материализма. Более всего сделано в этом отношении работами по истории секуляризации церковной собственности и революционного сектантства. Отсылаем еще к главе XLI первого тома «Ист. Зап. Евр.» («Общественное значение религиозных движений»).

[22] Ср. мои «Старые и новые этюды об экономическом материализме» (второе издание в III т. «Собрания сочинений»).

[23] Полные заглавия их сочинений см. в I томе моих «Основных вопросов философии истории».

[24] Любопытно, что за подобный взгляд хватаются новейшие католические критики реформации с католической точки зрения, как это делают, напр., Кампшульте в «Истории эрфуртского университета в эпоху гуманизма и реформации», Янсен в своей «Истории немецкого народа» или Шуйский в сочинении «Возрождение и реформация в Польше» (Odrodzenie i reformacya w Polsce), хотя, разумеется, исходный пункт у них совсем иной, чем у позитивистов. – О трудах по истории реформации на русском языке см. еще статью проф. Любовича в «Вестнике самообразования» за 1904 г. (№ 13).