ЛЕКЦИЯ I

Общая характеристика социально-политического процесса развития русского народа и государства до конца XVIII в. – Борьба за территорию и ее социально-политические результаты. Главные черты нового социально-политического процесса развития русского народа и государства, как они сказались в конце XVIII в.

Рост территории России

Предлагаемый курс истории России XIX в. не есть произвольно взятый отрывок русской истории; он дает изложение определенного исторического периода, который характеризуется чертами, резко отличающими его от всего предшествующего хода развития русской жизни, что и позволяет делать его предметом особого изучения. Чтобы уяснить это, небесполезно охарактеризовать, хотя бы в самом беглом очерке, основные черты того исторического процесса, которым шло развитие русской государственной и общественной жизни в течение нескольких предшествующих веков – приблизительно с конца XV в., когда, при Иване III, сформировалось Московское государство, из которого выросла и нынешняя Российская империя[1].

Взглянув на карту, нетрудно понять, насколько неустойчиво и непрочно было в XV в. положение только что сложившегося тогда Московского государства. С востока и юга и по свержении татарского ига Москве не переставали грозить постоянные нашествия и набеги кочевников, сгруппировавшихся после разложения Золотой Орды в три царства, в три беспокойных хищных гнезда: казанское, астраханское и крымское. На западе и юго-западе к этому времени сложилось сильное польско-литовское государство, поглотившее остатки днепровской и западной Руси и грозившее поглотить и остальные русские земли. Границы этого грозного соседа в XV в. подошли близко к самой Москве. На северо-западе к московским владениям прилегали владения единокровного, но ярого врага и соперника московских государей, великого князя тверского; на севере владения Москвы граничили и переплетались чересполосно с землями и колониями Господина Великого Новгорода, в котором народные массы тяготели к объединению с Москвой, а высшие классы постоянно интриговали против Москвы с Литвой и Польшей. Наконец, в центре московской государственной территории были земли, не принадлежавшие к ее составу и составлявшие удельные вотчины князей ростовских и ярославских. Эти последние Ивану Третьему вскоре удалось присоединить к Москве мирным путем.

Затем, после упорной борьбы, были присоединены огромные владения Новгорода и великое княжество тверское. Сыну Ивана III Василию III удалось присоединить Псков, Орел и Рязань – последнюю только в 1520 г.

Татарское иго свергнуто было еще в 1480 г., но дело покорения волжских татар отодвинулось до второй половины XVI в., а до тех пор только для того, чтобы держать в некотором почтении и страхе казанское царство, Ивану III, Василию III и Ивану IV пришлось совершить не менее десяти походов в границы казанских владений. Казань была наконец завоевана в 1552 г., Астрахань – в 1556 г. Но крымский хан сохранял свое грозное значение для всего юга России до XVIII в. Не раз в XVI и XVII вв. крымские татары подступали к Москве, причем они выводили из России десятки и сотни тысяч душ обоего пола в плен и заполняли ими все восточные невольничьи рынки.

Отстаивание тогдашних русских границ от Литвы и отвоевание у Литвы и Польши старых русских земель наполнило собой весь XVI и XVII вв. и завершилось собственно лишь в конце XVIII в. При Алексее, после присоединения Левобережной Украины, наступает впервые продолжительный мир с Польшей (с 1667 г.); но старинные русские области, входившие когда-то в состав Днепровской Руси, возвращаются России только при Екатерине после раздела Речи Посполитой. Перед тем ценой страшного напряжения всех сил государства Петру Великому удалось в начале XVIII в. отвоевать у Швеции Лифляндию, Эстляндию и Ингерманландию и закрепить таким образом за Россией побережье Балтийского моря. Однако только с завоеванием Крыма и с разделом Речи Посполитой при Екатерине, т. е. к концу XVIII в., могли считаться выполненными те государственные задачи, которые были поставлены ходом вещей еще при Иване III. Только с тех пор, когда Россия раздвинула свои пределы до берегов Черного и Каспийского морей на юге и до берегов Балтийского моря на западе, сформирование государственной территории великого царства могло считаться законченным, по крайней мере в главных чертах, и настало наконец время, когда возможно стало главные силы и средства страны сосредоточить на удовлетворении нужд самого народа.

Влияние задач внешней политики на внутренние порядки России

Во что же обошлось народу это образование государственной территории и каковы были социально-политические последствия этого многовекового процесса?

Мы знаем, что в настоящее время ведение войны в течение двух-трех месяцев поглощает нередко бюджет целого года. В те времена денежные бюджеты государств были невелики, и, конечно, ни на подготовление, ни на ведение войны тогдашние государства не могли тратить денежных сумм, подобных нынешним; но сами войны были не менее опустошительны и разорительны, нежели нынешние. В тогдашней войне, как это, впрочем, приходится, к сожалению, признать и относительно нынешней, нападению врага подвергались не одни войска и неприятельские крепости, но неизбежно опустошалась страна, избивались, мучились, терпели всякие неистовства, брались в плен, уводились в неволю мирные жители, не исключая жен и детей; скот уводили или забивали, дома и всякие постройки жгли, хозяйство и всякое имущество грабили или уничтожали. Так поступали на Руси не только хищные орды диких кочевников, не только чужеземные полчища литовцев; но и свои православные христолюбивые воины при междоусобных войнах князей и в особенности при борьбе Москвы с ее наиболее сильными и упорными противниками в России– с тверитянами и новгородцами. Летописи XV и XVI вв. полны кровавыми описаниями диких избиений, зверств и систематических опустошений, которые чинились войсками великих князей московских в городах и селах тверского великого княжества ив землях Великого Новгорода, пока эти земли не были наконец подведены «под высокую руку» собирателей русской земли. Что же сказать о расправах и опустошениях, чинившихся татарами при нашествиях, которым периодически подвергалась русская земля в XV, XVI и XVII вв., особенно со стороны крымских татар?! Не так велика была убыль населения в сражениях, как от постоянного увода мужчин, женщин и детей в плен и неволю. Чтобы охранить границы от степных хищников, приходилось прежде всего устраивать целый ряд засек и сторожевых постов, которые тянулись на сотни верст, огибая южную границу, начиная от берегов Оки с притоками под Рязанью и далее на западе. Кроме того, каждую весну приходилось мобилизовывать полки на защиту этой границы, поднимая ежегодно на ноги многотысячную рать[2]. Стремясь обезопасить себя от степных хищников, московское правительство строило все новые и новые города, отодвигая сторожевую цепь все более и более к югу, поселяя здесь ратных людей, стремясь устроить из них как бы живую изгородь. Так шла постепенная колонизация плодородных степных пространств к югу от московской границы. В то же время на западе шла упорная борьба с Литвой, Польшей, ливонскими рыцарями и шведами. Здесь в течение столетия, протекшего с конца XV по конец XVI в., происходили три большие войны со Швецией и семь затяжных, многолетних войн с Польшей (при участии и Ливонского ордена). На эти войны в сложности ушло не менее полных 50 лет. Число войск, с которыми приходилось здесь оперировать, по показаниям современников, иногда достигало 200–300 тыс., а между тем все население тогдашнего Московского государства не превосходило нескольких миллионов душ обоего пола. Хозяйство было в то время натуральное. Следовательно, о том, чтобы содержать армию на деньги, не могло быть и речи. В руках московского правительства в это время был, как выражается В.О. Ключевский, только один капитал, приобретенный им при собирании Русской земли, – это огромные земельные пространства, частью пустые, частью населенные крестьянами.

Этот капитал и был пущен в ход для содержания огромного, неимоверно разросшегося служилого сословия. Отсюда, как известно, произошла сперва поместная система, а затем на этой же почве подготовилось под влиянием ряда экономических условий и крепостное право[3]. Содержание служилого сословия сделалось господствующим интересом в Московском государстве, поглощавшим все остальные интересы страны. Этому интересу все приносилось в жертву, ради него напрягались до крайности все жизненные силы страны. Эта же неизбежность постоянного, многовекового напряжения всех средств страны, малонаселенной и вынужденной отстаивать, охранять и постоянно расширять и без того непомерно растянутые границы, при наличности натурального хозяйства привела к тому, что все население обращено было к постоянному обязательному отбыванию тяжелой государственной повинности того или иного рода. Идея всеобщего государственного тягла и другая сопутствовавшая ей идея закрепощения сословий вытекли из такого положения дел. Эта же постоянная мобилизация всех сил страны на борьбу за образование и укрепление государственной территории повела за собой и еще одно чисто уже политическое последствие – чрезвычайное усиление центральной власти. Под гнетом постоянных бедствий и опустошений вследствие иноземных нашествий и княжеских усобиц и смут все население Руси еще с XIV в. стало помогать московским князьям установить мало-помалу гегемонию и своего рода диктатуру московской великокняжеской власти. В дальнейшем ходе вещей интересы сложившейся и постепенно оперившейся центральной государственной власти надолго совпали с интересами служилого класса. В жертву интересам этого класса верховная власть не задумалась принести свободу крестьян; в свою очередь, служилый класс помог ей сломить домогательства боярского класса, когда этот последний пытался установить в свою пользу значительные политические прерогативы.

Большая часть обрабатываемой земли в центре государства, на западе, юге и юго-востоке сосредоточилась так или иначе – в виде поместий и вотчин – в руках служилого сословия. В интересах этого последнего крестьяне были мало-помалу прикреплены к земле и отданы своим господам – сперва фактически, а потом и юридически – в личную крепостную зависимость.

Между тем войны и военные потребности не умалялись, а, наоборот, все разрастались.

Борьба не на живот, а на смерть с западными соседями вынуждала тянуться за ними в организации военной силы на западный образец. Приходилось выписывать дорогостоящее огнестрельное оружие и иностранных инструкторов в огромном числе, чтобы создать способную к войне с западными врагами армию. Это требовало уже не только поддержания служилого сословия, но и значительных денежных средств. Приходилось напрячь платежные силы населения. В поисках за платежными силами возникает и укореняется мало-помалу своеобразная финансовая система, в основание которой кладется идея всеобщего тягла, которая, в свою очередь, при отсутствии государственных учреждений на местах приводит к круговой поруке внутри каждой тягловой группы, а затем и к закрепощению этих тягловых групп-сословий Московского государства[4]. Этот процесс охватил как сельское, так и городское население.

В начале XVIII в. этот процесс – процесс образования государственных сословий и формирования социально-политической структуры Русского государства – можно считать завершившимся в основных чертах. В то же время напряжение государственных средств и сил доходит до своего апогея. Между тем задача собирания и укрепления государственной территории далеко не была еще выполнена. До середины XVII в., несмотря на упорную борьбу с Западом, не только дело собирания русских земель на западе почти не подвинулось, но западная граница остается по-прежнему в высшей степени ненадежной и неопределенной. В XVI и XVII вв. Московское государство едва оказывается в силах сдерживать агрессивные стремления польско-литовского королевства и Швеции. В начале XVII в. выход в Балтийское море, по Столбовскому миру, закреплен был за шведами, а между тем развитие торговли с заморскими странами в это именно время, когда натуральное хозяйство перестает уже удовлетворять растущие потребности государства, становится особенно важным и нужным...

Ко времени Петра Польско-Литовское королевство вследствие внутренних причин начинает заметно терять свою силу, и является, благодаря этому, возможность на западе сосредоточить все силы Московского государства на борьбу со Швецией. Однако борьба эта требует огромного, можно сказать, предельного напряжения сил и затягивается на целых два десятилетия, осложняясь еще трудной борьбой с Турцией.

Петру в конце концов удается исполнить поставленную им самому себе или, лучше сказать, завещанную ему предшествующими веками, задачу: Швеция побеждена, Ингрия, Карелия и Эстляндия, когда-то присоединенные к Московскому государству еще Иваном III, а затем утраченные при Иване IV, вновь присоединяются к России вместе с Лифляндией, доставляя России желанный доступ к Балтийскому морю. Строится Петербург. Россия, едва известная Западу при Иване III, возводится в ранг европейской державы, а давняя ее соперница Польша опускается как раз в это же время на степень второстепенной державы, покровительствуемой соседями, раздираемой внутренними смутами.

Успех, достигнутый Петром в борьбе со Швецией, имел для России огромные последствия; но успех этот приобретен был дорогой ценой. По верному выражению одного исследователя Петровской реформы, Россия была возведена в ранг европейской державы «ценой разорения» страны[5]. И действительно, такого разорения, такого напряжения и расхода всех средств и сил государства Россия не испытывала, может быть, и в Смутное время! Для войны, для сооружения Петербурга, для постройки флота требовались не только огромные денежные средства, но и люди. Давно уже – с начала XVII в. – силы одного служилого сословия оказались недостаточны, чтобы вести борьбу с западными соседями; заведены были стрелецкие полки, потом рейтары и драгуны, иностранного образца артиллерия. В состав этих войск наряду с дворянами и детьми боярскими приходилось включать новые кадры населения, а во время войн объявлять специальные наборы так называемых даточных, т. е. рекрут. При Петре с 1701 г. наборы становятся ежегодной повинностью населения, причем они делаются не только для пополнения рядов преобразованной армии, но и для постройки Петербурга и для разных других работ, требующихся государству. Эти наборы и усилившиеся до чрезвычайности налоги ведут к тому, что в период времени от 80-х годов XVII в. до начала второго десятилетия XVIII в. в России исчезает пятая часть двора. Одна доля этой небывалой убыли населения составляет прямую жертву войны, другая доля разбегается от гнета непосильных налогов. Быть может, и даже вероятно, действительно убыль населения за эти 30 лет была меньше, несомненно, некоторая часть разбежавшихся дворов распределилась кое-как между оставшимися дворами, но, во всяком случае, факт уничтожения в это время 20% наличных хозяйств несомненен.

Правительству Петра приходилось одновременно бороться с упорными врагами и принимать меры к предотвращению окончательного разорения страны. Ему приходилось одновременно изощряться в ловле убегающего и уклоняющегося от непосильных государственных тягот обывателя и в то же время думать о поддержании и развитии промышленности и торговли в разоренной стране. Б первое десятилетие XVIII в. из состава малонаселенной страны отнято было до 200 тыс. рабочих рук, и по крайней мере половина из них погибла безвозвратно. Государственный бюджет в сравнении с бюджетом конца XVII в. возрос в несколько раз, и три четверти этого бюджета шло на содержание войска и флота, из остальной четверти удовлетворялись все остальные нужды огромного государства. Вся подушная подать, которой были обложены все податные сословия и которая составляла тогда львиную долю государственных доходов, шла целиком на содержание армии; все косвенные налоги – на содержание флота. В то же время в борьбе с беглыми и уклоняющимися от податей и повинностей Петр окончательно закрепил крепостное право и сравнял крепостных с холопами, а между тем главное бремя по несению тяжелой воинской повинности лежало теперь уже не на одном служилом сословии, а и на том же податном населении. Отбывание рекрутчины легло новым тяжелым бременем на плечи народа[6].

Таково было напряжение народных сил и средств при Петре. Однако успех, им достигнутый, оказался достаточно прочен. Несмотря на распутство и беспорядки, царившие в России при неспособных случайных преемниках Петра до Екатерины II, – в значительной мере, конечно, благодаря счастливо слагавшимся в это время внешним конъюнктурам, – созданные Петром границы государства не ухудшаются и даже еще несколько раздвигаются на юге и юго-западе.

Внутреняя политика Екатерины II

При Екатерине II к 70-м годам XVIII в. окончательно назревает падение Польши, и Россия уже без большого напряжения сил получает к концу царствования не только все старые области, входившие когда-то в состав Днепровской Руси, но и Литву, и Курляндию. Турция также слабеет в это время все больше и больше, и после двух удачных войн Россия покоряет наконец Крым, от которого она страдала когда-то, и приобретает северные берега Черного моря. В 90-х годах XVIII в. на юго-западе граница ее обозначается течением Днестра, на юге Черным морем, на юго-востоке Кубанью и Тереком. Международное положение великой империи становится более блестящим и могущественным, нежели положение какой-либо другой великой европейской державы.

Задача формирования и укрепления государственной территории, стоявшая перед русским народом со времен Ивана III, поглощавшая и истощавшая в течение ряда столетий все его средства и силы, может считаться теперь исполненной.

Момент этот является великим поворотным пунктом в развитии нашей страны. В ней начинается совершенно новый исторический процесс, который и дает содержание новейшей истории. Если до Петра включительно главнейшими лозунгами государственной власти были собирание старинных русских земель, охрана государственной территории и внешнее возвеличение России, то с царствования Екатерины начинают в сознании общества и самого правительства пробиваться иные тенденции. Главной целью государственной деятельности официально признается уже не расширение и охрана государственной территории, а «блаженство» подданных, благополучие граждан. Екатерина с самого воцарения своего определенно формулирует этот принцип. Стремясь заслужить любовь и преданность своих подданных, она в первых же своих обращениях к ним выставляет на первый план не внешнее возвеличение России, а свое желание посвятить все свои силы и средства заботам о благосостоянии граждан.

Можно относиться как угодно критически к выполнению этих ее обещаний, – хотя едва ли возможно отрицать огромное культурное значение ее царствования, – но, во всяком случае, важно отметить поворот в самой формулировке основных задач государственной власти.

Еще при Петре почти всесилы государства направлены были на борьбу за образование государственной территории; с Екатерины на первый план выдвигаются задачи народного благосостояния – материального и духовного. Вместе с тем еще со второй четверти XVIII в. начинается постепенное раскрепощение сословий, закрепощенных в борьбе за территорию. Этот процесс раскрепощения происходит медленно и постепенно, осложняясь и затрудняясь массой сопутствующих ему явлений и обстоятельств, но начинается он тотчас же, как только является возможность ослабить то напряжение народных сил, которое вызывалось непрерывной борьбой за территорию. Затем наряду с раскрепощением сословий начинается исподволь и вообще освобождение населения от стеснений и гнета, созданных этим многовековым напряжением сил, и, наконец, ослабляется мало-помалу и то основание диктатуры государственной власти, которое создалось еще во времена московских царей опасностью этой борьбы.

Этот сложный процесс раскрепощения сословий, освобождения населения и смягчения государственной власти составляет главное содержание истории России XIX в.; завершение его происходит на наших глазах, но начало его относится к концу и даже к середине XVIII в., к моменту окончания многовековой борьбы за образование государственной территории.

Сперва выступают на очередь вопросы народного благосостояния и народного просвещения. Сами по себе вопросы эти были, конечно, не новы. И московским допетровским правительствам мысль о благосостоянии народа и даже о его просвещении не была, разумеется, совершенно чужда, но мысль эта тогда оттиралась на задний план текущими неотложными потребностями напряженной борьбы за территорию.

Мы были бы совершенно несправедливы к Петру, если бы не признали, что ему в особенности была присуща мысль о благе России и о ее просвещении. Но даже и этот могучий титан, захваченный более чем кто-либо из его предшественников борьбой за территорию, мог посвящать народным нуждам лишь второстепенное внимание, и то большей частью урывками. Из-за нужд и интересов изнурительной и напряженной борьбы у него и вопросы народного благосостояния и просвещения принимали чаще всего служебный, подчиненный интересам борьбы характер. Отсюда даже и те меры, которые он принимал по отношению к созданию и поощрению промышленности и торговли и к распространению просвещения, имели казенный, технический характер. Петровские фабрики и заводы служили главным образом казенным интересам и производили прежде всего те предметы, которые нужны были для вооружения, обмундирования и всестороннего обслуживания нужд армий и флота. Школы Петра были главным образом профессиональные технические школы – таковы навигацкая, артиллерийская, инженерная и низшая цифирные школы. Даже Духовную академию он, по-видимому, хотел одно время обратить в своеобразный политехникум, который доставлял бы людей ив церковную службу, и в гражданскую, и в военную, и в строительную, и в медицинскую.

При Екатерине вопросы народного благосостояния и просвещения официально ставятся во главу угла. К сожалению, народное благосостояние понимается чрезвычайно своеобразно: сложившаяся под влиянием предшествующего процесса русской истории социально-политическая структура страны при этом сильно дает себя чувствовать. К тому же сама Екатерина, возведенная на престол дворянством и на него сознательно опиравшаяся, быть может, даже преувеличенно чувствовала свою от него зависимость. Поэтому и вопросы народного благосостояния она поневоле рассматривала с дворянской точки зрения, которую старалась искусно комбинировать с теоретическими воззрениями, заимствованными у корифеев политической мысли Европы XVIII в. В первые годы своего царствования Екатерина, как известно, несколько наивно намеревалась водворить «блаженство» народное при помощи единовременно созданного рационального законодательства. Созывая свою знаменитую комиссию уложения, она поставила передней в своем наказе задачу всеобъемлющего государственного преобразования на началах, заимствованных главным образом у Монтескье и Беккарии.

Из работ этой комиссии непосредственных результатов не вышло, и сама комиссия была распущена через полтора года после своего открытия, а Екатерина, разочаровавшись в возможности проведения всеобъемлющей реформы этим путем, воспользовалась комиссией лишь для того, чтобы почерпнуть из ее прений сведения о настроении различных групп населения, и обратилась затем на путь частичной разработки отдельных проблем внутренней политики; при этом она стремилась водворить некоторую закономерность во взаимных отношениях сословий между собой и к государственной власти и вообще основать жизнь населения на правовых принципах. Главной основой гражданского общества при Екатерине официально признается впервые в России обеспечение личной и имущественной безопасности граждан.

Екатерина успела также принять некоторые меры к охранению народного здравия и к обеспечению народного продовольствия. В ее царствование дан был новый серьезный толчок делу народного просвещения. Наконец, она успела поставить на твердое основание внутреннюю организацию сословий и устройство местного управления в губерниях и уездах.

Раскрепощение сословий началось еще до Екатерины с дворянства, и, благодаря фактическому преобладанию этого сословия, к раскрепощению крестьянства при Екатерине, в конце концов, не только не делается никаких практических шагов, но даже правовое положение помещичьих крестьян ухудшается, и крепостное право достигает своего апогея под влиянием целого ряда весьма сложных причин, в числе которых главное значение имели: изменение быта самого дворянства, начавшего оседать в своих имениях после Семилетней войны и отмены обязательной службы, и та зависимость, которую Екатерина чувствовала от дворянства. Однако же принципиально признается ненормальность крепостной зависимости, и идея освобождения в будущем именно в это время начинает пробивать себе путь не без участия самой императрицы. Освобождение торговли и промышленности от излишних стеснений и регламентации и признание гражданских прав и гарантий за «людьми среднего рода» дает заметные плоды еще в царствование Екатерины. К концу ее царствования быт и общие тенденции дальнейшего развития Русского государства и его населения намечаются в довольно определенных чертах.