ЛЕКЦИЯ IV

 

Царствование Александра I. – Деление его царствования на периоды. – Биографические данные. – Воспитание Александра. – Его женитьба. – Положение его при Екатерине и в царствование Павла.

 

XIX век в истории России

С 12 марта 1801 г. начинается настоящая история XIX в. в России. Приступая к ее изложению, будет, быть может, небесполезно бросить предварительный взгляд на ее содержание и сказать несколько слов о возможном разделении ее на периоды. Тот процесс, который совершался в России в XIX в., процесс раскрепощения сословий и смягчения деспотизма верховной власти, совершался путем борьбы отдельных сословий и классов между собой и борьбы представителей власти с освободительными стремлениями наиболее сознательных и передовых представителей общества. На ход и исход этой борьбы влияли как внутренние, так и внешние отношения и те мировые события, которые совершались в это время в остальной Европе. Если мы будем иметь в виду лишь самый общий ход исторического процесса, в развитии которого участвовали все эти явления, мы можем теперь же указать те два периода, на которые процесс этот естественно разделяется главнейшим событием внутренней истории XIX в. в России – падением крепостного права.

С этой точки зрения к первому периоду истории XIX в. в России относятся первые 55 лет XIX столетия, т. е. царствования Александра I и Николая I. Период этот характеризуется подготовлением падения крепостного права – того великого события, которое послужило началом решительного раскрепощения всего населения страны. К следующему периоду должны быть отнесены остальные четыре десятилетия XIX в., когда развились последствия падения крепостного права и, вместе с тем, подготовлялась именно этим дальнейшим развитием процесса замена самодержавного строя конституционным. Значение великого перелома 1861 г. для всех более или менее ясно, и потому и в литературе мы часто встречаемся с выражениями «дореформенная» и «пореформенная» Россия в смысле именно двух совершенно различных периодов ее развития.

Однако при подробном изучении истории целого века, при изучении событий и фактов, как они происходили в действительности, следя за всеми дробными поворотами изучаемого процесса, происходящими нередко от внешних толчков и событий в других странах мира, приходится допустить деление гораздо более дробное, сообразно этапам, обусловленным главным образом перипетиями той борьбы, которая то затрудняла ход этого процесса, то, напротив, двигала его вперед. Таких более дробных делений можно насчитать несколько в одном и том же царствовании.

В России только первые годы XIX столетия прошли мирно, причем мирная обстановка и прогрессивное настроение правительства способствовали правильному ходу внутренней жизни страны и спокойному развитию того исторического процесса, который подготовлен былисторией прошедшего времени. Затем общий ход дел в Западной Европе, развивающийся чрезвычайно бурно и имевший прямую тенденцию захватить весь мир в свой круговорот, повлиял самым решительным образом на темп и направление дел в России. Он повлиял на настроение русского правительства и на изменение стоявших перед ним задач, причем участие в мировой борьбе, разыгравшейся в это время, преградило мирный путь развития; но зато и ускорило темп событий, ускорив биение пульса в нашем народном организме и разом, окончательно вдвинув Россию в сферу европейской общественной и политической жизни.

 

Периоды царствования Александра I

Царствование Александра I было исполнено великих событий, и процесс развития русской жизни, испытывая в это время сильнейшие внешние толчки и потрясения, шел бурно и быстро, но с резкими колебаниями, делая, так сказать, значительные зигзаги. Эти зигзаги и обозначают те дробные периоды или этапы, на которые приходится делить внутреннюю историю царствования императора Александра. Таких этапов в этом двадцатипятилетии новейшей русской истории мы можем насчитать целых шесть[1].

Первый этап царствования Александра – 1801–1805 гг. – характеризуется горячим и искренним приступом к реформам по инициативе самого юного императора. В то же время это период самых розовых, хотя и очень неопределенных надежд и ожиданий со стороны общества. Следующие затем два года (с конца 1805 г. по 1807 г. включительно) резко отделяются от этого периода: это годы первых войн с Наполеоном – войн, которые были ведены вне всякого видимого отношения к русским интересам и тяжело отозвались на положении народа. В течение этих войн правительство временно оставило всякие мысли о реформах.

Когда вторая война кончилась (в 1807 г.), наступил новый, третий период (1808–1812 гг.), который характеризуется прежде всего союзом Александра с Наполеоном, а в зависимости от этого союза – и той континентальной системой, которая имела такое большое и пагубное значение для русской торговли и внутренней жизни и вызвала первую порчу отношений между обществом и правительством.

Эти четыре года являются в то же время вторым приступом к реформам, приступом менее пылким и мало оставившим следов в действительной жизни, но уже предпринятым в связи с общественным недовольством и в этом отношении довольно симптоматичным. Это был период, когда общество впервые стало более или менее сознательно и критически относиться к политике Александра.

Затем следует новый период Наполеоновских войн (1812–1815 гг.), который характеризуется участием России (и не одного только правительства, а именно всей страны) в великих мировых событиях того времени.

Пятый период – с 1816 по 1818 г. включительно – является периодом начавшихся международных конгрессов для Александра, и вместе периодом новых ожиданий для русского общества, ожиданий тех реформ и преобразований, которые тогда назрели в общественном сознании и к которым представители общества относятся уже гораздо сознательнее, выставляя определенные запросы, но не разрывая еще вполне с правительством и не теряя надежды на проявление с его стороны желательной обществу преобразовательной инициативы.

Наконец, шестой период (1819–1825 гг.) – период вполне определившейся реакции в правящих сферах, период отчаяния общества, а вместе с тем и период уже начавшегося революционного движения, довольно острого, хотя и подпольного, но, во всяком случае, выставившего вполне определенные политические идеалы.

 

Воспитание Александра I

Прежде чем приступить к изложению событий начала царствования Александра, необходимо остановиться на личности самого Александра, – личности, которая влияла заметным образом на развитие внутренней и внешней истории России и современной ему Европы.

Александр был старшим внуком и личным воспитанником Екатерины, которая потратила много энергии и обнаружила замечательный педагогический талант, стремясь сделать из него если не идеального человека, то идеального государя. Как только Александр родился, державная бабка тотчас взяла его к себе. Нельзя здесь не указать, что, насколько была неподготовлена и неподходяща к роли воспитательницы Елизавета, когда она отобрала у родителей Павла, настолько Екатерина проявила необычайный талант и наличность ясного сознания и продуманной системы и приемов воспитания, которые она подробно описывает в своей переписке с бароном Гриммом. С первых же дней жизни Александра мы видим его в обстановке, вполне отвечающей требованиям разумной общей и детской гигиены, мы встречаемся с замечательно вдумчивым взглядом на задачи физического и нравственного воспитания в возрасте первого детства и с таким твердым, неуклонным и уверенным применением этих взглядов, что можно подумать, будто Екатерина весь век свой занималась воспитанием детей. Она высказала при этом столько энергии, горячности, нежности и любви к внуку, сколько едва ли кто мог предположить в этой женщине, привыкшей посвящать свое время государственным делам или личным наслаждениям – чувственным и умственным. Она не ограничивалась общим руководительством и надзором за воспитанием, но входила сама во все мелочи, проявляя на каждом шагу свой ясный, к сожалению несколько отвлеченный, ум и свои творческие способности.

Когда Александр стал подрастать, Екатерина сама сочинила азбуку и написала ряд сказок, которые были изданы и в свое время имели широкое распространение: впоследствии с целью написания учебника русской истории Екатерина не остановилась перед изучением источников русской истории и даже сама углублялась в летописи.

Когда Александр стал выходить из возраста первого детства, Екатерина тщательно обдумала план дальнейшего воспитания и умственного образования внука и подробно изложила свои мысли в инструкции воспитателю Салтыкову. Вместе с тем она тщательно подобрала штат воспитателей и учителей. Может показаться несколько удивительным только выбор главного воспитателя, графа Салтыкова, ловкого придворного, но весьма заурядного человека, о котором известный Массон (один из учителей Александра) в своих мемуарах едко замечает, что его главная и, можно сказать, исключительная обязанность состояла в том, чтобы предохранять великого князя и его брата от сквозного ветра и засорения желудка. Однако и этот выбор был также вполне обдуман. Салтыков был выбран для того, чтобы служить ширмой для Екатерины, которая, в сущности, желала сама быть главной воспитательницей. Вместе с тем Екатерина, по всей вероятности, ценила и то, что Салтыков в своей прежней должности гофмейстера двора Павла Петровича доказал свои способности быть ловким посредником между нею и Павлом и всякие затруднения и обострения сводить на нет. Екатерина, очевидно, надеялась, что он будет в состоянии оказать ценные услуги по этой части, когда отношения между ее внуком и его родителями сделаются щекотливыми впоследствии, чего, конечно, можно было опасаться в действительности.

Ближе стоявшие к делу педагоги были выдающиеся люди; среди них первое место, несомненно, принадлежит швейцарцу Лагарпу, приисканием которого Екатерина обязана своим связям с лучшими умственными силами тогдашней Европы.

Лагарп сначала был приглашен, по рекомендации Гримма, сопровождать в Италию младшего брата фаворита Екатерины, Ланского.

В 1782 г., когда Александру было всего пять лет, Екатерина, не желая упускать Лагарпа, пригласила его состоять при великому князе «кавалером» и обучать его французскому языку. Но уже через два года (в 1784 г.) Лагарп представил записку, в которой изложил свои мысли о задачах воспитания будущего императора, высказав при этом возвышенный взгляд на обязанности государя в отношении к подданным. Екатерина одобрила и взгляды, и воспитательный план Лагарпа и предоставила ему полную волю вкладывать в душу Александра те идеи, которыми он сам был воодушевлен и которые соответствовали лучшим идеям передовых людей его века.

Фредерик Сезар Лагарп

 

Лагарп был уроженцем республики и воспитывался в идеях республиканских и демократических; человек высокообразованный, он был не только в теории приверженцем возвышенных взглядов, но и в действительной жизни был человеком безукоризненно честным, прямодушным, искренним и неподкупным. Эти нравственные его свойства действовали не менее сильно на Александра, чем те познания, которые передавал Лагарп своему воспитаннику.

Лагарп состоял учителем и воспитателем Александра в течение 11 лет, с 1784 по 1795 г., и Александр неоднократно заявлял впоследствии во всеуслышание, что всем, что в нем есть хорошего, он обязан Лагарпу.

Весьма замечателен и характерен был также выбор законоучителя великих князей Александра и Константина, которым был назначен протоиерей Сомборский. Протоиерей этот был женат на англичанке и долгое время жил в Англии. Это был человек, до такой степени привыкший к условиям европейской жизни, что Екатерина должна была разрешить ему носить светское платье и брить бороду и усы, приводя этим в смущение окружающих.

Сомборский пробыл не менее девяти лет при Александре. Он искренне заботился о том, чтобы слово Божие не почиталось уроком его юными воспитанниками. Внушая им евангельские истины, он учил будущего императора прежде всего «находить во всяком человеческом состоянии своего ближнего». «Тогда, – говорил он (по словам Я.К. Грота), – никого не обидите и тогда исполнится закон Божий», На свои обязанности Сомборский смотрел как на священную миссию, и несомненно, что его влияние на Александра было благоприятно. Он же был преподавателем английского языка (Александр, впрочем, английскому языку начал учиться с колыбели, так как нянюшка его была англичанка).

Преподавателем русского языка и русской истории был Михаил Никитич Муравьев, один из лучших русских писателей конца XVIII в., содействовавший впоследствии научным занятиям Карамзина в области русской истории. Александр сохранил и к нему признательность и уважение на всю жизнь. Следует также упомянуть о Массоне, который был преподавателем математики, о Палласе, знаменитом ученом-натуралисте и путешественнике, дававшем Александру уроки географии, и профессоре физики Крафте. Значительное влияние имел на Александра и его воспитатель и дядька генерал Протасов, который оставил весьма любопытный дневник. Это был человек старых правил, но, несомненно, вполне добросовестный и честный; большой патриот и консерватор, он отрицательно относился к политическим взглядам Лагарпа, но признавал его заслуги, ценя в нем его честность и неподкупность. Роль Протасова заключалась главным образом в том, что он следил за повседневным поведением Александра, за каждым его шагом и довольно строго указывал ему всякие, даже мелкие, промахи, к чему Александр относился вполне терпеливо.

Так было обставлено воспитание Александра до 16-летнего возраста. К сожалению, широкие образовательные и воспитательные планы Екатерины и Лагарпа не были доведены до конца, а были скомканы, когда у Екатерины возникли новые государственные планы, которые ею овладели в последние годы ее жизни. Убедившись окончательно в неспособности своего сына Павла к управлению государством, Екатерина решила его устранить и возвести на престол Александра. Вместе с тем, имея в виду свой преклонный возраст, она решила спешить и стала нетерпеливо гнать весь ход обучения Александра. Не довольствуясь этим и желая как можно скорее сделать его взрослым в глазах окружающих, она не нашла ничего лучшего, как женить его, и подыскала ему невесту, когда ему не было и 16 лет. В то же время Екатерина поссорилась с Лагарпом: она рассчитывала, что Лагарп будет сочувствовать замене Павла Александром и окажет ей поддержку в подготовлении самого Александра к этой мысли. Но Лагарп, который был человеком прямодушным и строгим, посмотрел на это как на придворную интригу, и категорически отказался способствовать приведению в исполнение плана Екатерины, чем и вызвал ее раздражение. После свадьбы Александра Екатерина не замедлила устранить Лагарпа под тем предлогом, что женатому великому князю воспитатель не требуется.

Таким образом, Александр лишился главного своего руководителя и в то же время вступил в положение, которое явно не соответствовало его возрасту.

Все планы его образования были, таким образом, спутаны. Лишь отрывочное чтение книг продолжалось и далее по плану Лагарпа, который, по просьбе Александра, оставил ему и подробное наставление относительно поведения его во всех возможных случаях жизни. Само собой разумеется, что десятилетнее пребывание Лагарпа не осталось без влияния на взгляды его юного питомца; но преждевременное прекращение правильного и систематического учения отразилось крайне неблагоприятно на Александре. Лагарп вложил в Александра целый ряд возвышенных идей и благородных стремлений, но не успел дать ему достаточных положительных знаний, приобретение которых должно было начаться как раз в тот момент, когда так неожиданно остановилось его образование. Что касается внушения Александру либеральных идей, то в этом отношении и сама Екатерина, хотя и охваченная в конце своего царствования уже вполне реакционным настроением, продолжала тем не менее в воспитании внука оставаться сторонницей тех идей эпохи Просвещения, которыми она увлекалась в начале своего царствования. Замечательно, что она сама читала и растолковывала Александру знаменитую Декларацию о правах человека и гражданина, чем, конечно, содействовала развитию в нем либеральных идей и даже отвлеченных республиканских мечтаний.

Но все это не устраняло недостатка в положительных знаниях. Этот недостаток положительных знаний, обусловливавший в Александре излишнюю склонность к мечтательности, ярко отмечает в своих мемуарах кн. Адам Чарторыйский, склонный отнестись скептически ко всей воспитательной системе Лагарпа, которого он признал человеком весьма почтенным, но стоящим, в сущности, ниже своей репутации.

 

Личность Александра I

Что касается образования самого характера Александра, то на нем отразились самым неблагоприятным образом те ненормальные семейные условия и та нездоровая придворная атмосфера, среди которых он рос и действия которых не могли парализовать никакие воспитательные планы даже и удачно подобранных Екатериной воспитателей.

К самой Екатерине в раннем детстве Александр относился с аффектированной нежностью, по-видимому, впрочем, не совсем искренней, но по мере того как в чутком мальчике развивалось создание, он не мог не заметить целого ряда противоречий между внушаемыми ему идеями и окружавшей его средой. Вместе с тем он не мог не почувствовать и ненормальности тех отношений, какие существовали между ним и его родителями и между этими последними и Екатериной. Чем больше он развивался и понимал, тем более открывались у него глаза на отрицательные стороны екатерининского двора, а вместе и на несимпатичные черты характера самой Екатерины. Оценить ее государственных заслуг и дарований он еще, конечно, не мог, а разглядеть или по крайней мере почувствовать ту атмосферу лжи и интриг, которая ее окружала, он должен был довольно рано. Наставники его Лагарп и Протасов считали своим долгом поддерживать и развивать в доверенном им юноше добрые чувства к отцу, а отец со своей стороны не мог, а может быть, и не хотел скрывать своего отрицательного отношения к «большому двору». В конце концов Александр если и не знал этого определенно, то, конечно, не мог не почувствовать, что-то неладное и натянутое, что образовалось между его отцом и его бабушкой, образовалось по вине этой последней, и что, во всяком случае, в этих отношениях страдательная и угнетенная роль выпала на долю его отца. При таких отношениях очень возможно, что, несмотря на всю дикость и непривлекательность гатчинских порядков, в сердце юного Александра могло образоваться некоторое сочувствие к положению отца и скрытое осуждение поступков Екатерины. Мало-помалу это отрицательное отношение к бабушке и окружающим ее порядкам он стал и высказывать по секрету людям, которым тогда доверял. Вслух и открыто высказывать этого он не мог, приученный с ранних лет к тому, что бабушке можно говорить одни только почтительные и лестные для нее фразы. Немудрено, что при подобных условиях в нем рано развились скрытность и лицемерие. Очень может быть, что в «малом дворе» он получает даже определенные наставления в этом духе, если не от отца, то от матери. Под влиянием таких обстоятельств те яркие в его глазах возмутительные противоречия, которые он наблюдал между внушаемыми ему с детства идеями и действительной окружавшей его жизнью, возбудили в Александре естественное отвращение к придворной жизни, которая там господствовала. От природы уклончивый, мягкий, не склонный к резким формам протеста, хотя и упрямый, и в то же время чрезвычайно склонный к мечтательности и идеализациям всякого рода, благодаря особенностям полученного им воспитания, он стал строить себе планы мирной жизни частного человека где-нибудь на Рейне, посреди прекрасной природы и мало-помалу пришел к мысли о возможности и необходимости отречения от того высокого и вместе и неприятного для него положения, которое предстояло ему в будущем. Планы эти всецело разделяла, – а может быть, и участвовала в их составлении и развитии – молоденькая жена Александра, Елизавета Алексеевна, баденская принцесса, которой едва исполнилось 14 лет, когда она вышла за него замуж. Великая княгиня Елизавета Алексеевна, по единодушному свидетельству современников, была в высшей степени привлекательное и обаятельное существо с честной душой и развитым умом, открытым для всех возвышенных идей и понятий, которыми был в то время одушевлен ее муж. Поэтому в течение нескольких лет, вплоть до восшествия Александра на престол, молодые супруги жили, по-видимому, душа в душу. Можно думать, что в это время Елизавета Алексеевна, по характеру более пылкая и более открытая, нежели ее муж, быть может, даже оказывала на него некоторое влияние в сторону дальнейшего развития усвоенных обоими ими принципов.

В последний год царствования Екатерины планы Александра, как раз противоположные ее государственным планам, по-видимому, созрели окончательно, и он сообщает их в письмах Лагарпу и своему молодому другу Кочубею, бывшему в то время посланником в Константинополе, а затем и в личном разговоре с молодым польским аристократом и патриотом князем Адамом Чарторыйским, с которым он незадолго перед этим познакомился. Неизвестно, что ответили (и даже ответили ли что-нибудь) на письма Александра Лагарп и Кочубей, но, как видно из мемуаров Чарторыйского, он, как ни был он поражен таким настроением юного Александра, как ни восхищали его видимая искренность, энтузиазм и простота, с которой Александр поверял ему свои мысли, – однако ж, и тогда сумел различить, что было в них мечтательного и в сущности эгоистичного, и своего мнения не скрыл от своего нового высокопоставленного друга. Убеждения Чарторыйского и других молодых друзей, которых Александр вскоре приобрел при его содействии – Строганова и Новосильцева, – подействовали на Александра, и он понял, что сложить с себя предстоявшее ему бремя именно ввиду трудности положения, в котором тогда находилась страна, он не вправе, и потому он вскоре видоизменил свое первоначальное решение. Через несколько месяцев после первого конфиденциального разговора с Чарторыйским он уже признает, что не имеет права отказываться от престола, когда придет его черед царствовать, и соглашается, что должен сперва дать стране прочное свободное политическое устройство, а затем уже может отказаться от власти и уйти в частную жизнь.

Последствия показали, однако, что и это решение было совершенно мечтательно и для Александра неосуществимо. Прежде, однако ж, чем ему пришлось выдержать это испытание, ему предстояло пережить четырехлетнее царствование своего отца – поистине каторжный период в жизни самого Александра.

Это тяжелое четырехлетие сильно и болезненно отразилось на окончательном сформировании его характера и на дальнейшей судьбе. Положение Александра в это время вместе с положением всей России описано им самим в сильных и ярких чертах в письме к Лагарпу, посланном, конечно, тайком с Новосильцевым, который в сентябре 1797 г. уехал за границу, спасаясь от грозившего ему гонения. «Чтобы сказать одним словом, – писал Александр в этом письме, – благосостояние государства не играет никакой роли в управлении делами. Существует только неограниченная власть, которая все творит шиворот-навыворот. Невозможно передать все те безрассудства, которые совершались здесь. Прибавьте к этому строгость, лишенную малейшей справедливости, немалую долю пристрастия и полнейшую неопытность в делах. Выбор исполнителей основан на фаворитизме; заслуги здесь ни при чем, одним словом, мое несчастное отечество находится в положении, не поддающемся описанию. Хлебопашец обижен, торговля стеснена, свобода и личное благосостояние уничтожены. Вот картина современной России, и судите по ней, насколько должно страдать мое сердце. Я сам, обязанный подчиняться всем мелочам военной службы, теряю все свое время на выполнение обязанностей унтер-офицера, решительно не имея никакой возможности отдаться своим научным занятиям, составлявшим мое любимое времяпрепровождение... Я сделался теперь самым несчастным человеком...»

Эта выписка показывает, как чувствовал себя Александр уже в первый год царствования Павла. В том же письме он сообщает Лагарпу об образовании того дружеского кружка, который играл впоследствии такую важную роль в первые годы его царствования и состоял из Чарторыйского, Строганова, Новосильцева и Кочубея.

Теперь этим молодым либералам все пути были заказаны. Им оставалось заниматься переводами полезных иностранных книг, которые они не имели даже возможности издавать[2].

Но и это невинное занятие им вскоре пришлось оставить и разъехаться в разные стороны в ожидании лучшего будущего.

 

Александр I в царствование Павла

Таково было положение юного Александра в начале царствования Павла. А затем, по мере того как Павел становился все неистовее в отношении к своим подданным, и положение Александра делалось все хуже. За эти четыре года он прошел страшную школу, оставившую на нем на всю жизнь свои роковые следы. Павел заставлял его быть не только свидетелем, но вместе с тем нередко и участником всех сумасбродств, которые он проделывал, и тех жестоких мероприятий, которые от него исходили. В самом начале царствования Павла Александр был назначен главным военным губернатором Петербурга и в силу этого назначения сделался главной полицейской властью в столице. Через него, таким образом, по должности проходила главная масса тех карательных мер, которыми в таком изобилии осыпал своих подданных Павел. Вместе с тем в этой должности Александру приходилось служить с такими людьми, как Архаров, один из самых грубых гатчинцев. После Архарова товарищем Александра по должности сделался тот самый граф Пален, который впоследствии был душой заговора, приведшего к убийству Павла. Это был человек очень сильной воли, большого властолюбия и, бесспорно, большого ума, но циник, не останавливавшийся ни перед какими средствами...

Иногда Александру приходилось переживать прямо трагические минуты, которые не могли не оставить глубокого болезненного следа в его сентиментальной мечтательной душе: это бывало именно тогда, когда Павел хотел специально подчеркнуть свое с ним единодушие. Дело доходило иногда до того, что Павел заставлял Александра собственноручно писать приказы о расстреле невинных людей, чтобы все видели, как он выразился, что «вы одним со мной духом дышите!».

Разумеется, подобные обстоятельства не могли не отразиться самым тяжелым образом на сформировании характера Александра, тем более что при вступлении Павла на престол Александру не было еще и 20 лет. Легко себе представить, каково было пережить эти четыре года царствования Павла воспитаннику Лагарпа после тех настроений и идиллических планов, с которыми он носился в последние годы царствования Екатерины.

 

Убийство императора Павла

В заключение Александру пришлось против воли принять участие в заговоре против родного отца. Заговорщики не пощадили Александра: они рассудили, что если они его втянут в заговор, то обеспечат себе безнаказанность. И вот Пален и Панин вдвоем в течение нескольких месяцев уговаривали и наконец уговорили Александра принять участие в этом деле, представив его в таком виде, что речь идет лишь об устранении Павла и об учреждении затем регентства[3]. В необходимости устранить безумного Павла трудно было сомневаться: этого требовали благо и безопасность России. Александр взял с Палена клятву, что жизнь Павла останется неприкосновенной, и затем дал свое согласие на переворот.

Когда же эту клятву заговорщикам пришлось нарушить и последовала трагическая смерть Павла, Пален объяснил Александру, что иного выхода не было. Такой трагической развязки Александр по своей наивности не предвидел, хотя, в сущности, трудно было себе представить, как можно было устранить Павла, не лишив его жизни. Насильственная смерть отца произвела на Александра отчаянное, удручающее впечатление. Следы этого впечатления, как свидетельствуют о том близкие ему люди, остались на всю жизнь. Некоторые его биографы, может быть, не без основания, утверждают, что то тяжелое, мистическое, почти болезненное настроение, в какое впал Александр в конце своего царствования, имело свои корни, с одной стороны, в ужасах царствования Павла, а с другой – именно в этом вынужденном косвенном участии в убийстве отца.

Пётр Пален

 

Вот под каким тяжелым влиянием и при каких исключительных обстоятельствах развивался и складывался характер Александра, казавшийся столь загадочным и современникам, и позднейшим его биографам. В раннем детстве его воспитание было поставлено, по-видимому, рационально и даже блестяще его бабкой, но и в то время он не мог не испытать вредного влияния нездоровой и ненормальной атмосферы екатерининского двора и странных отношений, установившихся между его родителями и Екатериной. Дальнейшее воспитание, которое велось по плану Лагарпа, было неожиданно прервано, до своего естественного окончания, ранней женитьбой Александра и преждевременной отставкой самого Лагарпа. После этого наступил период весьма неблагоприятный для правильного хода занятий; хотя чтение и продолжалось согласно тем наставлениям, которые оставил Лагарп, но оно не сопровождалось приобретением положительных знаний. Отсюда – период стремлений благородных и возвышенных, но вместе с тем чрезвычайно беспочвенных и мечтательных... И эта склонность носиться с возвышенными планами, не давая себе отчета о способах их осуществления и о всех их последствиях, осталась у Александра в известной мере навсегда – отсюда те противоречия, которые мы наблюдаем во многих его действиях на протяжении всего его царствования. Наконец, ужасная четырехлетняя школа при Павле, закончившаяся трагедией, довершила образование его сложного и загадочного характера.