Генерала Алексеева вызывает к аппарату Родзянко. «События далеко не улеглись, всё положение тревожно и неясно… Прошу вас не пускать в обращение никакого Манифеста до получения от меня соображений, которые одни могут сразу прекратить революцию».

Алексеев ошеломлён. Лишь недавно Родзянко просил: дайте ответственное министерство и всё успокоится. Дали. Тогда: поздно! Дайте отречение и всё успокоится. Сделали невозможное, совершили отречение! – опять мало и поздно! – и опять он один знает соображения, которые одни только и прекратят революцию.

Алексеев отвечает, что Манифест уже сообщён главнокомандующим и в округа. Требует разъяснений.

Родзянко: обнародование Манифеста может вызвать гражданскую войну! Кандидатура Михаила как императора – ни для кого не приемлема!

А сутки назад грозил гражданской войной, если не будет регента Михаила!!

Сумбурные объяснения Родзянки Алексееву: установлено какое-то с кем-то перемирие. И будет созвано Учредительное Собрание (ещё новость для Алексеева!) А до тех пор будет действовать кроме совета министров ещё какой-то Верховный Комитет и обе законодательных палаты. Комбинация наследника Алексея и регента Михаила уже внесла значительное успокоение. При ней можно гарантировать колоссальный подъём патриотического чувства. Войска, состоящие из крестьян, только на этой комбинации и успокоились. Только сегодня Петроград несколько начал успокаиваться.

Алексеев ничего не понимает. Когда же стал успокаиваться Петроград – ещё позавчера или только сегодня? И почему положение всё равно грозит гражданской войной? Откуда и какие крестьянские войска узнали об отречении в пользу Михаила, если оно ещё не было нигде объявлено? Зачем и кем собиралось Учредительное Собрание? И что это за перемирие в каких-то переговорах? С кем? Очевидно, с крайними левыми.

Генерал Алексеев

Генерал Михаил Васильевич Алексеев

 

Алексеев: Хорошо, приму меры задержать Манифест. Однако сокрытие о происходящем и Учредительное Собрание – две опасные игрушки в применении к Действующей армии. Петроградский гарнизон, вкусивший от плода измены, повторит её с лёгкостью ещё раз. Желаю получить от вас что-либо окончательно определённое.

Родзянко: страна не виновата, её терзали неустройствами и постоянно оскорбляли народное самолюбие.

Алексеев распоряжается остановить Манифест. Читает телеграмму Эверта к Родзянке – не ожидал от Эверта такого ненужного угодничества к новой власти.

Алексеев запрашивает мнение о Манифесте у великого князя Николая Николаевича, теперь – нового Верховного. Тот: Мне и в голову не приходило сообщать кому-либо Манифест, ещё не опубликованный в законном порядке. И правда! Промахнулись: нельзя было оглашать Манифест, пока он не распубликован по закону Сенатом!

Родзянко сообщает, что никакой депутации на фронт не посылалось. Алексеев теперь понимает, что в Полоцке – просто революционная шайка. Эх, зря их не схватили, боялись испортить отношения с Думой!

Непенин телеграфирует с Балтфлота, что Манифест уже расклеен в Ревеле и частично объявлен в Свеаборге. Не понимает, зачем его задерживать.

Генерал Иванов сообщает Алексееву, что получил от Родзянко телеграмму о возвращении в Могилёв.