Костя Гулай на фронте. В последние дни – затишье, совсем вялая стрельба. Утром Костю будит дежурный телеграфист: «Ваш благородь, поглядите, чего немцы выставили». Через стереотрубу Гулай видит выставленный у немецких окопов фанерный щит с надписью: «Петербург – револушн! Рус – капут. Кончаи воеват!»

Костя не верит. Звонит на командный пункт. Оттуда: «Сбей, Гулай, этот щит к ядрёней матери!» Сбивает с одного орудийного выстрела. Но в душе сомнения: а вдруг и вправду революция.

Неожиданно ему звонит из штаба бригады князёк, капитан Волконский, давно нелюбимый Гулаем изнеженный фат, тоном всегда выдающий надменное сознание своёго изродного превосходства. Расспрашивает о немецком плакате с явным беспокойством в голосе. Гулай не осведомляется, что именно князю известно, однако сомнения его усиливаются.

У Кости – беспокойство, но и отчасти и радость: схватились прожигатели жизни? А полтораста-двести лет, имея рабов, что вы думали? Всё искусства развивали и хохотали на балах, чужих никого к себе во дворцы не допуская. Хорошо вы забавлялись, а что России дали? Думали: не припечёт? Ну, погодите, Волконские, Оболенские, Шуваловы, Долгорукие, фон-Траубенберги, Юнгерсбурги, Каульбарсы!