В Ревеле толпа собралась у городской тюрьмы и требовала выпуска узников, будто бы замурованных в каземате (легенда об этом ходила годы). Впустили делегацию, та ничего не нашла. Всё равно стали громить тюрьму.

Комендант ревельской крепости вице-адмирал Герасимов, старый защитник Порт-Артура, ездил по митингам, заверял, что Балтийский флот идёт вместе с народным правительством. Близ тюрьмы ему бросили камень в голову. Увезли замертво.

* * *

В Петрограде на улицах всё ещё нет трамваев и барских экипажей. Толпа на Невском утеряла элегантный петербургский вид. Множество гуляющих праздных солдат. По манере революционных дней – люди валят не только по тротуарам, но и по мостовым. Манифестации идут без ясной цели. Несут красные флаги и плакаты с рисунками страшной чёрной гидры контрреволюции.

Офицеры на улицах без шашек.

Вместо городовых – студенты-милиционеры с белыми повязками на рукавах. Если автомобили не останавливаются для проверки пропуска – им вслед стреляют в воздух.

Грузовиков с вооружёнными солдатами уже меньше.

Много митингов по 20, 50, 100 человек.

* * *

Какие-то студенты обходили лавки и объявляли владельцам, что по распоряжению Исполнительного Комитета они должны продавать яйца не дороже 40 копеек десяток, масло – 80 копеек фунт. Торговцы подчинялись. Но потом узнали, что Исполнительный Комитет Совета не давал такого распоряжения – и вернулись к прежней цене. Тогда возмутилась публика – и было близко к погрому лавок.

* * *

На шее памятника Александру III – огромный завязанный красный галстук.

Памятник Александру III в Петрограде. Скульптор П. Трубецкой, 1899-1909

* * *

Копаются, ищут уцелевшее в развалинах дотла сожжённого дома министра императорского двора Фредерикса. Случайный прохожий: "Сколько добра здесь погибло, Боже! Зачем же жечь?" – "А ты кто? Не переодетый фараон? Обыскать его! Штыком его!" Тот затрясся, вынимает паспорт. Отпустили, а он на свою беду побежал. Толпа и солдаты, заряжая на ходу винтовки, с гиком кинулись за ним. Припёрли к решётке на узком мостике: "Барона возжалел? Бей буржуя! В воду его!"

* * *

В Государственную Думу идут родственники кронштадтских офицеров, спрашивают об их участи: живы, убиты, арестованы? Но там все торопятся, говорят, что не их обязанность, не знают, списка убитых и арестованных офицеров не поступало.