Комедия Гоголя «Ревизор» вызвала в русской критике множество разнообразных откликов – как положительных, так и отрицательных. Но ни «похвалы», ни «обвинения», не показались Гоголю справедливыми: он видел, что и хвалят его, и бранят многие потому, что не понимают тех целей, которые преследовал он сам, сочиняя свою комедию. Желая выяснить её истинный смысл, Гоголь написал несколько разъяснений «Ревизора»: «Развязка Ревизора», «Дополнение к «Развязке Ревизора», «Театральный разъезд после представления новой комедии».
В «Театральном разъезде» Гоголь отвечает своим критикам, разбирая их обвинения, отчасти похвалы. Обвинения против «Ревизора» сводились к следующему: 1) эта пьеса не комедия, а фарс; 2) построена она не по правилам: нет завязки и развязки, 3) в «Ревизоре» нет добродетельных героев. 4) эта комедия есть насмешка над Россией, она опасна в политическом отношении, так как она подрывает «основы» русской жизни. Эти обвинения высказываются зрителями, которые на «театральном разъезде», спускаясь после окончания представления по театральной лестнице, делятся впечатлениями, вынесенными из театра.
Н. В. Гоголь. Портрет работы Ф. Мюллера, 1841
На все обвинения, тут же из толпы слышатся и ответы, оправдывающие автора и его произведение. Один из зрителей говорит о правильности построения пьесы, о великом общественном значении серьезного комического сочинения. Другой зритель опровергает мнение, будто комедия Гоголя опасна в политическом отношении, ссылаясь на слова одного мужичка, сказавшего по поводу комедии: «небось, прытки были воеводы, а все побледнели, как пришла царская расправа». Из этого восклицания он выводит заключение, что «основ» государственной жизни «Ревизор» не затрагивает, теряется уважение только к порочным слугам государства. Тот же зритель говорит о великом нравственном значении комедии, приглашая слушателей внимательнее заглянуть в свои сердца, поискать там тех чувств и мыслей, которые высмеяны автором в его комедии.
В конце «Театрального разъезда», Гоголь влагает в уста одного из его персонажей, «автора», свои мысли о великом очищающем значении «смеха». Он указывает, какая громадная духовная сила сокрыта в смехе его боятся все, даже те, «кто уже ничего не боится на свете». Серьезный смех не есть пустозвонство. Он углубляет предмет, заставляет выступить ярко то, что проскользнуло бы, без проницающей силы, которого мелочь и пустота жизни не испугали бы так человека; ничтожное и презренное, мимо чего человек проходит равнодушно всякий день? проясняется и делается понятным, благодаря указанию писателя-юмориста. Его и задача поэтому сводится к тому, чтобы поучать отрицательными образами, подчеркивая и отдавая на смех безобразие зла. Осмеивая зло, он, тем самым, возвышает идеал добра. Вот почему юморист не гаер, не балаганный шут-зубоскал, а врач, который врачует человеческие недуги, скорбя в то же время над падшим человеком. «В глубине холодного смеха, – говорит в «Театральном разъезде» устами «автора» Гоголь, – могут отыскаться горячие искры вечной, могучей любви, и кто льет часто душевные, глубокие слезы, тот, кажется, более всех смеется на свете».
