Достоевский оставил после себя огромное литературное наследство, в котором критика не разобралась до сих пор, не установив даже взаимного отношения между различными произведениями, из которых некоторые имели значение подготовительных этюдов к позднейшим крупным вещам. Но характерные черты его творчества вполне ясны. Достоевский – писатель-психолог по существу, исследователь глубин человеческой души, аналитик её тончайших настроений. Жизнь представляется ему необычайно сложной и стихийной, исполненной противоречий и неразрешимых загадок; на человеческую душу, переживающую сложность и стихийность жизненного процесса, одновременно действуют и ум, и сердце, прозорливая мысль, и слепая вера. Таинственное мистическое начало, таясь в глубинах человеческой личности, владеет ею не меньше, чем внешние обстоятельства.
Достоевский. Биография. Иллюстрированная аудиокнига
Реальное и мистическое постоянно сопоставляются в романах Достоевского, иногда до того, что исчезает граница между рассказом автора и галлюцинациями изображаемого героя. Раздвоением человеческой личности, неопределенностью чувств и стремлений многие герои Достоевского, особенно Голядкин в «Двойнике», напоминают героев Гофмана, писавшего, как и Достоевский, в момент болезненного расстройства нервов по ночам. В глубине жизненных явлений у Достоевского лежит трагический элемент рока, приводящего самые разнородные случайности к удивительным совпадениям, которые и создают решающий мотив. Разговор неизвестных лиц в трактире о старухе-процентщице наталкивает Раскольникова на мысль об убийстве, почти дает готовый план, очерчивает рамки психологического содержания, в пределах которого станет развиваться дальнейшее действие романа. И этот трагический роковой элемент проявляет себя среди резких контрастов ненависти и любви, зверской жестокости, пороков, всевозможных ужасов и подвигов самоотречения, ангельской ясности и чистоты.
Фёдор Достоевский. Портрет работы В. Перова, 1872
Действие развивается у Достоевского чрезвычайно быстро; события нагромождаются массами в самые незначительные промежутки времени, они неудержимо рвутся вперед, не давая читателю опомниться, остановиться на особенностях, характеризующих обыденные настроения людей известного круга в известную эпоху. Понятно поэтому, что, сосредоточивая весь интерес рассказа на передаче психологических моментов, Достоевский дает сравнительно мало бытового материала. Стремление к правде, к верности в изображении чувство значительно превышает заботу Достоевского о внешних приемах художественности.
Из этого вытекает и общественное значение романов Достоевского. Сделав исходной точкой своих психологических экскурсов страдание, в которое вовлекается человек внешними и внутренними противоречиями жизни, Достоевский стал на сторону людей забитых и угнетенных, страдающих столько же от того, что их придавили житейские обстоятельства, сколько и от сознания своего человеческого достоинства, ежеминутно оскорбляемого и попираемого, от сознания своего права на осмысленную и нравственную жизнь. Достоевский болеет за человека, который примиряется с силою вещей и начинает считать себя неполным, не настоящим человеком. Это и есть путь к искуплению.
Формы страдания в изображениях Достоевского в высшей степени разнообразны; психологические мотивы их разработаны в самых причудливых сочетаниях: страдание от любви к человеку вообще, страдание от сильных и низменных страстей, от любви, соединенной с жестокостью и злобой, от болезненного самолюбия и подозрительности, от волчьих инстинктов, с одной стороны, и овечьей покорности с другой. «Человек – деспот от природы и любить быть мучителем», – говорит Достоевский в «Игроке». Его «подпольный человек» доходит до утверждения, что «человек до страсти любит страдание», – последнее, таким образом, возводится на степень не требования людской природы.
Страдание рождает любовь и веру, а в них наше оправдание перед Высшим Существом – такова философия страдания у Достоевского. В его романах много жестокости, но в них много и милосердия. С точностью психиатра, великий русский писатель раскрыл целый мир «блаженненьких», пьяниц, сладострастников, юродивых, идиотов, помешанных, и каждое изображение не только потрясает читателя, но и открывает его сердце влиянию лучей евангельской любви. В книгах Достоевского перед нами проходят разнообразные типы ограниченных счастливцев, бессердечных эгоистов, наивных мечтателей, людей чистой непорочной жизни и т. д. Изображение этого в высшей степени сложного мира, который становится близок сердцу читателя до полного слияния с ним, ставит Достоевского в ряды первостепенных реалистов, и сопоставление его с Л. Толстым, сделанное критикой, имеет за себя глубокие основания. При всех своих частных различиях, оба они – страстные искатели той истины и нравственного исцеления человечества.
