В основу статьи «Литературные мечтания» Белинским положена мысль, что у нас нет литературы, потому что нет еще общества, не выяснилась еще физиономия народа, не определилась русская народность. Он делает попытку определить самое понятие «литература» и «народность».

Виссарион Григорьевич Белинский. Рисунок К. Горбунова, 1843

Литература, это – «собрание такого рода художественно-словесных произведений, которые суть плод свободного вдохновения и дружных усилий людей созданных для искусства, дышащих для одного его и уничтожающихся вне его, вполне выражающих и воспроизводящих в своих изящных созданиях дух того народа, среди которого они рождены и воспитаны». Итак, литература – зеркало жизни; поэт служит только красоте, но невольно, бессознательно, как эхо, отражает всю жизнь. Искусство – высшее откровение божественного духа в человеке, поэт – глашатай вечной истины, жрец, служитель «чистой красоты». «Духом» народа называет он ту сторону его бытия, в которой он отражает какую-нибудь сторону жизни целого человечества; если народ не в состоянии этого сделать, «он не живет, а прозябает», и ценности исторической не имеет. Восторженные строки посвящает Белинский красоте и стройности мироздания. Для него природа – живой организм, конкретное воплощение мирового духа. Все эти идеи – отражение шеллингианства, наследие лекций и бесед Надеждина.

Надеждинский скептицизм выразился в строгом отношении к русской литературе. Белинский утверждает в этой статье, что литературы у нас нет, есть лишь писатели, но нет между ними той органической преемственности, которая говорила бы о развитии об истории... Это решительное суждение Белинского совершенно ошибочно: он не знал русской литературы XVIII в. во всем её объеме, знал лишь произведения отдельных писателей, а потому не заметил тех звеньев, что соединяют их крупные произведения, при помощи мелких в нечто органически-целое.

С небрежной развязностью критикует Белинский писателей XVIII и XIX века, безапелляционно раздавая приговоры, – для ученика Надеждина не было авторитетов. Так же решителен его отзыв здесь о Пушкине: творчество его иссякло, – «Борис Годунов» был последним его вдохновением». С такою же определенностью говорил он и о мелких писателях своего времени. Он определил свое время, как «переходное», когда кончился один период, «пушкинский», и когда все старые боги оказалась упраздненными.