«Счастье» (1887)

У кого ещё, кроме южанина Чехова, есть в полной силе и красоте степь? (И – как я всё узнаю и признаю по его описаниям.) Сколько красоты в ней, не описанной писателями Средней России.

Степь, предутрие, восход, овцы, пастухи с герлыгами, замершие у стада, – они и суть главное в этом рассказе, впечатляются в душу. Монотонный шум летней ночи. Серый фон зари. Белеющий восток. Млечный Путь, тающий, как снег. Хмуро-мутное предутреннее небо, не поймёшь, в облаках или нет. Первый утренний ветерок без шороха. Проснувшиеся грачи. Проступившие курганы. И вот – ночное всё заснуло, а лучи солнца ложатся по росистой траве. Застыли пастухи. Музыка.

Что «в ночном» разговоры об ужасах, страхах, колдовстве и кладах – это традиционно. Но Чехов сквозь традицию поднялся выше, и в этом второй успех рассказа. Народная этимология, когда клад так прямо и называется «счастьем», у него осмысливается уже философски: что это и есть несомненное счастье, вообще счастье, оно и в название пошло. – Сперва кажется неестественным, что 80-летний беззубый старик так полошится, вскакивает от волнения, никакой устоявшейся выдержки, а эту-то мысль Чехов и протягивает с неожиданностью: почему именно старые жадно ищут «счастья», а молодым оно и ни к чему. Это – свежая и мудрая постановка.

Ещё отличны народные мотивировки: паны и казна хотят отнять народное счастье (вон, уже курганы копают, а клады велят представлять по начальству, и как казаки после 1812 закопали трофеи с французов – чтоб только начальству не досталось). Это – пугачёвская глубина сохранилась и к концу XIX века, вот она скоро вспыхнет. Подметил, учуял, может быть и не придав большого значения.

Объездчик Пантелей, который почти не говорит, со всем согласен, всё это «знает», – здесь, в торжественной музыке предутренней степи – на месте, таков. Но поскрёбывает, что его бездействие и со всем согласие напоминает Мелитона из «Свирели», повтор приёма.

По-прежнему разрешает себе Чехов (и это странно у писателя, столь требовательного к деталям) «видеть» то, что никак невозможно увидеть в темноте: величаво-снисходительное выражение Мелитона (и обоснование ему странное); пристальный взгляд молодого пастуха из-под чёрных бровей; неподвижный взгляд; выражение страха и любопытства в тёмных глазах; складки холщёвой рубахи; чёрную от загара спину. (А вот – короткое освещение лица от трубки – другое дело.)

Не первый раз встречаю фамильярное снижение в суждениях о природном, тут: «широкие полосы света, стараясь показать, что это не надоело им», – это недостойно предмета. – Так же и о мыслях овец лучше бы ничего не сказать, нежели: «вероятно, угнетали их самих до бесчувствия».

Зря-зря Чехов не дал старому пастуху украинского акцента (и даже переделал «бисова сила» на «бесова») – ведь несомненно х.хол, и насколько б это сливалось со степью.

Но что это опять не в языковой фон: «жестикуляция», «после некоторого молчания»? «Факиры на молитве» тоже сюда не идут.

На нашем сайте вы можете прочитать и полный текст рассказа «Счастье». Краткие содержания других произведений А. П. Чехова - см. ниже в блоке «Ещё по теме...»