Гавриил Романович Державин – крупнейшее явление в русской литературе XVIII-го века. Он известен главным образом своими одами, кроме которых он оставил еще и чудесную лирику.

Державин. Ода «Фелица». Краткое содержание. Слушать аудиокнигу

Соблюдая как будто внешние формы классицизма, Державин в своих одах произвел целый поэтический переворот: он порывает с условными требованиями классицизма там, где они мешают его поэтическому творчеству. Так, например, в похвальные оды он вводит сатирический элемент, переходит от высокого торжественного слога к самому простому, иногда шутливому тону; употребляет простые слова, обыденные выражения, не соблюдая «высокого штиля», которого строго придерживались Ломоносов и Сумароков.

Все это мы видим уже в оде «Фелица», создавшей Державину известность (см. полный её текст и анализ на нашем сайте).

Имя «Фелицы», в которой Державин олицетворяет императрицу Екатерину II, взято из ее же сказки «О царевиче Хлоре».

«Богоподобная царевна
Киргиз-Кайсацкия орды,
Которой мудрость несравненна
Открыла верные следы
Царевичу младому Хлору
Взойти на ту высоку гору,
Где роза без шипов растет,
Где добродетель обитает:
Подай, найти ее, совет».

Так начинает Державин свою оду. Восхваляя Екатерину – Фелицу, он говорит о ее вкусах и образе жизни, сравнивая ее с окружающими ее вельможами, которых он называет «мурзами». Самого себя он тоже называет «мурзой», намекая на свое татарское происхождение; – но часто этот мурза, от лица которого будто написана ода, изображает одного из известных вельмож, – Потемкина, Орлова, Нарышкина, Вяземского; Державин беспощадно осмеивает их.

В противоположность своим вельможам, Екатерина любит простоту:

«Мурзам своим не подражая,
Почасту ходишь ты пешком,
И пища самая простая
Бывает за твоим столом.
Не дорожа твоим покоем,
Читаешь, пишешь пред налоем
И всем из твоего пера
Блаженство смертным проливаешь!

(намек на «Наказ» Екатерины).

Затем следуют портреты разных вельмож. Прекрасно изображен Потемкин, – «Великолепный князь Тавриды», с его огромными государственными замыслами, фантастической роскошью и богатыми пирами:

«А я, проспавши до полудня,
Курю табак и кофе пью;
Преобращая в праздник будни,
Кружу в химерах мысль мою:
То плен от персов похищаю,
То стрелы к туркам обращаю,

(намек на «Греческий проект» Потемкина)

То, возмечтав, что я султан,
Вселенну устрашаю взглядом,
То вдруг, прельщаяся нарядом,
Скачу к портному по кафтан.
Или в пиру я пребогатом,
Где праздник для меня дают,
Где блещет стол сребром и златом,
Где тысячи различных блюд,
Там славный окорок Вестфальский
Там звенья рыбы Астраханской,
Там плов и пироги стоят,
Шампанским вафли запиваю
И все на свете забываю
Средь вин, сластей и аромат».

В этих двух строфах, изображающих Потемкина, мы видим пример того, как Державин, в похвальную оду, свободно вводил элемент сатиры, – шутливой, насмешливой. Здесь же мы видим употребление самых простых, обыденных слов. Что бы сказали Тредьяковский, Ломоносов, Сумароков, если бы они узнали, что в похвальной оде поэт будет говорить – об окороке, пирогах, вафлях и других вкусных, но прозаических вещах?

Дальше изображается граф Орлов, с его страстью к псовой охоте, кулачным боям и другим бурным забавам; Нарышкин, устроивший у себя оркестр роговой музыки, с которым он любил ночью разъезжать на лодках. Более зло изображен кн. Вяземский, его наивные, домашние развлечения, простоватость и некультурность.

«То сидя дома, я прокажу,
Играю в дураки с женой;
То с ней на голубятню лажу,
То в жмурки резвимся порой,
То в свайку с нею веселюся,
То ею в голове ищуся;
То в книгах рыться я люблю,
Мой ум и сердце просвещаю,
Полкана и Бову читаю,
За Библией зевая сплю».

Осмеяв таким образом вельмож, Державин продолжает восхвалять Фелицу за ее кротость и всепрощение:

«Едина ты лишь не обидишь
Не оскорбляешь никого,
Дурачества сквозь пальцы видишь,
Лишь зла не терпишь одного».

Затем он говорит о той свободе мысли и слова, которые Екатерина даровала своим подданным, называя это «неслыханным делом» и вспоминая при этом мрачные времена Анны Иоанновны (бироновщину). В светлом царстве Фелицы –

«…свадеб шутовских не парят,
В ледовых банях их не жарят,
Не щелкают в усы вельмож...
И сажей не марают рож».

Заканчивает Державин свою оду, красивой витиеватой фразой в восточном вкусе:

«Прошу великого пророка,
Да праха ног твоих коснусь,
Да слов твоих сладчайших тока
И лицезренья наслаждусь».

Екатерина, прочитав «Фелицу» и узнав портреты своих приближенных, разослала им экземпляры оды, подчеркнув каждому то, что к нему относилось. Князь Вяземский, бывший тогда в Сенате прямым начальником Державина, не мог простить ему своего карикатурного изображения и начал делать поэту разные неприятности по службе.

Многие другие вельможи, возмущаясь дерзостью Державина, или завидуя вниманию, оказанному ему императрицей, называли его льстецом, воспевшим Фелицу только для того, чтобы выдвинуться.