После признания в совершенном убийстве Раскольников был отправлен на каторжные работы. Соня пошла за ним, чтобы помочь ему «нести крест». (См. статью Раскольников и Соня Мармеладова.) Долго еще не успокаивалась мятежная душа Раскольникова, – он роптал на судьбу, упрекал себя, оскорблял Соню.

Достоевский. Преступление и наказание. Краткий пересказ в картинках

Каторжане инстинктивно угадали в нем «чужого» человека, человека сознательно оторвавшегося от народной правды. Над ним смеялись, его ненавидели, чуть не убили: «Ты – безбожник. Ты в Бога не веруешь! – кричали ему, – Убить тебя надо!»

Это обвинение в «безбожии» странно звучит в устах людей преступных, но мысль его ясна. Каторжане кричали ему то же, что в свое время говорил пушкинский старый цыган юноше Алеко:

Оставь нас, гордый человек!..
Ты для себя лишь хочешь воли!

Они тоже, как Раскольников, «преступили» мораль, но они продолжали верить в эту мораль и не отрывались от идеалов массы. В Раскольникове же они чувствовали человека, который утратил веру в то, чем сплочена человеческая масса; они чувствовала, что у него есть свой бог, – его собственное гордое «я».

Зато Соню они полюбили, как раз, за то, что она богата была тем, чего не было у Раскольникова – любовью к людям и Богу.

«Матушка, Софья Семеновна, мать ты наша, нежная, болезная!» – говорили эти грубые, клейменные каторжане этому маленькому и худенькому созданию.

Лишь после долгой внутренней борьбы с собой и под влиянием Сони смягчилась, мало-помалу, душа Раскольникова, и он, наконец, принял её веру и слился с тем бессознательным чувством правды, против которого прежде восстал.

«Но тут уж начинается, – говорит Достоевский, – новая история, история постепенного обновления человека, история постепенного перерождения его, постепенного перехода из одного мира в другой, знакомства с новою, доселе совершенно неведомою действительностью».