Из элегий, в которых отразилась личная жизнь К. Н. Батюшкова, особенно удачна «Тень друга» (см. полный текст). Поэт создал её в 1814 году после заграничных военных походов и посвятил памяти погибшего в битве под Лейпцигом И.А. Петина – «незабвенного друга», «лучшего из друзей», «милого брата», «товарища лучших дней», «воина вечно милого».
Лирический герой покидает берега Англии и на корабле возвращается в Россию с мыслями о родине:
Я берег покидал туманный Альбиона:
Казалось, он в волнах свинцовых утопал.
За кораблем вилася Гальциона,
И тихий глас ее пловцов увеселял.
Вечерний ветр, валов плесканье,
Однообразный шум и трепет парусов,
И кормчего на палубе взыванье
Ко страже дремлющей под говором валов;
Все сладкую задумчивость питало.
Как очарованный у мачты я стоял,
И сквозь туман и ночи покрывало
Светила Севера любезного искал.
Вся мысль моя была в воспоминанье,
Под небом сладостным отеческой земли.
Но ветров шум и моря колыханье
На вежды томное забвенье навели.
И в этом полусне герой стихотворения вдруг видит перед собой тень погибшего друга, явившуюся из «небесной отчизны» –
«Ты ль это, милый друг, товарищ лучших дней!
Ты ль это? – я вскричал, – о воин вечно милый!
Не я ли над твоей безвременной могилой,
При страшном зареве Беллониных огней,
Не я ли с верными друзьями
Мечом на дереве твой подвиг начертал,
И тень в небесную отчизну провождал
С мольбой, рыданьем и слезами?»
Поэт вопрошает видение, но ответа не получает. Затем:
…горний дух исчез
В бездонной синеве безоблачных небес,
Как дым, как метеор, как призрак полуночи,
Исчез, – и сон покинул очи. –
Все спало вкруг меня под кровом тишины.
Стихии грозные казалися безмолвны.
При свете облаком подернутой луны,
Чуть веял ветерок, едва сверкали волны,
Но сладостный покой бежал моих очей,
И все душа за призраком летела,
Все гостя горнего остановить хотела:
Тебя, о милый брат! о лучший из друзей!
Батюшков глубоко, по-христиански, ощущает реальность встречи с бессмертной душой погибшего на поле брани друга.
В этом стихотворении сильно сказалось влияние на русского поэта песен Оссиана, – «шотландский бард» любил такие туманные пейзажи и видения, призраки умерших героев. Оссиановским характером отличается также элегия Батюшкова «На развалинах замка в Швеции».
Однако отчётливее всего в «Тени друга» звучат христианские мотивы. Стихотворению предпослан эпиграф из элегии Проперция: «Души усопших не призрак: не всё кончается смертью;/ Бледная тень ускользает, скорбный костёр победив». Древнеримский стихотворец выразил в поэтическом предчувствии одну из главных христианских заповедей – о жизни вечной: «дар Божий – жизнь вечная во Христе Иисусе, Господе нашем» (Рим. 6: 23). Батюшков осознал, что его любимые античные авторы стояли на пути к христианству. «Лучшие из древнейших писателей приближились к сим вечным истинам, которые Святое Откровение явило нам в полном сиянии», – писал он в статье «Нечто о морали, основанной на философии и религии».
