Для лучшего понимания заслуг И. А. Крылова, как художника, следует обратиться к отзывам о нём критики, особенно современной ему.
Жуковский, в ряду художественных достоинств басен Крылова, особенно выдвинул его заслуги в области литературного языка, – Крылов, по его словам, «имеет гибкий слог, который всегда применяет к своему предмету: то возвышается в описании величественном, то трогает нас изображением, или оборотом».
Крылов. Басни. Краткое содержание Аудиокнига
Бестужев-Марлинский отмечает народность крыловской басни. «Невозможно дать большего простодушия рассказу, большей народности языку, – говорит он. – В каждом его стихе виден русский здравый ум. Он похож природою описаний на Лафонтена, но имеет свой особый характер; каждая его басня – сатира, тем сильнейшая, что она коротка и рассказана с видом простодушия».
То же говорит и Булгарин: «И. А. Крылов есть первый оригинальный русский баснописец, по изобретению, языку и слогу. Слог его изображает простодушие и, вместе с тем, замысловатость русского народа; это – русский ум, народный русский язык, облагороженный философиею и светскими приличиями. Содержание его басен представляет галерею русских нравов».
Разбирая крыловские басни, Белинский тоже останавливается, главным образом, на их «народности». По его словам, Крылов «вполне исчерпал в них и вполне выразил ими целую сторону русского национального духа: в его баснях, как в чистом, полированном зеркале, отражается русский практический ум, с его кажущеюся неповоротливостью, но и с острыми зубами, которые больно кусаются, – с его сметливостью, остротою и добродушно-саркастическою насмешливостью, с его природною верностью взгляда на предметы и способностью коротко, ясно и вместе кудряво выражаться. В них вся житейская мудрость, плод практической опытности, – и своей собственной, и завещанной отцами из рода в род. И все это выражено в таких оригинально-русских, непередаваемых ни на какой язык в мире образах и оборотах; все это представляет собой такое неисчерпаемое богатство идиотизмов[1], русизмов, составляющих народную физиономию языка, его оригинальные средства и самобытное, самородное богатство, – что сам Пушкин неполон без Крылова в этом отношении. Об естественности, простоте и разговорной легкости его языка нечего и говорить. Язык басен Крылова есть прототип языка "Горя от ума" Грибоедова... Честь, слава и гордость нашей литературы, он имеет право сказать: "Я знаю Русь, и Русь меня знает"».
Гоголь так характеризует Крылова и его творчество: «Крылов выбрал себе форму басни, всеми пренебреженную, как вещь старую, негодную для употребления и почти детскую игрушку – и в сей басне сумел сделаться народным поэтом. Это – наша крепкая русская голова, тот самый ум, которым крепок русский человек, – ум выводов, так называемый «задний ум». Его притчи – достояние народное и составляют книгу мудрости самого народа. Звери у него мыслят и поступают слишком по-русски... Всюду у него Русь и пахнет Русью. У него живописно все, начиная от изображений природы пленительной, грозной и даже грязной, до передачи малейших оттенков разговора, выдающих живьем душевные свойства».
Гоголь нашел, что сказать и в похвалу идейной стороны басен Крылова: «Несмотря на, свою неторопливость и, по-видимому, равнодушие к событиям современным, поэт, однако же, следил за всяким событием внутри государства, на все подавал свой голос, и в голосе этом слышалась разумная середина, примиряющий третейский суд, которым так силен русский ум, когда достигает до своего полного совершенства».
[1] «Идиотизмом» в теории словесности называются своеобразные выражения или обороты речи, присущие только одному языку или одному писателю.
