Роман Василия Нарежного «Два Ивана, или Страсть к тяжбам» отличается исключительно нравоописательным характером. Здесь рисуется быт старинных малороссийских помещиков и судьба трех таких семейств, разоренных тяжбой друг с другом.
С большим юмором рисует автор своеобразные малороссийские типы, довольно тонко раскрывает психику действующих лиц. Их ссора началась из-за пустяка: Харитон Заноза убил несколько кроликов своего соседа и, во время объяснений, не снял шляпы перед одним из Иванов. Начались взаимные обиды, «пакости»: соседи мстили друг другу, завели тяжбу, которая тянулась десять лет и разорила и Занозу, и обоих Иванов. Содержание романа осложнено любовью сыновей обоих Иванов к двум дочерям Занозы.
Соседи перебили друг у друга голубей, сожгли голубятню, уничтожили ульи с пчелами, сожгли мельницы: Для образца стиля романа можно привести описание поджога мельниц.
«...Лишь только Харитон Заноза очутился на выгоне, то представились ему принадлежащие панам Иванам две ветряные мельницы в полном действии. Он подъехал ближе и остановился. Приехавшие с возами ржи и пшеницы крестьяне, сидя кружком, курили тютюн и рассказывали друг другу чудные были, кому-либо из них на роду приключившиеся: внутри мельницы раздавались веселые завывания мельника. Для всякого другого путешественника эта сельская картина показалась бы забавною, но пан Харитон, смотря на нее, повергся еще в большую мрачность.
Он поехал далее, и в первом перелеске остановился под предлогом отдыха. Лошади были пущены на траву, а пан и его слуга разлеглась в тени древесной. Раз двадцать спрашивал Лука своего пана: не прикажешь ли впрягать кобылу и седлать иноходца, – и всегда получал в ответ: «погоди!» Наконец, настали сумерки глубокие, и пан Харитон вскочил с одра зеленого: «Впрягай кобылу в возок и седлай иноходца! – сказал он слуге, – и жди меня здесь... я скоро буду!»
Он скорыми шагами пустился прямо к мельницам. Достигши своей цели, он не видал уже ни одной души живой. Предварительно собрано им в поле и снесено к обеим жертвам его ненависти множество сухого хвороста, сена, соломы и прочего дрязгу. Потом, высекши огня в трут, положил его в горсть сена и начал со всей силы махать рукой, в коей заключалась искра, и вскоре произвел пламя. Тогда, сунув клочок сей под главное мельничное колесо, начал подкладывать собранные им припасы, и, когда увидел, что огонь коснулся строения, и оно задымилось, то он часть горевших веществ сообщил и другой мельнице и, отошел саженей на сто вперед, остановился, чтобы полюбоваться плодом своей храбрости.
Пламя скоро охватило обе мельницы... и пан Харитон, видя, что его мщение в полной мере удовлетворено будет, пошел спокойно к своему становищу».
Все реалистические произведения Нарежного пользовались у русской публики большим успехом: читателей привлекали в них простота, жизненность и художественная правда рассказа, живой юмор рассказчика. Нарежный оказал большое и непосредственное влияние на Гоголя. Гоголевские «Вий» (типы бурсаков) и «Повесть о том, как поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем» не только в художественном замысле, но и в некоторых деталях приближаются к указанным повестям Нарежного. Большое значение имел он и для Булгарина, нравоописательные романы которого, в свое время, тоже очень нравились русской публике.
Такое значение Нарежного, как одного из самых выдающихся художников-реалистов, было отмечено русской критикой, и современной ему, и последующей. О повести «Два Ивана» князь Вяземский писал в 1825 г.: «Нарежный победил первый и, покамест один, трудность, которую, признаюсь, почитал я до него непобедимою. Мне казалось, что наши нравы, что вообще наш народный быт не имеет, или имеет мало особенностей живописных, кои мог бы схватить наблюдатель для составления русского романа. Правда, что наш наблюдатель не совершенно русский, а малороссийский, и что его два лучшие романа «Бурсак» и «Два Ивана» относятся к эпохе, когда Малороссия еще имела свою особенную и характеристическую физиономию».
Тайна шумного успеха, произведенного Нарежным, заключается в том, что он первый взялся рисовать действительность, яркую, бьющую в глаза – провинциальную, малороссийскую жизнь. Здесь, как доказал впоследствии и Гоголь, был широкий простор для развития оригинальных лиц и характеров, – здесь много было сюжетов, достойных юмориста, и этот юмор, внесенный в рассказ, еще резче подчеркивал «реализм», даже «натурализм» письма Нарежного.
