Любовь в стихотворениях Якова Полонского всегда представлена мятежной, порывистой страстью, хотя в то же время она чужда чувственности, отличается чистотой, нежностью и глубиной («Вызов», «Затворница», Пришли и стали тени ночи»). Он, между прочим, из всех русских поэтов является особенно тонким психологом детской и отроческой любви («Они», «Подросла», «В глуши», «Иная зима» и др.). Это же чувство любви Полонский охотно изображает и в стихотворениях, посвященных другим народам, («Гитана», «У Аспазии», «Кассандра»).
Обыкновенно, любовь представлена им, как «борьба неравная двух сердец», причем более слабое обречено на гибель. Но в то же время у него нет места ропоту, или отчаянью. Подобно Пушкину, Полонский всегда умеет найти примирение с жизнью. «Все его чувства, все душевные движения, – говорит критик Страхов, – не имеют в себе ничего слишком тяжелого, резкого и мрачного. И скорбь, и боль, и гнев – на всем лежит печать светлой, гармонической натуры».
Особенно любопытно его стихотворение: «Последний вздох». Любимая женщина умирает на руках поэта с трогательным прощаньем:
«Поцелуй меня…
Моя грудь в огне…
Я еще люблю...
Наклонись ко мне!..»
Так в прощальный час
Лепетал и гас
Тихий голос твой,
Словно тающий
В глубине души
Догорающей.
Я дышать не смел…
Я в лицо твое,
Как мертвец, глядел
Я склонил мой слух
Но, увы! Мой друг,
Твой последний вздох
Мне любви твоей
Досказать не мог, –
И не знаю я,
Чем развяжется
Эта жизнь моя!
Где доскажется
Мне любовь твоя.
Как вопросы о Боге, о жизни, о природе, так и вопрос о смерти – оказывается для Полонского загадкой; перед неразрешимостью её он смиряется («Безумие горя», «Я читаю книгу песен»)
Отзывчивая поэзия Полонского отличается гуманностью, сердечностью, любовью к людям: к ним он относится с трогательным участием («Елка», «Смерть малютки»). Он сочувствует жизни простых людей («Старая няня»), проповедует любовь к страдающим («Казимир Великий», «Под красным крестом»).
Его сочувствие к людям порою даже мешает ему отдаваться вдохновению, беззаботно наслаждаться красотой природы («Жалобы Музы»). Но никогда эти грустные думы («И я сын времени», «Рознь», «Грезы») не приводят Полонского к пессимизму, – вера в высоту идеала поддерживает бодрость его духа и силу творчества («Поэзия»). Он даже в мир зверей и насекомых умеет заглянуть с любовью и участием и отыскивает там маленькие драмы («Кузнечик-Музыкант»).
