Свою комедию «Ревизор» (см. её полный текст, краткое содержание и анализ) Гоголь предваряет «Замечаниями для господ актеров» о героях пьесы, где даёт судье Аммосу Фёдоровичу с говорящей фамилией Ляпкин-Тяпкин такую характеристику:

 

Ляпкин-Тяпкин, судья, человек, прочитавший пять или шесть книг и потому несколько вольнодумен. Охотник большой на догадки, и потому каждому слову своему дает вес. Представляющий его должен всегда сохранять в лице своем значительную мину. Говорит басом с продолговатой растяжкой, хрипом и сапом – как старинные часы, которые прежде шипят, а потом уже бьют.

 

 

Ревизор. Краткое содержание по действиям. Аудиокнига

 

Страсть к догадкам Аммос Федорович проявляет в самом начале пьесы. Когда городничий (см. его характеристику) объявляет чиновникам о предстоящем приезде ревизора, Ляпкин-Тяпкин начинает искать тайный смысл ревизии:

 

...Я думаю, Антон Антонович, что здесь тонкая и больше политическая причина. Это значит вот что: Россия... да... хочет вести войну, и министерия-то, вот видите, и подослала чиновника, чтобы узнать, нет ли где измены... Начальство имеет тонкие виды: даром что далеко, а оно себе мотает на ус.

 

Судья Аммос Федорович Ляпкин-Тяпкин, герой «Ревизора»

 

Из дальнейшего действий узнаётся, что Ляпкин-Тяпкин – большой любитель охоты. Указывая на упущения чиновников, городничий выговаривает ему:

 

У вас там в передней, куда обыкновенно являются просители, сторожа завели домашних гусей с маленькими гусенками, которые так и шныряют под ногами... Кроме того, дурно, что у вас высушивается в самом присутствии всякая дрянь и над самым шкапом с бумагами охотничий арапник. Я знаю, вы любите охоту, но все на время лучше его принять, а там, как проедет ревизор, пожалуй, опять его можете повесить. Также заседатель ваш... он, конечно, человек сведущий, но от него такой запах, как будто бы он сейчас вышел из винокуренного завода, – это тоже нехорошо... Если уже это действительно, как он говорит, у него природный запах: можно посоветовать ему есть лук, или чеснок, или что-нибудь другое.

 

Когда городничий выражает убеждение, что все местные отцы города имеют за собой «грешки», Аммос Фёдорович оправдывается знаменитой фразой:

 

Грешки грешкам – рознь. Я говорю всем открыто, что беру взятки, но чем взятки? Борзыми щенками. Это совсем иное дело.

 

Городничий пытается возразить: «Щенками, или чем другим – все взятки», однако Ляпкин-Тяпкин начинает намекать на него самого:

 

Ну нет, Антон Антонович. А вот, например, если у кого-нибудь шуба стоит пятьсот рублей, да супруге шаль...

 

Городничий, парируя, намекает на «вольнодумство» судьи:

 

Зато вы в бога не веруете; вы в церковь никогда не ходите; а я, по крайней мере, в вере тверд и каждое воскресенье бываю в церкви. А вы... О, я знаю вас: вы если начнете говорить о сотворении мира, просто волосы дыбом поднимаются.

 

«Да ведь сам собою дошел, собственным умом», – гордо произносит судья в ответ.

Сокрушаясь о приезде ревизора, он замечает:

 

Да, нехорошее дело заварилось! А я, признаюсь, шел было к вам, Антон Антонович, с тем чтобы попотчевать вас собачонкою. Родная сестра тому кобелю, которого вы знаете. Ведь вы слышали, что Чептович с Варховинским затеяли тяжбу, и теперь мне роскошь: травлю зайцев на землях и у того и другого.

 

Впрочем, насчёт ревизии собственного судебного ведомства Аммос Федорович почти «покоен»:

 

Кто зайдет в уездный суд? А если и заглянет в какую-нибудь бумагу, так он жизни не будет рад. Я вот уж пятнадцать лет сижу на судейском стуле, а как загляну в докладную записку – а! только рукой махну. Сам Соломон не разрешит, что в ней правда и что неправда.

 

Прибегают Бобчинский и Добчинский (см. их характеристику) и рассказывают о том, что в гостинице остановился подозрительный молодой человек (см. характеристику Хлестакова). Он, по их мнению, похож на ревизора. Ляпкин-Тяпкин тут же предлагает идти всем к нему крестным ходом: «вперед пустить голову, духовенство, купечество».

В сцене, которая происходит в доме городничего после возвращения Хлестакова с «ревизии» городских учреждений (3 действие), Ляпкин-Тяпкин не участвует. Но он вновь появляется в начале 4 действия, когда все чиновники собираются у Сквозник-Дмухановского и думают, как всунуть «ревизору» взятки. Аммос Федорович как юрист насчёт предложения о взятке колеблется:

 

Опасно, черт возьми! раскричится: государственный человек. А разве в виде приношенья со стороны дворянства на какой-нибудь памятник?

 

Но, помявшись, он соглашается с остальными чиновниками. Те подталкивают, чтобы первым «с приношением» к ещё не вполне проснувшемуся после угощения и выпивки Хлестакову шёл именно судья:

 

Аммос Федорович, кроме вас, некому. У вас что ни слово, то Цицерон с языка слетел... Аммос Федорович, не оставляйте нас, будьте отцом нашим!..

 

Ляпкин-Тяпкин поневоле подчиняется общему мнению. Сцену, где он даёт взятку Хлестакову (действие 4, явление 3) Гоголь рисует с большим комизмом.

Судья входит к «ревизору» в таком волнении, что у него даже «коленки ломает». «Вытянувшись и придерживая рукою шпагу», он рапортует Хлестакову:

 

Имею честь представиться: судья здешнего уездного суда, коллежский асессор Ляпкин-Тяпкин... За три трехлетия представлен к Владимиру четвертой степени... (В сторону.) А деньги в кулаке, да кулак-то весь в огне.

 

Аммос Федорович пытается понемногу высовывать вперёд сжатый кулак – и кончает тем, что роняет ассигнации на пол. Хлестаков замечает деньги. Ляпкин-Тяпкин потерянно восклицает про себя:

 

О боже, вот я уже и под судом! и тележку подвезли схватить меня!.. пропал! пропал!

 

Но Хлестаков, не смутившись, просит эти деньги у него «взаймы». Аммос Фёдорович тут же ободряется:

 

Как же-с, как же-с... с большим удовольствием... такая честь... Конечно, слабыми моими силами, рвением и усердием к начальству... постараюсь заслужить... (Приподымается со стула, вытянувшись и руки по швам.) Не смею более беспокоить своим присутствием. Не будет ли какого приказанья?

 

Хлестаков говорит, что приказаний не будет. Ляпкин, раскланиваясь и уходя, радостно произносит в сторону:

 

Ну, город наш!

 

Важные черты к характеристике Ляпкина-Тяпкина добавляет пришедший после него «сунуть» Хлестакову попечитель богоугодных заведений Земляника (см. его цитатную характеристику). Он делает донос «ревизору» на Аммоса Фёдоровича:

 

Судья... который только что был перед моим приходом, ездит только за зайцами, в присутственных местах держит собак и поведения, если признаться пред вами, – конечно, для пользы отечества я должен это сделать, хотя он мне родня и приятель, – поведения самого предосудительного. Здесь есть один помещик, Добчинский, которого вы изволили видеть; и как только этот Добчинский куда-нибудь выйдет из дому, то он там уж и сидит у жены его, я присягнуть готов... И нарочно посмотрите на детей: ни одно из них не похоже на Добчинского, но все, даже девочка маленькая, как вылитый судья.

 

После «сватовства» Хлестакова к дочери городничего, Марье Антоновне, и неожиданного отъезда «ревизора» «ненадолго» из города Ляпкин-Тяпкин приходит поздравлять Антона Антоновича с «необыкновенным счастием» (действие 5). Судья подлащивается к Сквозник-Дмухановскому, обещая «Я, пожалуй, продам вам того кобелька, которого торговали».

На словах Ляпкин-Тяпкин радуется за городничего: «Большому кораблю – большое плаванье... И если что случится, например какая-нибудь надобность по делам, не оставьте покровительством!». Но тут же потихоньку замечает о Сквозник-Дмухановском в сторону:

 

Вот выкинет штуку, когда в самом деле сделается генералом! Вот уж кому пристало генеральство, как корове седло!

 

В этот момент почтмейстер Шпекин приносит письмо Хлестакова Тряпичкину, по прочтении которого чиновники понимают: приезжий молодой человек совсем не был ревизором. В письме всем отцам города даны колкие характеристики. Об Аммосе Фёдоровиче тут замечено кратко:

 

«Судья Ляпкин-Тяпкин в сильнейшей степени моветон...»

 

По выяснении личности «ревизора» Аммос Фёдорович первый среди чиновников сокрушается, что дал Хлестакову триста рублей взаймы, и бранит «пачкунами проклятыми» Бобчинского и Добчинского, которые ввели всех в заблуждение.

В завершающей комедию немой сцене Ляпкин-Тяпкин с растопыренными руками приседает почти до земли, делая движенье губами, «как бы хотел посвистать или произнесть: "Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!"».

 

© Автор статьи – Русская историческая библиотека.