Образ серба Вулича занимает в «Герое нашего времени» (см. его краткое содержание, полный текст и анализ) довольно заметное место.
Герой нашего времени. Фаталист. Краткое содержание. Иллюстрированная аудиокнига
Внешность его Лермонтов описывает в «Фаталисте» (см. краткое содержание, полный текст и анализ) так:
Наружность поручика Вулича отвечала вполне его характеру. Высокий рост и смуглый цвет лица, черные волосы, черные проницательные глаза, большой, но правильный нос, принадлежность его нации, печальная и холодная улыбка, вечно блуждавшая на губах его, – все это будто согласовалось для того, чтоб придать ему вид существа особенного, не способного делиться мыслями и страстями с теми, которых судьба дала ему в товарищи.
Он был храбр, говорил мало, но резко; никому не поверял своих душевных и семейных тайн; вина почти вовсе не пил, за молодыми казачками, – которых прелесть трудно достигнуть, не видав их, он никогда не волочился. Говорили, однако, что жена полковника была неравнодушна к его выразительным глазам; но он не шутя сердился, когда об этом намекали.
Далее подчёркивается характерная его черта: Вулич не борется с основной природной наклонностью своей души, он – её пленник.
Была только одна страсть, которой он не таил: страсть к игре. За зеленым столом он забывал все, и обыкновенно проигрывал; но постоянные неудачи только раздражали его упрямство. Рассказывали, что раз, во время экспедиции, ночью, он на подушке метал банк, ему ужасно везло. Вдруг раздались выстрелы, ударили тревогу, все вскочили и бросились к оружию. «Поставь ва-банк!» – кричал Вулич, не подымаясь, одному из самых горячих понтеров. «Идет семерка», – отвечал тот, убегая. Несмотря на всеобщую суматоху, Вулич докинул талью, карта была дана.
Словами «постоянные неудачи только раздражали его упрямство» Лермонтов разоблачает тщетность любой страсти, ее бессмысленность.
Вулич принадлежит к тому же поколению, что и Печорин (см. Характеристика Печорина, Образ Печорина) – к «жалким» наследникам героических времен, «скитающимся по земле» существам, лишенным веры и цели жизни (о них размышляет сам Печорин на ночной улице казачьей станицы). Но Вулич не жалуется ни на «жар души, растраченный в пустыне», ни на потерю «постоянства воли». Он бесцельно дразнит и испытывает судьбу, не сомневаясь в ее власти над человеком.
Именно поэтому он склонен играть собственной жизнью. Вулич – игрок по преимуществу. Вспомним, как «самодовольно» он улыбался после осечки пистолета, приставленного к собственному виску. «Это лучше банка и штосса, – сказал он Печорину. – «Зато немножко опаснее», – отвечал тот.
Вулича беззаветно влечет к риску.
Можно сделать сравнение между Вуличем и Печориным. Последний по характеру вроде бы противоположен первому, но при вдумчивом рассмотрении заметно, что безусловно противопоставлять этих двух персонажей нельзя. (См. также Вулич и Печорин – их отношение к судьбе и предопределённости.)
Вулич – раб страстей. Печорин же в своём пятигорском дневнике высказывает мысль, что «страсти – не что иное, как идеи при первом своем развитии: они принадлежность юности сердца, и глупец тот, кто думает целую жизнь ими волноваться...». Бесстрастие и холодность Печорина Лермонтов подчёркивает на протяжении всего романа как его главное качество.
Но и Печорину страсти не вполне чужды. В конце игры с Бэлой он тоже делает своеобразную ставку, хотя и не денежную: «Я виноват перед тобой и должен наказать себя; прощай, я еду – куда? почему я знаю! Авось, недолго буду гоняться за пулей или ударом шашки; тогда вспомни обо мне и прости меня».
Максим Максимыч (см. его характеристику), тайно наблюдавший эту сцену, рассказывает: «Не слыша ответа, Печорин сделал несколько шагов к двери; он дрожал – и сказать ли вам? я думаю, он в состоянии был исполнить в самом деле то, о чем говорил шутя. Таков уж был человек...»
Когда Казбич (см. характеристику) на глазах у офицеров мчался на коне с похищенной Бэлой в седле, «Григорий Александрович взвизгнул не хуже любого чеченца; ружье из чехла, и туда», – стало быть, им и в тот момент овладела неудержимая страсть.
В какой-то области души Печорина живут те же инстинкты, что и у Вулича, и у Азамата, и у Казбича. В нем тоже сидит игрок, и джигит, и охотник. Но в его сложной, утончённой натуре уживаются и иные, противоположные свойства.
