Раскольников пришёл к Соне. Та была уже почти уверена, что он покончил с собой, и, увидев его, радостно вскрикнула. (См. полный текст отрывка «Третья встреча Раскольникова и Сони».)
– Я за твоими крестами, Соня, – проговорил Раскольников с хмурой усмешкой. – Я, Соня, рассудил, что этак, пожалуй, будет выгоднее. Мне досадно только, что все эти глупые, зверские хари обступят меня сейчас, будут пялить на меня свои буркалы. Знаешь, я пойду не к Порфирию, а лучше к моему приятелю Пороху.
Соня вынула из ящика два креста, перекрестила его, перекрестилась и сама. Она надела на него кипарисный крест, а себя медный, Лизаветин – который был на Лизавете тогда.
– Это, значит, символ того, что крест беру на себя, хе-хе! – выдавил из себя Раскольников с деланной насмешкой. – Точно, я до сих пор мало страдал! Ну вот, пойду, как ты хотела, и буду сидеть в тюрьме.
Соня накинула на себя тот самый зелёный драдедамовый платок, о котором рассказывал её отец. Но Раскольников не хотел, чтобы она шла с ним.
– Я пойду один. К чему тут целая свита.
Он вышел, даже не простившись с Соней. «Ну для чего я приходил к ней теперь? – билась в нём мысль. – Отогнал Соню теперь, как собаку. Крестов, что ли, мне в самом деле от нее понадобилось? О, как низко я упал!»
Раскольников уже подходил к полицейской конторе, но недалеко от неё вдруг повернул в сторону и направился на Сенную площадь. Он разглядывал вывески на лавках, думая: «и как я буду на них смотреть, когда меня в арестантской карете мимо повезут?» Машинально подал милостыню просящей бабе с ребёнком.
Смотря на одного бузящего пьяницу, Раскольников отрывисто захохотал. Он дошёл до середины площади – и вдруг вспомнил слова Сони: «Поди на перекресток, поклонись народу, поцелуй землю, потому что ты и пред ней согрешил, и скажи всему миру вслух: "Я убийца!"».
В тоске и дрожи так и ринулся он в возможность этого цельного, нового, полного ощущения. Всё разом в нем размягчилось, хлынули слезы. Он стал на колени среди площади, поклонился до земли и поцеловал эту грязную землю, с наслаждением и счастием. (См. полный текст отрывка «Сцена на Сенной площади».)
– Ишь нахлестался! — заметил подле него один парень.
– Это он в Иерусалим идет, братцы, – подхватил какой-то пьяненький, – с детьми, с родиной прощается, всему миру поклоняется, столичный город Санкт-Петербург и его грунт лобызает.
От этих откликов слова: «Я убил!», уже готовые слететь у Раскольникова с языка, так и замерли на нём.
Вдалеке он заметил Соню: она всё время шла за ним.
Раскольников добрёл до конторы, поднялся по той же грязной лестнице на этаж. «Неужели правда идти к Пороху?.. – всё колебался он и наконец решился. – Да! К Пороху, к Пороху! Пить, так пить всё разом».
В конторе было мало народу. Сзади вдруг с возгласом: «А-а-а! М-мае п-пач-тенье!» – появился поручик Порох, в отличном настроении. (См. полный текст отрывка «Признание Раскольникова в преступлении в полицейском участке».)
– Родион Романыч, кажется? Я, признаюсь, искренно горевал, что мы так тогда с вами... Мне потом объяснили... что молодой литератор и даже ученый... Я и жена моя – мы оба уважаем литературу. Шляпа – ну что значит шляпа? Шляпа есть блин, я ее у Циммермана куплю; но что под шляпой сохраняется и шляпой прикрывается, того уж я не куплю-с!.. Я хотел даже к вам идти объясниться. Дело об убийстве уже раскрыто. А вы сейчас по какому поводу?
– Я думал, что найду здесь Заметова... – не осмеливался сказать главного Раскольников.
– Слышал, что вы уже подружились. Но Заметов перешёл отсюда в другое место и под конец со всеми перебранился. Ветреный мальчишка! Это не то, что, например, вы али там господин Разумихин! Ваша карьера – ученая часть, и вас уже не собьют неудачи! Плохо, что сейчас много нигилистов распространилось. Стриженые девки лезут учиться анатомии. Ну, скажите, я вот заболею, ну позову ли я девицу лечить себя? Вот еще сколько самоубийств распространилось! Сегодня утром сообщено о недавно приехавшем господине. Нил Павлыч! – крикнул он сослуживцу. – Как его, джентльмена-то, который сегодня застрелился-то на Петербургской?
– Свидригайлов, – сипло и безучастно ответили из другой комнаты.
Раскольников вздрогнул:
– Вы его знали.
– Только вчера с ним разговаривал.
– Вы опять как будто побледнели. У нас здесь такой спертый дух.
– Да, мне пора... Извините, обеспокоил...
Раскольников вышел, качаясь, и спустился с лестницы, держась за стену. Но на дворе он увидел Соню. Она всплеснула руками.
Безобразная, потерянная улыбка выдавилась на устах Раскольникова. Он постоял, ещё раз усмехнулся и поворотил наверх, опять в контору.
– Забыли что-нибудь? – осведомился у него Порох. – Но что с вами?
Раскольников вначале издавал какие-то невнятные звуки. Ему принесли стул, воды. Отведя рукой воду, он тихо, но внятно проговорил:
– Это я убил тогда старуху-чиновницу и сестру ее Лизавету топором, и ограбил.
Порох раскрыл рот...
Для перехода к краткому содержанию следующей / предыдущей главы «Преступления и наказания» пользуйтесь расположенными ниже кнопками Вперёд / Назад.
© Автор краткого содержания – Русская историческая библиотека.
