(См. полный текст рассказа и его краткое содержание целиком.)

Вскоре Солженицын узнал и историю замужества Матрёны. В молодости она собиралась выйти за соседа Фаддея. Однако того забрали на начавшуюся в 1914 году германскую войну – и он безвестно канул на три года, а тут ещё грянула перевернувшая всё революция. Не дождавшись весточки от жениха, в убеждении, что он погиб, Матрёна пошла замуж за брата Фаддея, Ефима, который сказал: «В нашу избу ты идти хотела, в нашу и иди». Мать в той семье умерла, и рабочих рук у них не хватало.

А. И. Солженицын. Матрёнин двор. 2 глава. Краткий пересказ. Слушать аудиокнигу

Летом, на Петров день, повенчались Матрёна с Ефимом, а через несколько месяцев, на Николу Зимнего, Фаддей вернулся из венгерского плена. «Стал на пороге, – рассказывала Матрёна, волнуясь, как молодая. – Я как закричу! В колена б ему бросилась!.. Ну, говорит, если б то не брат мой родной – я бы вас порубал обоих!» Потом Фаддей поостыл и взял за себя другую Матрёну, из соседней деревни. Они с ней так и жили по соседству. Высокий старик, с густой, чёрной, почти не тронутой сединой бородой, с чёрными бровями, Фаддей слыл в Тальново властным, скаредным мужиком. Домашних своих он тиранил, жену постоянно бил, хотя и имел от нее шестерых детей.

Шестеро было и у Матрёны с Ефимом, но ни один из них не прожил больше трех месяцев, и потому всё село считало, что в Матрёне – порча. Ефим, уйдя в 1941 на другую войну, с нее не вернулся. Дружная с женой Фаддея Матрёна выпросила у нее младшую дочку, Киру, десять лет воспитывала ее, как родную, а незадолго до приезда в Тальново Солженицына выдала её замуж за паровозного машиниста в деревню Черусти.

Кире и мужу её в Черустях надо было получить участок земли, а для этого – быстро поставить какое-нибудь строение. Но леса на новую постройку колхоз не давал, и старый Фаддей зимой предложил перенести в Черусти горницу, пристроенную к Матрёнину дому. Матрёна и так собиралась завещать после смерти эту горницу Кире (а на дом метили трое ее сестер). Однако теперь Фаддей, зачастив к Матрёне, наставительно требовал, чтоб она отдала горницу прямо сейчас, при жизни.

Не спала Матрёна две ночи. Нелегко ей было решиться. Не жалко было саму горницу, как вообще ни труда, ни добра своего не жалела Матрёна никогда. Но жутко ей было начать ломать ту крышу, под которой прожила сорок лет. Даже мне, постояльцу, пишет Солженицын, было больно, что начнут отрывать доски и выворачивать бревна дома. А для Матрёны было это – конец её жизни всей. И всё-таки она согласилась.

Фаддей пришёл в Матрёнин двор с сыновьями и зятьями, деловито поблёскивая глазами. На глазах хозяйки они застучали в пять топоров, заскрипели отрываемыми досками и разобрали горницу на бревна. Эту избу Фаддей парнишкою и строил когда-то с отцом; эту горницу для него, старшего сына, и рубили, чтоб он поселился здесь с молодой. А теперь он яро разбирал ее по ребрышкам, чтоб увезти с чужого двора.

Три сестры Матрёны, узнав, как она поддалась на уговоры Фаддея, дружно обозвали её дурой. В те же дни кошка колченогая сбрела со двора – и пропала. Ещё и это пришибло Матрёну.

Из Черустей пригнали трактор. Бревна горницы погрузили на двое саней. Толстомордый тракторист, чтобы не делать лишнего рейса, объявил, что потянет двое саней сразу – так ему по деньгам выходило выгоднее. Бескорыстная Матрёна, суетясь, сама помогала грузить бревна. Окончив работу, мужчины нырнули под занавеску в кухню – выпить самогона.

Уже в темноте трактор с трудом потянул тяжкий груз с Матрёниного двора. Сама она, беспокойная труженица, не усидела дома – убежала со всеми, помочь в пути. Звук трактора вскоре стих в отдалении.

Прошло несколько часов, а Матрёна всё не возвращалась. Солженицын сидел в избе. Глубокая какая-то тишина опустилась на деревню. За весь вечер ни одного поезда не прошло по железной дороге в полуверсте от неё.

Вдруг зазвучали громкие голоса, и резкий стук раздался в ворота. Вошли четверо незнакомых в шинелях, и стали грубо спрашивать, с этого ли двора уехали сани с дровами и пили ли что перед отъездом те, кто были в санях.

Незнакомцы быстро ушли, а потом в избу, пошатываясь, вступила подруга Матрёны, Маша, и, мешая со слезами, рассказала. На железнодорожном переезде трос перегруженного трактора лопнул, и вторые сани застряли на путях. Тракторист с сыном Фаддея бросились на рельсы ладить трос, с ними туда же понесло и Матрёну. В это время к переезду подошли, задом и не включив огни, два сцепленных паровоза. Неожиданно налетев, они насмерть разнесли всех троих, хлопотавших у троса, изувечили трактор, повалились с рельсов и сами. В крушение едва не попал подходивший к переезду скорый поезд с тысячей пассажиров.

После ухода Маши Александр Исаевич лег с сокрушённым сердцем. Мыши за обоями пищали, стонали почти, и все бегали, бегали. Казалось, будто это сама Матрёна невидимо металась и прощалась тут, с избой своей.

См. также краткие содержания первой и третьей глав «Матрениного двора».

© Авторское право на эту статью принадлежит владельцу сайта «Русская историческая библиотека». Любые виды её копирования и воспроизведения без согласия правообладателя запрещены!