Когда закончилась война асов и ванов, боги в знак мира смешали свою слюну, а затем сотворили из нее человека, чтобы осталась память о мирном договоре. Человеку тому дали имя Квасир, и был он мудр необычайно.

Стал Квасир странствовать по свету и учить других мудрости. Однажды в Свартафахейме (мире гномов) встретил мудрец двух братьев-цвергов (гномов), Фьялара и Галара, которые позавидовали его уму и замыслили недоброе дело. Пригласили они странника отдохнуть в их доме, а сами зарезали его, выпустили из него кровь и смешали ее с пчелиным медом. Получившийся у них напиток называют медом поэзии, потому что те, кто выпьет его хоть каплю, становятся поэтами или учеными.

Но братья-цверги не стали ни мудрее, ни добрее от своего меда. Когда асы прислали к ним гонца, чтобы узнать, отчего и как в их доме умер Квасир, Фьялар и Галар спокойно ответили, что мудрец не вынес груза своей учёности, чрезмерной для смертного.

Радуясь своей безнаказанности, братья замыслили новое злодейство: решили убить и ограбить великана Гиллинга, прослышавшего про их чудесный мёд и явившегося купить его. Пригласили братья великана вместе с его женой погостить у них. Зная, что Гиллинг не умеет плавать, они позвали его кататься с собой на лодке, а затем перевернули лодку и сами вплавь добрались до берега. Жене Гиллинга цверги крикнули, что ее муж утонул, а когда та выбежала из дома, сбросили ей на голову мельничный жернов.

Думали Фьялар и Галар, что и это злодейство сойдет им с рук, но у погибших великанов был сын, Суттунг. Он явился в страну цвергов отомстить за отца и мать. Врасплох захватил он убийц и отвез их далеко в море, на скалу, которая во время приливов скрывалась под водой.

Не хотелось Фьялару и Галару умирать, пообещали они великану отдать весь свой мед как выкуп за кровь его родителей. Суттунг знал, что надежно спрятан цвергами мед поэзии, поэтому и согласился оставить им жизнь, если это сокровище будет отдано ему.

Сосуды с медом – их было три – Суттунг спрятал внутри скалы возле своего дома и велел охранять своей дочери Гуннлёд.

Узнав о мёде поэзии, Один отправился во владения Суттунга, приняв облик юноши. Вот пришел он на луг, где девять рабов косили сено. Видит Один, что тупые у них косы, и спрашивает:

– Не нужно ли вам косы заточить?

А сам уже точильный камень достал. Когда он привел их косы в порядок, захотели великаны, чтобы продал он им точило. Согласился Один.

Каждый из косцов хотел забрать себе точило, начали они спорить и браниться друг с другом, а повелитель асов подбросил тот камень вверх и отошел в сторону. Бросились великаны ловить точило, а косу ни один не бросил – вот и порезали друг друга насмерть.

А принадлежал тот луг брату Суттунга, Бауги. Пришел тот посмотреть, как работа идет, и видит, что все рабы его мертвы. Приуныл Бауги – где среди лета искать новых работников?

Тут подошел к нему Один и попросился на ночлег.

– Кто ты и откуда идешь? – спросил его великан.

– Зовут меня Бёльверк, я странствую по свету, – отвечал Один, – а пришел из Мидгарда.

– А я – Бауги, сын Гиллинга. Не хочешь ли ты, Бёльверк, наняться ко мне в работники? Было у меня девять рабов, да перессорились они и перерезали друг другу глотки. Поработай у меня до зимы.

Отвечал ему мнимый Бёльверк, что согласен он работать за девятерых все лето, но плата нужна ему особая.

– Слышал я, что у брата твоего, Суттунга, есть бесценное сокровище – мёд поэзии. Положи мне за лето плату – глоток этого меда, и больше мне ничего не надо! – так сказал он.

– Что ты! Что ты! Да разве даст мне брат этого меда? Он ни с кем им не делится, для себя бережет.

– Как знаешь... Другой платы не возьму.

Вздохнул Бауги и пообещал «Бёльверку», что попросит у брата глоток меда в конце осени, когда весь урожай будет собран.

Работал Один за девятерых все лето и всю осень, а зимой потребовал обещанной платы. Пошли к Суттунгу Бауги и его работник, стал великан просить брата дать ему глоток меда, чтобы расплатиться с «Бёльверком».

– Ты обещал, не я, – ответил Суттунг. – Не дам я ни капли меда!

Вышли из дома Суттунга хозяин и работник, молчит Бауги: стыдно ему. А Один ему и говорит: «Видно, надо искать окольные пути, если прямого нет».

Сначала спорил с ним Бауги, сулил разные сокровища вместо обещанной платы, а потом сделал вид, что согласен помочь работнику хитростью добраться до меда. На самом деле великан не хотел ни брата обманывать, ни с Бёльверком ссориться. Видел он силу своего работника и боялся его. «Недаром, видно, имя его «Бёльверк», что значит «злодей», – думал Бауги.

Один давно уже приметил, в какой скале прячет Суттунг свое сокровище, но не знал, где находится вход в тайник. Чары, наложенные Суттунгом на камень, не давали просверлить в нем даже самое малое отверстие, но у Бауги имелся бурав, который мог преодолеть эти чары. Правда, великан попытался обмануть «Бёльверка»: сначала он пробуравил скалу не до конца, но Один подул в отверстие и увидел, что каменная крошка летит не внутрь скалы, а наружу. Тогда Бауги просверлил скалу насквозь. Он думал, что маленькая дырка никак не поможет работнику украсть мед, но вдруг с изумлением увидел, что «Бёльверк» обернулся крохотной змейкой и скользнул в отверстие.

Понял великан, что не человек был у него в работниках, и испугался, как бы весь мед не достался обманщику. Ткнул буравом в отверстие, но не попал в змейку – Один уже проник внутрь скалы.

Хотел Бауги позвать брата, да не посмел признаться брату, что помогал вору. Стал он стеречь дырку, надеясь убить «Бёльверка», когда станет тот выбираться из тайника.

А Один внутри скалы принял свой настоящий облик и появился перед дочерью Суттунга во всем блеске своей мужественной красоты. Удивилась Гуннлёд, увидев незнакомца, но не стала ни кричать, ни плакать, а, напротив, обрадовалась. Ей все равно было, откуда взялся этот прекрасный юноша. Давно мечтала Гуннлёд о любви, давно ждала того, кому отдаст она свое сердце. И вот он предстал перед ней. С первого взгляда дочь великана полюбила повелителя асов. Но она была умна и поняла, что не ради нее пришел в пещеру прекрасный незнакомец. Гуннлёд ждала, когда он заговорит о меде, но Один на какое-то время почти забыл о нем. Ему так приглянулась девушка, что он искренне признался ей в любви и провел с ней в пещере три дня и три ночи.

Лишь на четвертый день решил Один, что пора уходить, и попросил Гуннлёд отдать ему мед.

– Я знала, что недолго ты будешь со мной, – грустно сказала девушка, – но ни о чем не жалею. Я не могу отдать тебе весь мед. Что будет, когда отец обнаружит пропажу? За те три ночи, что ты со мной провел, возьми три глотка меда.

Как ни жалел Один девушку, но мед он хотел заполучить весь. Тремя глотками он осушил все три сосуда и нерешительно взглянул на отверстие в стене: он знал, что снаружи его поджидает Бауги.

– Любимый, ты думаешь, как выйти отсюда, – догадалась Гуннлёд, – Я могу провести тебя через потайной ход, которым обычно хожу сама.

Один почувствовал раскаяние и стыд: он читал мысли девушки и видел чистоту ее намерений. Ответить Гуннлёд он не мог – ведь мед был у него во рту – и поэтому просто последовал за девушкой, когда она вошла в подземный ход.

Они скоро добрались до пещеры, из которой можно было выйти наружу. Один обнял возлюбленную и, превратившись в орла, вылетел из пещеры. На его беду сам Суттунг решил в это время посетить свой тайник и подошел уже ко входу в пещеру. Увидев орла, великан сразу понял, что это не обычная птица. Многие великаны умеют превращаться в орлов, умел и Суттунг – он тут же изменил облик и кинулся вслед за Одином.

Быстрее ветра неслись по небу две могучие птицы, и второй орел не мог догнать первого, но и не отставал от него.

Когда Один подлетал к Асгарду, боги, уже давно ждавшие своего повелителя, стояли на крепостной стене. Увидев двух орлов, один из которых преследовал другого, асы сразу поняли, кто перед ними. Они догадались вынести на стену большую золотую чашу, и Один, пролетая над ними, выплюнул мед в чащу и влетел в окно ближайшего чертога. Он не хотел, чтобы великан догадался, кто именно из асов похитил мед, но Суттунг уже понял, за кем гнался.

В бессильной ярости кружился гигантский орел над чашей с медом. Асов было много и среди них стоял сам Тор, могучий сын Одина, самый опасный враг великанов. Орел улетел прочь.

Лишь насмешкой смог отомстить Суттунг похитителю меда: прислал он в Асгард слуг с вопросом, здоров ли жалкий человечишка Бёльверк или умер от страха. А дочь свою Суттунг навеки заключил в ту пещеру, в которой не уберегла она ни доверенное ей сокровище, ни саму себя.

Мед поэзии с тех пор находился у асов, а охранял его Браги, скальд богов. Смертные получают этот мед от Браги или от самого Одина. Лишь тех мужчин и женщин одаряют они поэтическим даром, кто обладает умом, воображением и благородным сердцем.

Но некоторые люди стали поэтами иначе. Говорят, что часть меда Один нечаянно проглотил, и она вышла из него тем путем, каким выходит и из человека любая выпитая им жидкость. В таком виде мед поэзии попал на землю, и люди, которым он достался, стали бездарными поэтами.

По пересказу скандинавских мифов, сделанному Е. Л. Кувановой