Перед рассветом богатыри пошли будить своих соратников. Настала пора идти в собор к ранней обедне. Стали бургунды собираться, надели богатую одежду. Однако Хаген посоветовал облачиться в доспехи, чтобы дать врагам достойный отпор. «Ведите, государи, своих вассалов в Божий храм. Пусть каждый честный воин покается перед Господом в своих грехах. Знайте, что в последний раз идете вы к обедне, если царь небесный не соизволит нас защитить», – так сказал товарищам грозный рыцарь. Короли с дружиной отправились молиться, но не вошли в двери, а стали перед храмом. Сделать так им посоветовал Хаген, бургунды должны были держаться вместе, и защитой от врага отныне для них могла быть только дерзость.

Хаген отправился к собору вдвоем с шпильманом, им хотелось в дверях столкнуться с королевой. Тут показался Этцель со своей супругой. Их сопровождало несметное число воинственных вассалов. Заметив, что на всех гостях блестят доспехи, хозяин с изумлением воскликнул: «Зачем мои друзья пришли в кольчугах?! Если кто-то оскорбил их у меня в стране, пусть скажут прямо, что мне нужно сделать». «Никто не наносил нам оскорбления, – ответил Хаген. – Мы просто соблюдаем обычай страны – три дня являться на пир в доспехах и с мечами». Услышав эту ложь, Кримхильда злобно взглянула на дерзкого вассала, но промолчала. Не смела она опровергнуть его слова, хоть и помнила обычаи своего народа. Если бы Этцель знал всю правду, он не дал бы начаться раздору. Два бургунда стояли у входа в храм и отступили лишь на две пяди, когда подошла к ним королева со своей свитой. Гунны побагровели от такой дерзости, но Этцель внушал им страх, и они не посмели навязать бой бургундам.

После службы все вновь вышли на площадь. Супруг отвез Кримхильду во дворец, там он с женою сел у окна и стал смотреть во двор. Туда же собирались рыцари, чтобы начать турнир. Бесстрашные бургунды решили биться так, чтобы стяжать в схватке почет и славу. Каждый был рад показать, на что он способен. Этцель с Кримхильдой внимательно следили за ходом битвы. Пятьсот бойцов Дитриха Бернского были готовы вступить в бой с приезжими, но их славный господин опасался за своих подданных и не дал им разрешения бросить вызов вормсцам. Рюдегер Бехларенский также уговорил уклониться от состязания с гостями пятьсот своих витязей. На поле вышли тюринги и датчане, их было десять сотен. Однако бургунды достойно отразили их натиск. Тогда Блёдель двинул на вормсцев трехтысячную рать, гунны дрались неустрашимо. Обломки копий свистели, взвиваясь ввысь. Кримхильда не в силах была глаз оторвать от исступленной схватки, она по-прежнему желала бургундам зла. Но все это было лишь воинской игрой, хотя вормсцы сражались с такой отвагой, что зрители искренне восхваляли героев. Ни гости, ни хозяева не уступали победы. Тут пришло время прервать турнир, как вдруг во двор влетел во весь опор какой-то гунн. Всадник был хорош собой и разряжен пышнее любой из дам. Заметив его, отважный шпильман решил не упустить случая сразить удальца, чтобы позлить Кримхильду. Гунтер просил Фолькера не делать этого, чтобы не вызвать ссоры. Однако тут шпильмана поддержал Хаген, решив продолжить бой. Фолькер обратно погнал коня вскачь и пронзил красивого гунна своим копьем. Хаген последовал за товарищем, с ним двинулись шестьдесят вассалов. Они опять затеяли яростную схватку, а Этцель с женой продолжали за ней наблюдать.

Три короля с дружиной из тысячи бойцов поспешили на помощь Фолькеру. Родня поверженного маркграфа-гунна схватилась за оружие, чтобы спасти свою честь и отомстить убийце. Бургунды готовились к схватке. Но тут подоспел хозяин и прекратил раздор. Этцель вырвал оружие у одного из друзей погибшего маркграфа и воскликнул: «Я видел, как Фолькер сразил противника. Тому виной промах, a не злой умысел. Вы опозорите меня, напав на шпильмана! Никому не позволю пренебречь долгом гостеприимства!» Он велел оставить гостей в покое и приказал вассалам забыть о ссоре. Увидев, что хозяин стоит за них горой, государи велели слугам отвести коней в стойла.

Этцель об руку с шуринами пошел обратно в зал. Пока хозяин усаживал гостей за стол, Дитрих со свитой подошел к Кримхильде. Коварный разговор повела с ним королева: «Властитель Берна, – сказала она, – мне нужна Ваша помощь». Тут вмешался вассал Дитриха Хильдебранд: «Я не помощник той, которая желает смерти смелым бургундам. Подобная затея добром не кончится». А сам Дитрих так отвечал Кримхильде: «Никак не могу исполнить Вашу просьбу. Между Вашими родными и мною нет никаких счетов, и мне не следует пускать в ход оружие против них. Да и Вам не к лицу просить об этом, госпожа. Что скажут люди, коль Вы убьете своих братьев, заманив их сюда? Нет, я не стану мстить им за Зигфрида». Неудача с Дитрихом не остановила королеву. Она пообещала Блёделю щедрую награду за помощь, но тот сказал, что не смеет напасть на гостя при брате. Тогда Кримхильда молвила: «Во мне ты найдешь заступницу. Я дам тебе много золота и серебра и не пожалею сил, чтобы невеста Нудунга стала твоей женой. Ты получишь много земель и замков. Все радости испытаешь ты в жизни, даю тебе слово». Когда услышал Блёдель, сколько наград его ждет, решился он обнажить свой меч за Кримхильду. Он призвал к оружию своих дружинников и сказал им, что собирается дать гостям бой. Увидев это, королева поспешила в зал к супругу. Там она велела позвать к столу своего малютку-сына. Ортлиб был приведен к отцу. Державный Этцель взглянул на сына и сказал его дядьям: «Вот кого подарила мне ваша сестра. Пусть мой наследник служит отрадой всей родне. Если он будет похож на вас, из него выйдет хороший витязь. Я оставлю ему двенадцать стран, тогда, знатный, отважный и сильный, он станет всем вам опорой. Прошу вас взять сына сестры с собой на Рейн, пусть племянник растет под вашим присмотром. За это, став мужчиной, мой Ортлиб сумеет дать отпор вашим недругам». Молча слушала это Кримхильда. Тут Хаген молвил: «Зачем нашим государям брать его на воспитание? Судя по виду, ему осталось жить совсем недолго. Едва ли мне когда-нибудь придется служить Ортлибу». Хозяин, взглянув на дерзкого вассала, помрачнел, но не сказал ни слова. В сердце его закралась тревога, понял Этцель, что не шутил Хаген. Скорбно потупился владыка гуннов, а гости-короли пришли в смущение, но стыд не позволил им вмешаться в разговор. Никто не ведал, что еще учинит Хаген.

По пересказу «Песни о Нибелунгах» А. Чантурия