О крымских татарах и набегах их мы находим любопытные сведения у того же Боплана.
"Татарина, – говорит он, – можно узнать с первого взгляда. Росту татары по большей части ниже среднего, коренастые, широкоплечие, голова у них огромная, лицо почти круглое, лоб открытый, глаза черные и узкие, нос короткий, цвет лица смуглый, волоса черные, как смоль, и грубые, как лошадиная грива. Все татары – воины крепкие и мужественные, приученные с малолетства презирать труды и непогоду: с семи лет они оставляют свои кантары (юрты на двух колесах), спят всегда под открытым небом и едят только то, что сами добывают стрелами, ничего не получая от родителей. Таким образом, научившись с детства метко попадать в цель, татары на 12 году отправляются в поле против неприятелей. Татарки ежедневно купают своих детей в соленой воде для того, чтобы кожа их загрубела и сделалась нечувствительною к холоду, чтобы они не боялись простуды даже в случае переправы чрез реки в зимнее время...
Одежда татар состоит из короткой бумажной рубахи и шаровар, иногда суконных и пестрых бумажных. Важнейшие из татар носят пестрый бумажный кафтан и сверх него надевают кафтан суконный, подбитый лисьим или собольим мехом; голову покрывают меховой шапкою; сапоги носят красные сафьянные, но без шпор. Простые татары накидывают на плечи овчинный тулуп, который зимой носят шерстью вниз, а летом и во время дождя шерстью наружу. Встретив их в таком одеянии нечаянно в поле, испугаешься, подумаешь, что это белые медведи, вцепившиеся в лошадей. То же самое делают они и с овчинными шапками.
Татары вооружены саблею, луком и колчаном с 18 или 20 стрелами; на поясе висит нож, огниво для добывания огня, шило и 5 или 6 сажен ременных веревок для вязания пленников. Одни только зажиточные носят кольчуги, прочие же отправляются на войну просто. Они весьма храбры и проворны на конях, хотя и дурно сидят на них, подгибая колена от коротких стремян: конный татарин похож на обезьяну, сидящую на гончей собаке. При всем том ловкость и проворство татар изумительны: несясь во весь опор, они перескакивают с усталого коня на запасного и легко избегают преследования неприятелей. Конь, не чувствуя на себе всадника, тотчас берет правую сторону и скачет рядом, чтобы хозяин в случае нужды мог снова перескочить на него. Так умеют служить своим господам татарские кони, которые переносят труды почти невероятные. Только эти с виду неуклюжие и некрасивые лошади в состоянии проскакать без отдыха 20 или 30 миль. Густая грива и хвост их достигают до земли.
Все вообще татары низшего звания, не исключая и кочующих, питаются не хлебом, а кониною; ее предпочитают и говядине, и козлятине, и баранине... Должно еще заметить, что татарин решится зарезать для пищи только больную лошадь, которая ни к чему не годна. Если даже она издохнет сама собою от какой бы то ни было болезни, татарин не побрезгает есть и падаль. Во время походов та же пища: составив артель из 10 человек, татары берут коня самого изнуренного и убивают его. Если случится мука, размешивают ее рукою в лошадиной крови; потом кладут эту смесь в котел, варят и едят ее как самое лакомое кушанье. Мясо же рассекают на четыре части: три четверти отдают взаймы товарищам, а заднюю четверть оставляют для себя. Разрезав ее на большие пласты, в дюйм или два толщиною, кладут по одному на спину лошади под седло и, затянув крепко подпруги, скачут часа два или три, продолжая поход с товарищами, потом снимают седло, переворачивают конину, смачивают ее пеною, которую собирают с лошади пальцами, из опасения, чтобы мясо не потеряло сочности; вновь седлают коня и скачут опять два или три часа, и кусок – самый лакомый для них – готов. Прочие же части возят с небольшим количеством соли в котле... Чистую воду пьют татары только тогда, когда найдут ее, что случается редко, а зимою употребляют одну снеговую. Мурзы, т. е. благородные, и другие зажиточные татары пьют лошадиное молоко (кумыс), которое заменяет им вино и водку. У этого народа ничто не пропадает даром: конским жиром приправляют ячменную, просяную и гречневую кашу; из кожи искусно плетут веревки, делают седла, узды и нагайки... Остающиеся дома татары едят овец, козлят, кур и другую живность, – свинины же не терпят, подобно жuдам. Из муки, когда достанут ее, пекут лепешки, но самая обыкновенная их пища состоит из просяной, ячменной и гречневой каши..."
Из этого описания видно, что татары-степняки остались по своим нравам и обычаям такими же полудикими кочевниками, какими были четыре века тому назад их предки, выведенные из Азии Батыем. Только те из татар, которые занимались торговлей и жили по городам, приучались к оседлости и усваивали себе некоторые обычаи более образованных народов.
Хищнические набеги татар по своей свирепости походили на прежние нашествия. Кроме крымских татар, на русские украйны делали набеги ногаи, кочевавшие между Доном и Кубанью, и буджакские татары, занимавшие степь между устьями Днестра и Дуная.
"Получив от султана повеление вторгнуться в Польшу, хан собирает тысяч до восьмидесяти всадников, если сам намерен громить неприятельские области; если же посылает мурзу, то дает ему сорок или пятьдесят тысяч. Походы предпринимают обыкновенно зимою, в начале января, чтобы не затрудняться переправами через реки и болота... Татары смело пускаются в дальний поход с нековаными лошадьми, которых копыта защищаются снегом – иначе они разбили бы их о замерзшую землю, что и случается во время гололедицы... Отправляясь в путь, татары рассчитывают так время, чтобы вернуться в Крым до вскрытия рек без всякого урона. Чтобы скрыть свои движения и избежать казаков, стерегущих врагов в степи, татары переходят степи по лощинам, идущим от Крыма к польским границам; ночью не разводят огней в лагере, а для разведок и чтобы добыть "языка" высылают самых расторопных и опытных наездников. При каждом всаднике имеется две запасных лошади... Для не видавшего татар будет непонятно: как 80 тысяч всадников могут иметь более двухсот тысяч лошадей. Не столь часты деревья в лесу, как татарские кони в поле, – их можно уподобить туче, которая появляется на горизонте и, приближаясь, более и более увеличивается. Вид этих полчищ наведет ужас на воина самого храброго, но еще не привыкшего к такому зрелищу... За три или за четыре мили от границы они отдыхают два или три дня в скрытном месте и устраивают войско, разделив его на три отряда. Две трети составляют главный корпус, а одна треть образует крылья – левое и правое. В таком порядке татары устремляются на неприятельскую землю и идут без отдыха день и ночь, не делая опустошений и останавливаясь не более часа для корма лошадей. Отойдя 60 или 80 миль от границы, они поворачивают назад. Главный корпус отступает в том же порядке, но крылья удаляются от него на несколько миль в сторону и вперед. Каждое крыло дробится на 10 или 12 отрядов в пятьсот или шестьсот человек каждый; отряды эти рассыпаются по деревням, окружают селения со всех сторон и, чтобы не ускользнули жители, раскладывают по ночам большие огни; потом грабят, жгут, режут сопротивляющихся, уводят не только мужчин, но и женщин с грудными младенцами, угоняют быков, коров, лошадей, овец и пр. Отряды не смеют удаляться в сторону от главного войска далее 12 миль. Обремененные добычею, они спешат соединиться с главным войском, которое легко находят по следам часа через четыре... Когда грабители возвращаются, то от войска отделяются два свежие крыла направо и налево, грабят и опустошают так же, как первые отряды, и возвращаются, а на добычу выходят новые отряды... Отступают татары медленно, шагом, чтобы не утомить коней, и всегда готовы дать отпор полякам, хотя и стараются избегнуть встречи с неприятелем. Обороняются татары только тогда, когда вдесятеро сильнее врага; иначе спешат поскорее выбраться из неприятельской земли. Удалившись в степи миль на 30 или на 40 от границы, татары останавливаются в безопасном месте, отдыхают и приводят в порядок свое войско, если встреча с поляками расстроила его. Во время этого роздыха, продолжающегося около недели, татары собирают и делят между собой добычу, состоящую из пленников и домашнего скота. И бесчеловечное сердце будет тронуто, – говорит Боплан, – при виде прощания мужа с женою, матери с дочерью, навсегда разлучаемых тяжкой неволей; а зверские татары притом творят всевозможные жестокости и насилия над детьми в глазах их родителей. Крики и песни буйных татар, стоны и вопли несчастных пленников приведут в трепет и зверскую душу. Пленники отводятся в Константинополь, Крым, Анатолию и пр. Таким образом, менее чем в две недели, захватив тысяч пятьдесят жителей, татары уводят их после дележа в свои улусы, а затем продают в неволю".
Летом татары отправляются на добычу обыкновенно меньшими отрядами, чем зимою, – тысяч в десять или двадцать. Все войско разбивается на 10 или 12 отрядов, которые идут один от другого в расстоянии мили. В таком порядке, не теряя сообщения между собой, отряды переходят степи и соединяются в известное время на назначенном месте. Разделяются на отряды они для того, чтобы казаки, стерегущие по степям на каждых 2 или 3 милях, не узнали настоящей силы их. Казаки, открыв врагов, быстро отступают и уведомляют пограничных жителей о появлении тысячи или двух тысяч татар, а те чрез несколько дней всеми силами налетают на оплошных жителей, не думавших, что опасность так велика...
Казаки старались всячески помешать наступающим врагам, тревожили их внезапными нападениями во время ночлегов, по пути в траве и в реках, где были броды, разбрасывали железные "якорцы", о которые татарские кони портили себе ноги и т. д.
"Переправы чрез реки татары совершают довольно просто. Для перехода, напр., чрез Днепр, самую большую из украинских рек, татары выбирают места с отлогими берегами. Каждый татарин связывает из камыша два пука, прикрепляет к ним три поперечные палки, потом ставит на такой плот седло и, раздевшись, складывает на него одежду, лук, стрелы, саблю. Все это накрепко привязывается к камышу. После того нагой, с плетью в руке, входит в реку и погоняет лошадь, ухватившись одной рукой за узду и гриву... таким образом татары переплывают чрез реки все вдруг, строем, который занимает иногда вдоль по реке около полумили".
Таковы были нравы и военные обычаи татар, с которыми приходилось казакам постоянно бороться и от которых они сами многое переняли...
"Зная, какая опасность грозит в степях, казаки принимали большие предосторожности, когда надо было проезжать степью. Проходили они ее обыкновенно в таборе, или караване, между двумя рядами телег, замыкаемых спереди и сзади 8 или 10 повозками; сами же казаки с дротиками, пищалями и косами на длинных ратовищах идут посреди табора, а лучшие наездники едут вокруг него. Сверх того, во все четыре стороны на четверть мили высылают по одному казаку для наблюдения. Только что покажется неприятель, стражи дают знак, и казацкий табор останавливается. Татары стараются всегда к табору подкрасться незаметно и напасть врасплох; но казаки в таборе не боятся врага, хотя бы он был раз в десять сильнее их".
На ночлегах также вокруг палаток расставлялись возы, а в некотором расстоянии около табора ставилась стража, чтобы заблаговременно предупредить об опасности...
"Случалось мне, – говорит Боплан, – несколько раз с 50 или 60 казаками переходить степи. Татары нападали на казацкий табор в числе 500 человек, но не в силах были расстроить его; да и мы также мало вредили им, потому что они только издали грозили нападением, не подъезжая на ружейный выстрел, и, пустив чрез наши головы тучу стрел, скрывались. Стрелы их летят дугою вдвое далее ружейной пули".
