Боярское правление в детстве Ивана Грозного
Из московских вельмож в годы детства Ивана Грозного сильнее других были два боярские рода: князья Шуйские (потомки Рюрика) и князья Бельские (потомки Гедимина). Сначала власть попала в руки Шуйским; один из них, Василий Васильевич, отличившийся обороной Смоленска, особенно выделялся своими качествами: это был человек способный, решительный, но крайне жестокий. Он и стал после смерти (1538) матери Ивана Грозного, Елены Глинской, во главе боярской думы.
Бояре. Картина П. Павлова
Скоро после того Василий Васильевич Шуйский умер, и власть попала в руки его брата Ивана. Пользуясь детством государя Ивана IV, он и родичи его распоряжались самовластно и нечестно, заключали в темницы и казнили без суда, по своему усмотрению, расхищали казну, сурово и даже дерзко обходились с юным царём. Понятно, что врагов у них было много. Сам митрополит помог взять верх над ними князю Ивану Бельскому, который и стал во главе правления. При нем стало легче; он старался, насколько мог, загладить то зло, какое натворили Шуйские: многие незаконные налоги уничтожил, без вины попавших в темницы выпустил. В это время грозила беда русским владениям от хищных крымских татар; Бельский успел вовремя собрать войско и помешать нападению. К сожалению, власть его продолжалась недолго.
Иван Шуйский, которого добродушный Бельский оставил на свободе, устроил тайный заговор против правителя. Собрали вооруженную шайку человек в 300. Ночью со 2 января на 3-е 1542 г. Иван Шуйский тайно прибыл в Москву из Владимира, куда он был послан воеводою. В эту же ночь Бельский был схвачен на своем дворе и на другой день отвезен в заточение на Белоозеро; но этого было еще мало Шуйскому: несколько месяцев спустя Бельского умертвили в тюрьме. Главные советники и сторонники его были тоже схвачены. (Одного из них, князя Петра Щенятева, захватили в покоях у юного Ивана Грозного); в числе их пострадал и митрополит Иоасаф. Его разбудили заговорщики камнями, которые стали швырять к нему в келью. Он кинулся во дворец, заговорщики – за ним, ворвались с шумом даже в детскую великого князя Ивана... Митрополит уехал на Троицкое подворье. Злоумышленники настигли его здесь и с ругательствами кинулись на него... Только троицкий игумен именем св. Сергия с одним из бояр удержали их от убийства. Иоасафа послали в Кирилло-Белозерский монастырь. Митрополитом в Москве был поставлен новгородский владыка Макарий.
Митрополит Макарий
После Ивана Шуйского властвовали его родичи. Главный из них Андрей Михайлович правил так же самовластно, как и он, и так же пользуясь детством Ивана Грозного, творил, что хотел. После смерти Бельского у Шуйских не было соперников. Подраставшего великого князя они ни во что не ставили. Был у него любимец Федор Семенович Воронцов. Шуйским он казался опасным, и они порешили отделаться от него. 9 сентября 1543 г. был совет в столовой избе у государя. Шуйские и их сторонники придрались за что-то к Воронцову, кинулись на него, били по щекам, оборвали на нем платье, хотели его убить; только мольбы великого князя Ивана да митрополита спасли княжеского любимца от смерти; но его все-таки сослали.
Брань, побои, грубое насилие, дикая расправа, убийство – вот что совершалось в детство Ивана Грозного перед его глазами. Восьми лет Иван IV остался без нежного материнского призора. Была у него любимая няня – Аграфена Оболенская; ее заботы и ласки могли бы хоть сколько-нибудь заменить материнские, но ее вырывают из объятий ребенка, засылают в далекий монастырь. Привязался всей душой Иван к молодому Воронцову, и вот этот Воронцов на его глазах схвачен, оскорблен, избит, а затем сослан из Москвы. Ни слезы Ивана, ни мольбы его не действуют. Очевидно, вокруг него люди чужие, даже его враги: они всячески оскорбляют его. Чуткий, впечатлительный, Иван Грозный глубоко таил чувства мести и злобы, которые поселились в его сердце ещё в детстве. Детские потехи будущего Грозного царя были уже недобрые, зловещие: любил он смотреть на мучения домашних животных, сам мучил их, кидал с высоты терема... Его не только не удерживали от этого, но потакали ему. Молодой Иван пошел дальше. Пятнадцати лет от роду он с ватагой своих сверстников, верхом на коне, носился по улицам Москвы и потехи ради пускал своего коня на народ, забавляясь ужасом разбегавшихся во все стороны людей и стонами ушибленных...
Льстецы придворные не сдерживали юношу и от этих возмутительных потех, даже приговаривали:
– Храбрый это будет царь и мужественный!
Еще в годы своего детства Иван Грозный мог задумываться над своим странным положением: те самые люди, которые во дворце не обращали на него никакого внимания, которые всячески оскорбляли его, во время посольских приемов, при разных торжествах, на глазах народа, величали его своим государем, низко преклонялись пред ним, выказывая себя его покорными слугами. Он был государем, – он это знал, об этом ему беспрестанно твердили, он это видел при разных торжественных случаях. Все, что ни делалось, – делалось его именем. И в то же время у себя во дворце Иван Грозный в детстве чувствовал себя беспомощным сиротою, которого жизнь – в руках чужих людей, даже врагов его. Пред собою ребенок видел своих недругов, похитителей власти, но бороться с ними не мог. Бессильная злоба, жажда мести гнездились в сердце Ивана IV, но выказать их было ему страшно, и он таил их, – таил до поры, до времени... Научившись читать, он с жадностью накинулся на книги, прочел все, что мог прочесть, изучил Священную историю, церковную, прочел римскую историю, русские летописи, творения св. отцов. Пытливый ум Ивана Грозного и в детстве особенно занимали те страницы, где говорилось о царях, их власти, о том, как государи относились к вельможам. (Впоследствии он умел кстати приводить эти места.) Доброго примера Иван в детстве вовсе не видел. Насилия могучих бояр с детства связывали в его уме понятие о власти с понятием о грубой, дикой расправе; своекорыстные действия вельмож заставляли и его думать только о самом себе, о своих только выгодах. Научиться уважать человеческое достоинство и заботиться о других ему было не у кого. Такое воспитание не обещало ничего хорошего в будущем. Бояре и не предчувствовали, какая гроза на них собиралась в сердце Ивана Грозного.
Грозному было 13 лет, когда он впервые решился попытать свою силу на боярах, как пытал ее над бессловесными и над беспомощным народом. 29 декабря 1543 г. Иван вдруг приказал за что-то схватить князя Андрея Шуйского, главу боярской думы, и отдал своим псарям для наказания; псари замучили его, волоча в темницу. Проба была сделана. Молодой коршун расправлял свои крылья... Советники Шуйского были, по приказу Ивана, схвачены и разосланы из Москвы.
Бояре были ошеломлены. Такого решительного нападения со стороны ещё не вышедшего из детства тринадцатилетнего Ивана они не ждали. Понятно, что у него нашлись советники, которые стали направлять его волю; это были его дядья: Юрий и Михаил Васильевичи Глинские. Они могли внушить ему уверенность в его силе и решимость действовать. Погубивши Шуйского, они теперь захватили правление в свои руки. Опалы следовали за опалами. Многие бояре поплатились за свое властолюбие, за неумение угодить Глинским: одних выслали в ссылку, других казнили, а одному отрезали язык за «невежливые слова».
С годами у Ивана Грозного дикие наклонности все росли да росли. Никто его не сдерживал, никто не приучал к делу; он с толпою разгульных удальцов то тешился охотой, попойками, буйствовал, то ездил на богомолье по далеким монастырям (в Новгород, Тихвин, Псков и т. д.) и на пути творил всякие бесчинства. Прихотливый нрав Грозного и в детстве искал развлечений, новых ощущений: то внезапно поражал он сановников своей опалой, то так же неожиданно миловал их. Он словно тешился, словно играл своею властью. Грозному любо было чувствовать свою силу и в гневе, и в милости...
