Остерман, Андрей Иванович

Молодость Остермана

Остерман

А. И. Остерман

Андрей Иванович (Генрих Иоганн) Остерман – знаменитый русский дипломат (1686–1747). Немец-вестфалец родом, чуждый России по происхождению, по воспитанию и по симпатиям, которые привлекали его к собственной немецкой народности, Остерман был человеком крайне изворотливым и, поселившись в чужой для него стране, всячески изображал себя преданным новому отечеству. По происхождению он был незнатный человек: сын пастора из вестфальского местечка Бокум. Поступив студентом в Иенский университет, Остерман не окончил там курса по причине несчастного случая: в буйной студенческой пирушке, подпивши с товарищами, он поссорился с одним студентом, вышел на дуэль и проколол шпагой своего соперника. После этого Остерману уже нельзя было оставаться в университете. Он уехал в Голландию и там, в Амстердаме, встретился с русским вице-адмиралом Крюйсом, который, по поручению Петра Великого, вербовал в Россию на службу разных полезных и сведущих людей. Остерман поступил к нему как частный человек. Это было для него тем удобнее, что старший брат Остермана находился уже в России на царской службе. Время поступления меньшого Остермана к Крюйсу было в первых месяцах 1704 года. От частной службы у Крюйса Остерман скоро перешел в государственную и занялся изучением русского языка. Большинство служилых немцев Петра I не считали нужным знать по-русски: русские-де, как варвары, обязаны учиться речи образованных народов, а не люди образованные их дикому языку. Но хитрый Остерман, едва поселившись в России, тотчас принялся за русский язык и в течение двух лет отличное усвоил его себе.

 

Остерман на службе у Петра I

Один раз нужна была Петру о каком-то предмете записка, и ему подали ее написанною по-русски в таком виде, что она очень понравилась государю. Он спросил, кто ее составлял, и узнал, что автор ее иностранец Остерман, всего не более двух лет живущий в России. Петр взял составителя записки в свою канцелярию. Чрез несколько времени он уже поверял Остерману важные секретные государственные бумаги. «Никогда ни в чем этот человек не сделал погрешности, – говорил о нем Петр впоследствии. – Я поручал ему писать к иностранным дворам и к моим министрам, состоявшим при чужих дворах, отношения по-немецки, по-французски, по-латыни; он всегда подавал мне черновые отпуски по-русски, чтоб я мог видеть, хорошо ли понял он мои мысли. Я никогда не заметил в его работах ни малейшего недостатка». В 1711 году во время несчастного Прутского похода Остерман принимал немаловажное участие.

 

Остерман и Ништадский мир 1721

Но во всей широте деятельность Остермана проявилась во время переговоров со Швециею, тянувшихся с 1718 по 1721 год. Хотя Остерман числился там вторым лицом подле генерал-фельдцейхмейстера Брюса, но был душою всего дела, состоя в звании тайного советника. При Ништадтском мире заслугой Остермана стало удержание за Россией Выборга. Петр I не хотел отдавать шведом этот город, но, утомленный продолжительной войной, крайне нуждался в мире и потому предписывал Остерману не упорствовать чересчур из-за Выборга и уступить его шведам, если они будут угрожать прерыванием переговоров. Остерман хотел, во что бы то ни стало, сохранить для России этот город, между тем участвовавший вместе с ним Ягужинский был того мнения, что Выборг следует уступить, и собирался ехать к государю для взятия от него решительного повеления об отдаче Выборга. Остерман сговорился с комендантом в Выборге генералом Шуваловым и упросил его задержать у себя Ягужинского во время отправки его к государю, а между тем он постарается настоять на уступке Выборга России. Так и сделалось. Шувалов начал угощать Ягужинского, вообще склонного к пиршествам, продержал два дня в Выборге, а Остерман успел добиться своей цели: шведские уполномоченные, желая также скорейшего мира с Россиею, согласились в это время на уступку Выборга: если б этого не сделал Остерман, Ягужинский, представивши государю о необходимости ради примирения сделать шведам уступку, лишил бы таким образом Россию этого важного города.

В эту эпоху Ништадтского мира Остерман показал царю свою заботливость о сохранении казенного интереса: государь дал ему сто тысяч червонцев на подкуп шведских уполномоченных. Остерман употребил всего десять тысяч, а девяносто тысяч возвратил обратно казне. Это было очень по сердцу Петру, который всегда берег государственное достояние и строго наказывал казнокрадов. После Ништадтского мира Петр пожаловал Остермана титулом барона, а в 1723 году, после низложения Шафирова, дал ему должность вице-канцлера. Незадолго до своей смерти Петр отзывался о нем, что этот человек лучше всех постигает истинные выгоды Русского государства, и Россия без него не может обходиться.

 

Остерман при Екатерине I

При Екатерине Остерман продолжал занимать должность вице-канцлера, произведен был в действительные тайные советники и украшен орденом св. Андрея Первозванного. При своей важной вице-канцлерской должности Остерман заведовал почтовым ведомством и торговлею (как президент коммерц-коллегии), а пред концом царствования Екатерины назначен был воспитателем наследника престола, великого князя Петра Алексеевича, и его обер-гофмейстером, с сохранением прежних должностей и своего места в Верховном тайном свете.

 

Характер Остермана

Остерман при сильном природном уме, обладал большою начитанностью и разносторонним образованием, которое он успел получить сам, несмотря на то, что шалости молодости не допустили его окончить университетского курса. Остерман был человеком очень честолюбивым, но ничем нельзя было его подкупить – и в этом отношении он был редким исключением между государственными людьми тогдашней России, которые все – и природные русские, и внедрившиеся в России иноземцы – были падки на житейские выгоды, и многие были обличаемы в расхищении казны. Остермана считали чрезвычайно хитрым, двуличным. Никто не мог отгадать его мыслей и намерений, никто не мог понять, когда он умышленно выражался так, чтоб его не поняли, никто не умел так извиливаться и ускользать от опасностей, как он, и никто так верно, правильно и так в пору не узнавал насквозь людей, с которыми вступал в сношения. Редко кто мог сказать, что слыхал от Остермана правду, если надеялся выпытать от него то, что он считал нужным скрывать. Но с такими свойствами хитрости, двуличности и коварства Остерман, как бывает часто у людей с такими свойствами, не отличался сильною волею и не был злой человек; он лукавил более всего тогда, когда этого требовала собственная его безопасность в омуте придворных интриг. Самым характеристическим приемом Остермана было очень ловко и кстати напустить на себя болезнь, и он не раз делал это в нужных случаях, так что его болезни вошли в историческую пословицу. Казавшись обрусевшим, Остерман все-таки остался иностранцем в том смысле и мало походил на чистокровного русского, хотя назывался не Генрихом, а Андреем Ивановичем, и говорил не иначе как по-русски. По некоторым сведениям, Остерман даже принял православие, но, по, более вероятным, другим, остался лютеранином. По этой вероисповедной причине его назначение воспитателем будущего государя Петра II многие в России находили крайне неуместным. Впрочем, сам Остерман вряд ли придавал большое значение религии. Есть известие о нем, что он был, в сущности, неверующим, являясь одним из ранних адептов того вольнодумства, которым так ославился XVIII век.

 

Остерман – воспитатель Петра II

Удалив от молодого Петра II его прежних воспитателей, Маврина и Зейкина, Остерман взял ему новым учителем молодого академика Гольдбаха. Товарищем Остермана в руководстве воспитанием молодого государя был знаменитый архиепископ Феофан Прокопович, преподававший государю Закон Божий. От них обоих, от Остермана и Прокоповича, остались программы воспитания государя, любопытный памятник истории умственной жизни того века. Система богословского обучения, разработанная Феофаном, не была строго православной. В этой своей программе, как и в большей части своих сочинений, Прокопович походил более на евангелического доктора, чем на православного архиерея. Фундамент отличия православия от других христианских вероисповеданий Феофан намеревался разъяснять Петру с исключительной краткостью. Программа светского учения, начертанная Остерманом, заключала в себе одиннадцать параграфов. В ней обращалось внимание на пользу изучения иностранных языков. Из массы наук Остерману казались ему наиболее необходимыми для звания государя история новых государств, «наука государственного благоразумия», различные виды управления государственного, гражданское законоведение, права и обязанности верховного и земского начальства, учение о союзах, о посольском праве, о войне и мире, о военном искусстве. Все остальное Остерман предполагал излагать Петру II вкратце.

 

Остерман в борьбе вельмож против Меншикова

После смерти Екатерины I Меншиков, необычайно возвысившийся благодаря намеченному браку императора Петра II с его дочерью, рассчитывал иметь Остермана своим покорным орудием. Но он ошибся. Остерман возненавидел Меншикова за высокомерие и чрезвычайную заносчивость и уклонялся от того, чтобы внушать Петру II любовь к его будущему тестю. Остерман сошёлся с князем Василием Лукичем Долгоруковым, влиятельным дипломатом, который при Екатерине I не захотел содействовать честолюбивым замыслам Меншикова стать герцогом Курляндским. Остерман и князь Василий Лукич подействовали на других князей Долгоруковых, Алексея Григорьевича и сына его Ивана Алексеевича. Те в это время приобрели большое расположение юного Петра II, пристрастив его к охоте. Долгоруковы тоже стали настраивать молодого императора против Меншикова.

Зазнаваясь в своем величии, Меншиков окончательно разошелся с Остерманом, ибо стал замечать, что молодой император сильно к тому привязан. Меншиков стал придираться к Остерману за то, что тот ведет воспитание русского царя не так, как бы нужно было и как бы хотела русская нация: Остерман – лютеранин, и внедряет своему царственному питомцу такие взгляды, которые приличны для государя лютеранской веры, но не для православного. Меншиков говорил, что Остерман отводит Петра II от посещения церкви и хочет оставить его без всякой религии, так как и сам Остерман не принадлежит ни к какой религии и ни во что не верит. Остерман стал возражать Меншикову, а Меншиков обругал Остермана атеистом и грозил ему ссылкой в Сибирь. Тогда Остерман потерял свое обычное хладнокровное благоразумие и сказал Меншикову: «Напротив, я за тобою знаю много такого, за что тебя следовало бы не то что в Сибирь заслать, но даже четвертовать». В самом деле, Остерман, как и другие, знал о многих примерах страшного казнокрадства Меншикова – например, что он держал у себя личного фальшивомонетчика и, отчеканив на несколько тысяч монет из низкопробного серебра, уплатил ими жалованье русским войскам, стоявшим тогда на границе с Персией.

 

После падения Меншикова Остерман остался одним из виднейших придворных деятелей. Уклонившись в 1730, в силу своего иностранного происхождения и болезни ног, от участия в замыслах верховников и даже не подписавшись под «кондициями», Остерман примкнул к шляхетству, стал, вместе с Феофаном Прокоповичем, во главе партии, враждебной верховникам, и переписывался с Анной Иоанновной, давая ей советы.

Остерман в орденских одеждах

Граф А. И. Остерман в орденских одеждах Ордена Святого апостола Андрея Первозванного. Портрет работы И. Ф. Бера, 1730-е

 

 

С вступлением на престол Анны Иоанновны, наградившей Остермана графским достоинством (1730), для него открывается обширнейшее поприще деятельности. Будучи главным и единственным вершителем дел внешних, он являлся для Бирона и лучшим советником во всех серьезных делах по внутреннему управлению. По мысли Остермана был учрежден кабинет министров, в котором вся инициатива принадлежала ему и его мнения почти всегда одерживали верх, так что Остерману всецело следует приписать тогдашние действия кабинета: сокращение дворянской службы, уменьшение податей, меры к развитию торговли, промышленности и грамотности, улучшение судебной и финансовой частей и многое другое. Им же были улажены вопросы голштинский и персидский и заключены торговые договоры с Англией и Голландией. Остерман был против разорительной войны с турками, закончившейся заключенным им в 1739 Белградским миром.

Остерман - медаль

Медаль в память заслуг графа Остермана. 1730-е

При Анне Леопольдовне Остерман, сохраняя прежние звания и обязанности, был сделан генерал-адмиралом и после удаления Миниха оставался во главе правления. Через шпионов он знал о заговоре сторонников Елизаветы Петровны, но его предостережения были оставлены правительницей без внимания.

После воцарения Елизаветы Остерман был арестован и предан суду. Следственная комиссия взвела на него множество разных обвинений: подписав духовное завещание Екатерины I и присягнув исполнить его, он изменил присяге; после смерти Петра II и Анны Иоанновны устранил Елизавету Петровну от престола; сочинил манифест о назначении наследником престола принца Иоанна Брауншвейгского; советовал Анне Леопольдовне выдать Елизавету Петровну замуж за иностранного «убогого» принца; раздавал государственные места чужестранцам и преследовал русских; делал Елизавете Петровне «разные оскорбления» и т. п. За все это Остерман был приговорен к колесованию. Императрица заменила эту казнь вечным заточением в Березове, где Остерман, с женою, и прожил пять лет, до своей смерти в 1747, никуда не выходя и никого не принимая, кроме пастора, и постоянно страдая от подагры.

Сдержанный, последовательный и трудолюбивый, Остерман ничем не был связан с Россией и смотрел на нее как на арену для своего честолюбия, но не был корыстолюбив, не запятнал себя казнокрадством и после ссылки Толстого отказался принять в собственность конфискованные у того имения, которые составляли от пяти до шести тысяч крестьянских дворов. К русскому народу Остерман относился свысока и, как человек худородный, презирал родовитых людей, пользуясь ими для своих целей. В виду его «политики» действовать через других и за спиной других А. П. Волынский считал его за человека, «производящего себя дьявольскими каналами и не изъясняющего ничего прямо, а выговаривающего все темными сторонами». В деятельности по внешнему управлению Остерман строго следовал начертаниям Петра. Фридрих II, в своих «Записках», характеризует его так: «искусный кормчий, он в эпоху переворотов самых бурных верною рукою управлял кормилом империи, являясь осторожным и отважным, смотря по обстоятельствам, и знал Россию, как Верней — человеческое тело».

 

Статьи и книги об Остермане

Гемпель. Жизнь Остермана.

С. Шубинский. Гр. А. И. Остерман. Биографический очерк. «Северное Сияние», 1863, т. II)

Н. И. Костомаров. Самодержавный отрок

Н. И. Костомаров. Русская история в жизнеописаниях её главнейших деятелей. Главы «Анна Иоанновна» и «Елизавета Петровна»

Прошение и явочное челобитье Остермана 1711. «Древняя и Новая Россия». 1876, т. I, № 3

П. Каратыгин, Семейные отношения Остермана. «Исторический Вестник», 1884, № 9

Перевод с записки гр. А. И. Остермана о переговорах, веденных с гр. М. Головиным и другими лицами, об утверждении наследования российским престолом в потомстве принцессы Брауншвейг-Люнебургской Анны Леопольдовны. «Сборник Отделения Русского языка и словесности Императорской Академии наук», т. IX

Гельбиг. «Русские избранники и случайные люди в XVIII в.». «Русская Старина», 1886, № 4



© Авторское право на эту статью «» принадлежит владельцу сайта «Русская историческая библиотека». Её электронное и бумажное копирование без согласия правообладателя запрещено!