Болотников Иван

Болотников Иван

Восстание Болотникова (по материалам книги В. Д. Сиповского «Родная старина»)

...Возмущение против Шуйского в Северской украйне росло. У Шаховского нашелся даровитый помощник; то был беглый холоп Иван Болотников, человек бывалый, решительный, знавший ратное дело. Он стал грамотами волновать простой народ, сулил ему волю, богатство и почести под знаменами Дмитрия. К Болотникову стали целыми толпами являться беглые холопы, преступники, ушедшие от наказания, и казаки. Северская украйна была полна "гулящего люда", который промышлял "лихим делом" и "воровством", т е. разбоем. Таким образом, довольно скоро собралось большое полчище всякого сброду, готового воевать за кого угодно, лишь бы можно было грабить... Но к Болотникову стали являться люди и другого рода: посадские, служилые, стрельцы из разных городов – люди, верные своей присяге Дмитрию и думавшие, что они идут биться за правое дело... Поход Болотникова начался, как и следовало ожидать, грабежами и убийствами: беглые холопы вымещали на бывших своих господах свои обиды – мужчин убивали, жен и дочерей принуждали выходить за себя замуж, имения грабили.

Царская рать, высланная против Болотникова, была разбита и рассеялась, служилые люди, помещики, самовольно разъезжались по своим домам; город за городом приставали к восстанию. Оно, словно пламя пожара при сильном ветре, быстро росло и разносилось из конца в конец. Боярский сын Пашков возмутил Тулу, Венев и Каширу; воевода Сунбулов и дворянин Прокопий Ляпунов подняли Рязанскую область. На востоке, по Волге, в Перми и Вятке, поднялись крестьяне, холопы, инородцы; восстала за Дмитрия и Астрахань.

Болотников переправился чрез Оку и шел уже на Москву. В 70 верстах от нее он разбил снова царскую рать; наконец подошел к самой столице и стал станом в селе Коломенском. С ним были Ляпунов, Сунбулов и Пашков.

Самым замечательным из этих лиц был Прокопий Ляпунов. Умный, храбрый, красивый, знающий ратное дело, он принадлежал к числу тех рьяных, полных жизни и силы людей, которые во всяком деле, где нужна решимость, рвутся вперед с неудержимой силой, становятся во главе предприятия, увлекают за собой толпы людей менее решительных. В смутные времена, в пору общего колебания, недоверия и сомнения такие люди становятся особенно заметными. Они являются обыкновенно главными зачинщиками дела и вожаками; не всегда они бывают в состоянии довершить его как следует; для этого недостает им терпения, выдержки, способности выжидать, хитрить, пользоваться обстоятельствами; но ни одно крупное общественное дело не обходится без них. Таков был и Прокопий Ляпунов.

Когда Болотников стал под Москвой, дело Василия Ивановича казалось вконец проигранным. Сил бороться дальше у него не хватало; в Москве стал чувствоваться уже недостаток в съестных припасах: шайки Болотникова на дорогах перехватывали обозы и опустошали окрестности Москвы. Столичная чернь волновалась. Подметные письма Болотникова возбуждали ее против высших сословий.

"Вы все, боярские холопи, – говорилось в них, – побивайте своих бояр, берите себе все достояние их, убивайте их, убивайте гостей и торговых богатых людей, делите меж собой их имения... Вы были последними – теперь станете боярами и воеводами. Целуйте все крест законному государю Дмитрию Ивановичу!"

Этот дикий призыв к убийству и грабежу мог быть по душе разве только самой разнузданной черни и "лихим людям". Все лучшие люди отшатнулись от Болотникова. Прокопий Ляпунов с братом Захаром и Сунбуловым, приглядевшись к Болотникову и его полчищу, решились обратиться с повинной головой к Шуйскому: быть заодно с разбойниками, разорявшими родную страну, им было противно, а Дмитрий, которому они хотели послужить верой и правдой, не являлся. С Ляпуновым и Сунбуловым явились в Москву толпы дворян и детей боярских; а за ними стрельцы, которые в Коломне перешли было к Болотникову. Василий Иванович принял их, конечно, с радостью, простил их, даже обласкал и наградил, переход лучших сил от Болотникова спасал его. Помогло ему и то, что Тверь, где архиепископ воодушевил защитников, не поддалась Болотникову и отбила от стен своих отряды его. Пример Твери подействовал и на другие соседние города. Смоленск также держался Василия Ивановича. Многих, готовых прежде постоять за Дмитрия, начало брать сомнение, существует ли он. В Москву стали подходить ратные силы из Смоленской и Тверской областей. Сил у царя набралось довольно; можно было уже ударить на скопище мятежников; но царь медлил, выказывая человеколюбие и жалость к ним: он обещал милость и прощение мятежникам, если они смирятся, но те упорствовали, – надо было решать дело боем.

Под стенами Москвы произошла битва. Царский племянник, молодой воевода князь Михаил Васильевич Скопин-Шуйский, разбил Болотникова, которого покинул и Пашков со своим отрядом. Болотников не в силах был уже держаться под Москвой. Он бежал с остатками своего полчища и засел в Калуге, в несколько дней укрепил ее глубокими рвами и валом, собрал около десяти тысяч беглецов и приготовился к осаде, а между тем послал в Северский край к своим сторонникам с известием, что ему нужна скорая помощь, нужен и царевич Дмитрий, потому что, не видя его, люди начинают сомневаться в его существовании... Но новый Лжедмитрий еще не являлся. Шаховской и другие мятежные бояре призвали на помощь запорожских казаков, ополчили всех, кого только могли навербовать в северской земле, и поспешно выступили в поход на выручку Болотникова. Незадолго пред тем среди терских казаков явился бродяга, назвавшийся Петром, небывалым сыном царя Федора. Шаховской призвал этого Лжепетра с шайкою терских мятежников, встретил его с большой честью в Путивле, как царского племянника и наместника.

Между тем Болотников мужественно защищался в Калуге. Напрасно царская рать пыталась взять город. Четыре месяца уже длилась неудачная осада. Наконец, Болотников сделал вылазку: он так внезапно и сильно ударил на осаждавших, что царское войско обратило тыл; пушки, обоз и припасы достались мятежникам, вдобавок около пятнадцати тысяч воинов и отряд наемных немцев передались Болотникову.

Эти вести поразили и всю Москву, и царя. Вчера еще ждали вести об окончательном уничтожении крамолы, а сегодня с ужасом приходится думать о защите столицы от торжествующих мятежников!.. Всевозможные меры были немедленно приняты. Приказано было, чтобы все, кто только мог держать оружие в руках, вооружились; монастыри должны были доставить в Москву свои хлебные запасы; даже иноки обязаны были на всякий случай готовиться к ратному делу. Святители всенародно по церквам предавали анафеме Болотникова и других злодеев.

К счастью, Болотников не решился напасть на Москву с теми силами, какие были у него под рукою, а поджидал Шаховского. Царь тем временем успел собрать войска около ста тысяч. 21 мая он сел на ратного коня и повел боевые силы всего своего царства на скопище злодеев. Болотников оставил Калугу и перешел в Тулу, где соединился с Шаховским. Неподалеку от города Каширы царские отряды встретились с мятежниками. Начался кровавый бой. Царская рать стала уже подаваться под напором врагов, но воевода Голицын и Лыков воодушевили ее. Они кинулись в самый пыл битвы с криком:

– Нет для нас бегства! Смерть или победа!

Сильным ударом царские ратники смяли толпы Болотникова. Те, побросав свои пушки и обоз, поспешно отступили и заперлись в Туле.

Восстание Болотникова

Битва войска Болотникова с царской армией. Картина Э. Лисснера

 

Началась осада. Болотников делал беспрестанно, даже по нескольку раз в день, смелые вылазки и наносил большой вред осаждающим. Царь порешил взять город измором, – все пути в Тулу были преграждены, и гнездо мятежников было все охвачено царской ратью. Прошло два месяца. С каждым днем силы осажденных убывали; наконец они стали чувствовать уже недостаток в припасах, пришлось есть лошадей. Явились недовольные.

– Где же тот, – говорили они, – за кого мы умираем? Где Дмитрий?

Шаховской клялся, что Дмитрий в Литве, Болотников уверял, что он видел его своими глазами.

И тот, и другой писали в Литву, настоятельно требуя, чтобы их сторонники выставили какого-нибудь Дмитрия. Посланные с письмами очень ловко пробрались сквозь русский стан. До конца лета мятежники упорно отбивались и выносили твердо недостаток в хлебе и соли. Желанный Дмитрий не являлся, и помощи из Литвы не было. Но и царская рать уже тяготилась осадой; неоднократно пытались идти на приступ, но каждый раз возвращались с большим уроном. В царском войске начиналась уже "шатость". Неизвестно, чем кончилась бы эта осада Болотникова, если бы царя Василия не выручил один из его воинов, Кравков, который был, по словам летописи, "большой хитроделец". Он явился к царю и сказал:

– Я обещаю тебе, государь, потопить Тулу водою и заставить мятежников сдаться.

Царь посулил ему большие милости, если это сбудется.

"Хитроделец" сработал во всю ширину реки Упы плот, велел сыпать на него землю. Плот с землею затонул и преградил течение реки; она вышла из берегов и затопила Тулу. Людям Болотникова пришлось ездить по улицам в лодках. Вода залила погреба и кладовые с припасами. Осажденным и раньше уже приходилось жить впроголодь, беречь остатки запасов, а теперь начался настоящий голод, стали есть кошек, мышей, собак... Пришлось сдаться. Мятежники послали сказать царю:

– Мы сдадим город, если ты нас помилуешь, не казнишь смертью. Если же не обещаешь помиловать нас, то будем держаться, хотя бы пришлось нам есть друг друга от голода!

Царь обещал им свое милосердие. Болотников явился к нему в полном вооружении, снял с себя саблю, "ударил челом в землю" и сказал:

– Царь-государь! Я служил верно по присяге тому, кто в Польше назывался Дмитрием. Точно ли он Дмитрий или нет, не знаю: я не видал его прежде. Он меня покинул. Теперь я в твоей власти. В твоей воле убить меня, вот моя сабля – убей. Если же ты помилуешь меня, как обещал, то я буду тебе служить так же верно, как, служил тому, кто меня оставил!

С торжеством вернулся Василий Иванович в Москву. Взятие Тулы праздновали, как некогда взятие Казани. Лжепетра повесили, Болотникова отвезли в Каргополь и там утопили. Другим важнейшим мятежникам была оказана пощада. Шаховского сослали на Кубенское озеро; немцев, изменивших присяге, отправили в Сибирь, а менее важных пленников оставили на свободе без наказания. Так окончилось усмирение бунта Болотникова.

 

 

Болотников Иван Исаевич (Энциклопедия Брокгауз-Ефрон)

— мятежник времен Василия Шуйского. Он был холопом князя Телятевского, маленьким попал в плен татарам, был продан туркам, работал в оковах на турецких галерах и был освобожден в числе других пленников, по одним известиям, — венецианцами, по другим — немцами, а по освобождении привезен в Венецию. Здесь он пробыл несколько времени и решился возвратиться в отечество через Польшу. Проезжая через нее, он услышал о пребывании в Самборе царевича Димитрия (Молчанова), явился к нему и как человек сметливый и предприимчивый был отправлен последним с письмом к путивльскому воеводе кн. Шаховскому. Видя его желание постоять за Димитрия и убедившись в его знании военного дела, Шаховской поручает ему отряд в 12000 человек. С ними Болотников отправился в Комарницкую волость и возвещал всем, что он сам видел Димитрия и Димитрий нарек его главным воеводой. Против него Василий Шуйский выслал отряд под начальством кн. Юрия Трубецкого, но последний, встретясь под Кромами с Б-м, отступил.

Это послужило сигналом к восстанию городов, холопов и инородцев. Город за городом провозглашали царем Димитрия и высылали к Болотникову вспомогательные отряды; холопы и крестьяне, услыша призыв Болотникова, почти всюду поднимались на своих господ и примыкали к отряду его. Возмутилась и мордва в надежде освободиться от московской власти и вместе с холопами и крестьянами принудила некоторые города отпасть от Шуйского. Кроме того, к Болотникову примкнуло ополчение Истомы Пашкова, к нему пристали и Ляпуновы — Захар и Прокопий, и отряд вольницы, пришедший из Литвы. С столь грозными и многочисленными силами Болотников направился к столице. Стоявшие на пути города все признали власть главного воеводы Димитрия; только в Коломне отважились сопротивляться, и это повлекло полное разграбление города. В 50-ти верстах от Москвы, близ села Троицкого, Болотникова встретила московская рать под начальством Мстиславского, который, не вступив в бой, едва спасся от преследований Болотникова. 22 октября 1606 года Болотников остановился в селе Коломенском в семи верстах от Москвы. Здесь он построил острог, укрепив его деревом и валом, и стал рассылать по Москве и разным городам грамоты, возбуждая бедных и меньших против богатых и знатных и призывая всех целовать крест законному государю Димитрию Ивановичу. Ополчение Болотникова увеличилось здесь еще более; из него выделялись отдельные шайки, по преимуществу холопов, которые своими набегами и разбоями держали столицу в осадном положении. Москвичи уже готовы были подчиниться Болотникову, прося его только показать им Димитрия, и начали даже по этому поводу с ним переговоры. Но Димитрий не являлся. Болотников несколько раз обращался к Шаховскому с просьбою прислать его к войску как можно скорее, указывая ему на всю важность его присутствия, но тот медлил. Некоторые города уже начали выражать свое сомнение в существовании Димитрия и переходили на сторону Шуйского. К тому же и в самом войске Болотникова произошло раздвоение: на одной стороне стояли дворяне и дети боярские, на другой холопы, казаки и вообще мелкие безыменные люди. У последних главою был Болотников, а начальниками первых — Истома Пашков и братья Ляпуновы. Между вождями возникли несогласия, и результатом их был переход на сторону Шуйского сначала Ляпуновых, а затем Истомы Пашкова.

Шуйский, между тем деятельно принявшийся за укрепление Москвы с самого появления Болотникова, теперь стал получать подкрепления от переходивших на его сторону городов, которые высылали к нему ополчения дворян и детей боярских. Видя, что ратные силы Шуйского все более и более увеличиваются, Болотников решился действовать энергичнее: был сделан приступ на Симонов монастырь, но с уроном отбит. Но ни потеря войска (от приступа и постоянного ухода его людей), ни увещания Шуйского сдаться и обещания дать ему важный чин не сломили верности Болотникова Димитрию и принятой им ранее решимости бороться за его дело до последней возможности. Шуйскому он отвечал: "Я целовал крест своему государю Димитрию Ивановичу — положить за него живот. И не нарушу целования. Верно буду служить государю моему и скоро вас проведаю". Получив такой ответ, Шуйский решил из войны оборонительной перейти в наступательную; ряд удачных приступов на острог Болотникова заставляет последнего бежать из-под Москвы. Московские ратные люди преследуют его до дер. Заборья, где снова успел укрепиться верный Димитрию воевода; но пало и заборское укрепление; часть казаков с атаманом Беззубцевым во главе передалась Скопину-Шуйскому, начальнику московского войска.

Болотников же бежал далее и засел, наконец, в Калуге; укрепил ее, собрал до 10000 беглецов и приготовился к обороне. Высланные сюда Шуйским отряды (наибольший под начальством Мстиславского) обложили город со всех сторон, производили частые приступы, разбили подходившее на помощь Б— ву ополчение под начальством кн. Масальского, но мужество и энергия его оставались непоколебимы. Он с успехом отбивал их приступы и сам делал удачные вылазки; ни потеря военных людей, ни недостаток в съестных припасах, особенно сильный к концу зимы, не заставили его склониться на сдачу, хотя ему и было обещано полное прощение; одно только его смущало: названный Димитрий еще не являлся, а вскоре и совсем скрылся. Тогда среди терских и волжских казаков появился новый самозванец, принявший на себя имя царевича Петра, будто бы сына Федора Иоанновича, подмененного дочерью, вскоре умершею; он уже подступал к Путивлю, и им-то тогда кн. Шаховской решил воспользоваться для поддержания восстания. Он отправил его в Тулу, а затем двинулся и сам. На выручку Болотникова он отправил отряд под начальством кн. Телятевского. Последний разбил царских воевод, князей Татева и Черкасского, под Калугою, на Пчелве (2 мая). Тогда Болотников сделал вылазку и навел такой страх на осаждавших, что они в смущении все разбежались, оставив неприятелю пушки, обоз и запасы.

После этого он выступил из Калуги и направился в Тулу, где уже были Шаховской и Петр. 30 июня подступил к Туле с большим войском (около 100 т. ч.) и сам царь Василий Иванович Шуйский. Началась осада Тулы, продолжавшаяся немного более 3-х месяцев. Ни приступы осаждающих, ни истощение запасов и здесь не ослабили энергии и твердости Болотникова и его воинов. И неизвестно, сколько еще времени продолжилась бы эта осада и чем бы она окончилась, особенно ввиду возникших несогласий между полководцами царского войска, если бы не явился к Шуйскому "большой хитроделец" Мешок Кравков, запрудою Упы затопивший Тулу. С наводнением в Туле увеличился и голод; многие мятежники толпами являлись к Шуйскому с повинной, но главные злодеи продолжали еще сопротивляться и соглашались сдаться только тогда, когда им будет даровано прощение. "А если нет", говорили они, "будем держаться, хотя бы пришлось нам друг друга съесть". Царь обещал им милость, и 10 октября 1607 г. боярин Колычев занял Тулу. Болотников явился перед Шуйским во всем вооружении, снял с себя саблю, положил перед царем, ударил ему челом до земли и произнес свое клятвенное обещание служить царю верно до гроба, если тот, согласно своему целованию, не прикажет его умертвить. 18 октября царь прибыл в Москву. Сюда же перевезли и Болотникова и других начальников мятежа и после допроса засадили в тюрьму в Каргополе. Здесь сначала Болотникову выкололи глаза, а затем и утопили.

 

Д. И. Иловайский - Иван Болотников 

Против Шуйского, как и против Годунова, восстала Северская Украйна. Там стал распространяться слух, будто названый Дмитрий вновь спасся от смерти и убежал в Литву. Известный клеврет самозванца, убийца Годуновых, Михаил Молчанов, бежал из Москвы к литовской границе, распуская на пути слух о спасении Дмитрия, а местами принимая на себя его имя. Он укрылся в Самборе, у жены Мнишка. Григорий Шаховской, которого царь Василий послал воеводою в Путивль, собрал жителей этого города и объявил им, что Дмитрий жив. Северщина гордилась, что недавно поставила царя на Москве, и сохраняла преданность Лжедмитрию.

Путивляне первые подняли знамя мятежа против Шуйского. Их примеру быстро последовали другие северские города: Моравск, Чернигов, Стародуб, Новгород-Северский, Кромы. Подобно князю Шаховскому, деятельное участие в мятеже принял князь Телятевский, воевода Черниговский. Мятежники требовали, чтобы спасшийся Дмитрий явилсясреди них. Одно время его роль хотел принять на себя Молчанов, но его хорошо знали в Москве, и обман вышел бы слишком явным.

Молчанов привлёк к делу холопа князя Телятевского, Ивана Болотникова, человека смелого, с богатырским сложением. Болотников, попавший в юности в плен, грёб в оковах на татарских и турецких галерах. Потом он бежал в Венецию, а оттуда в Польшу. Молчанов, живя в Самборе, выдавал себя за спасшегося Дмитрия. Болотников явился к нему с предложением своих услуг. Молчанов отослал Болотникова к Шаховскому, который вверил ему начальством над мятежной ратью. Болотников действовал с нею удачно. К мятежу Северской Украйны присоединилась и Тульская с Тулой, Серпуховым, Каширой, Веневом. К мятежникам примкнул Елец, где первый самозванец собрал большие военные запасы для задуманной им войны с татарами и турками. На Тульской Украйне во главе мятежников стал боярский сын Истома Пашков. Во имя мнимого Дмитрия, поднялась и Рязанская область, которая еще помнила о своём старом соперничестве с Москвою. Здесь предводителями мятежников явились дворяне Сумбулов и братья Ляпуновы. Взбунтовалась и часть Поволжья. Особенно сильный мятеж разразился в Астрахани, где главою его сделался сам воевода, князь Иван Дмитриевич Хворостинин. Возмутились земли Вятская и Пермская. Восставшая мордва, соединясь со скопищем русских крестьян, осадила Нижний.

Князь Трубецкой, осадивший Кромы, был разбит Болотниковым. Узнав об этом, князь Воротынский, стоявший под Ельцом, тоже отступил. Его рать стала разбегаться.

Болотников рассылал всюду грамоты, именем царя Дмитрия обещая холопам и крестьянам вольность и разрешая им грабеж богатых людей. Чернь везде охотно к нему приставала, и толпы его быстро росли. Соединившись с Пашковым и мятежными рязанцами, Болотников во главе многочисленной рати двинулся прямо на Москву. В битве у села Троицкого московское войско князя Мстиславского потерпело поражение. В октябре 1607 Болотников укрепился в селе Коломенском, в семи верстах от столицы, и взял Москву в осаду. В городе спешно вооружали, кого только можно. Болотников обратился к московской черни с подметными листами, в которых приказывал холопам убивать своих бояр, брать себе их имение и жен, торговых людей грабить; призывал их также в свое ополчение, обещая отличившихся награждать боярством и воеводством. Но это наглое обращение к самым низким страстям возбудило домовитую часть населения и примкнувших к Болотникову дворян. Они с омерзением увидали себя в товариществе с ворами и разбойниками. С нетерпением ожидаемый многими Дмитрий так и не появлялся.

Сумбулов и Ляпунов с рязанцами отложились от Болотникова и били челом о прощении Василию Ивановичу. Царь принял их ласково, а Ляпунова даже наградил званием думного дворянина. Из северных и западных городов пришли подкрепления к Шуйскому. Отслужив молебен у гробницы царевича Дмитрия, московские власти двинули войско на неприятеля. Сам Шуйский сел на коня и выехал в поле. 2 декабря полчища Болотникова были разбиты в упорном бою у деревни Котлы. Из московских воевод особенно отличился царский племянник Михаил Скопин‑Шуйский. Во время боя на сторону Шуйского перешёл со своим отрядом Истома Пашков, который до этого оспаривал у Болотникова роль главного предводителя бунта.

Болотников засел в Коломенском и три дня оборонялся от царских воевод в укреплённом остроге. Казаки и холопы Болотникова укрывались там от падавших снарядов в землянках, а каленые ядра тушили мокрыми кожами. Но острог всё же был подожжён, множество воров перебили и пленили, но остатки их вместе с самим Болотниковым смогли бежать в Калугу. Во время отступления часть казаков окружила себя под Серпуховым тройным рядом саней, политых водою, и отчаянно оборонялась от царских войск за этим ледяным укреплением. Захваченные в плен приверженцы Болотникова наполнили собою все московские тюрьмы. Взятых с оружием в руках Шуйский приказывал казнить, на Москве их ежедневно топили сотнями. Междоусобие делалось все жесточе.

Некоторые отпавшие области покорились Шуйскому. Он велел торжественно перенести в Троицкую Лавру и похоронить с царским великолепием тела Бориса Годунова, его жены и сына. По приказу бывшего патриарха Иов и действующего Гермогена в Успенском соборе была прочитана грамота, где повторялось сказание об убиении царевича Дмитрия. Но осада Калуги затянулась. Говорят, что Шуйский сделал попытку отравить Болотникова руками лекаря-немца Фидлера, но тот сам добровольно открыл вождю мятежников весь замысел.

Царские воеводы Мстиславский и Михаил Скопин, осаждая Болотникова в Калуге, попытались зажечь деревянные стены города, придвинув к ним вал из дров и хвороста. Но в решающий момент ветер подул в сторону осаждающих. Пользуясь их смятением от дыма и пламени, Болотников не только отбился, но и сделал удачную вылазку. Однако калужане уже стали голодать. Болотников послал в Путивль к Шаховскому просьбу о немедленной помощи. Тот отправил гонца звать казаков Лжепетра.

Еще в царствование Лжедмитрия I среди терских казаков появился самозванец, принявший на себя имя небывалого сына царя Фёдора, Петра. Им был молодой казак Илейка, родом из Мурома. Он послал грамоту Лжедмитрию, которого называл дядей. Тот пригласил его в Москву, возможно, чтобы убить там. Лжепетр с большою толпою казаков поплыл по Волге и уже был за Свияжском, когда получил известие о гибели мнимого дяди. Казаки занялись разбоем и грабежами, а потом ушли на Дон, где их и нашли посланцы Шаховского. Лжепетр отправился в Путивль во главе полчища из казаков терских, донских, волжских и запорожских – всего более 10 000. По дороге он разграбил несколько городов, в том числе Цареборисов; зверски замучив попавших в его руки воевод и дворян. Из Путивля он и Шаховской двинулись в Тулу, а на помощь Болотникову отрядили часть войска под начальством князя Телятевского. На речке Пчельне Телятевский разбил царскую армию в 17 тысяч, высланную против него из‑под Калуги. Узнав об этом, Болотников сделал отчаянную вылазку и нанес поражение осаждавшей его рати. Часть ее перешла на сторону Болотникова, остальные отступили к Боровску, бросив тяжелые орудия и съестные запасы. Это происходило весною 1607.

Болотников из Калуги двинулся к Туле, соединился с Лжепетром и снова готовился идти на Москву. Царь Василий разослал всюду грамоты с строгими приказами о сборе служилых и даточных людей и лично выступил в походе во главе почти стотысячного ополчения. Передовой полк его под начальством князей Голицына и Лыкова недалеко от Каширы наголову разбил передовой отряд войска Болотникова, возглавляемый Телятевским; в этой битве отличились Прокопий Ляпунов и рязанцы. В конце июня царские рати обступили Тулу, где засели Болотников, Лжепетр, Шаховской и Телятевский, имея 20 000 отборных казаков и множество военных и съестных запасов.

Люди Болотникова оборонялись долго и упорно. Когда у них кончилось продовольствие, они порезали коней, ели кошек и всякую падаль. Царская рать стала падать духом и понемногу разбегаться. Из Северской украйны пришли вести о появлении второго Лжедмитрия и о том, что он готовится идти на выручку Тулы. Вдруг муромский боярский сын Фома Сумин-Кровков взялся запрудить реку Упу и потопить Болотникова в Туле. Его предложение сначала вызвало насмешки, однако было принято. Кровков начал из земли, дерева и хвороста строить плотину через Упу. Вода вскоре затопила город, уничтожив у войска Болотникова последние запасы провизии. Изнемогая от голода, туляне сдались 1 октября, на праздник Покрова Богородицы, выговорив себе помилование, которое царь обещал под присягою. Болотников при сдаче лично подъехал к Шуйскому и обещал верно служить ему. Однако его сослали в Каргополь и там вскоре утопили. Илейку Муромца повесили, но князья Телятевский и Шаховской как знатные люди были пощажены, хотя тоже сосланы.

 

По материалам книги Д. И. Иловайского "Новая династия" (глава 3)

 

Н. И. Костомаров - Иван Болотников. Начало Смутного времени

...[Летом 1606] на юге разнесся слух, что Димитрий [Лжедмитрий] жив и убежал в Польшу. Вся северская земля, Белгород, Оскол, Елец провозгласили Димитрия. Ратные люди, собранные под Ельцом прежним царем, не хотели повиноваться Шуйскому, избрали предводителем Истому Пашкова и присягнули все до единого стоять за законного царя Димитрия. В Комарницкой волости Болотников возвестил, что он сам видел Димитрия и Димитрий нарек его главным воеводой. Болотников был взят еще в детстве в плен татарами, продан туркам, освобожден венецианцами, жил несколько времени в Венеции и, возвращаясь в отечество через Польшу, виделся с Молчановым, который уверил его, что он Димитрий. Болотников, никогда не видавший царя Димитрия, действовал с полной уверенностью, что стоит за законного государя. Он начал возбуждать боярских людей против владельцев, подчиненных против начальствующих, безродных против родовитых, бедных против богатых. Его грамоты произвели мятеж, охвативший Московское государство подобно пожару. В Веневе, Туле, Кашире, Алексине, Калуге, Рузе, Можайске, Орле, Дорогобуже, в Зубцове, Ржеве, Старице провозгласили Димитрия. Дворяне Ляпуновы подняли, именем Димитрия, всю рязанскую землю. Возмутился город Владимир со всей своей землей. Во многих поволжских городах и в отдаленной Астрахани провозгласили Димитрия. Только Казань и Нижний Новгород еще держались кое-как за Шуйского. В пермской земле отказали Василию давать ратных людей, служили молебны о спасении Димитрия и пили чаши за его здоровье. Новгород и Псков оставались пока верными Шуйскому, но псковские пригороды стояли за Димитрия. Если бы в это время на самом деле явился человек с именем Димитрия, то вся русская земля пошла бы за ним. Но он не являлся, и многие сомневались в справедливости слухов об его спасении, а потому и не решались открыто отпасть oт царствовавшего в Москве государя. Тем не менее к Болотникову стеклась огромная толпа. Он из северской земли двинулся к Москве: города сдавались за городами. 2 декабря Болотников был уже в селе Коломенском. К счастью Шуйского, в полчище Болотникова сделалось раздвоение. Дворяне и дети боярские, недовольные тем, что холопы и крестьяне хотят быть равными им, не видя притом Димитрия, который бы мог разрешить между ними споры, стали убеждаться, что Болотников их обманывает, и начали отступать от него. Братья Ляпуновы первые подали этому отступлению пример, прибыли в Москву и поклонились Шуйскому, хотя не терпели его. Болотников был отбит Скопиным-Шуйским и ушел в Калугу. 

Избавившись от осады, Шуйский, по совету с патриархом Гермогеном, пригласил в Москву бывшего патриарха Иова. 20 февраля 1607 года последний разрешил народ от клятвы, наложенной им за нарушение крестного целования Борису. Еще прежде того Шуйский приказал перевезти тела Бориса, его жены и сына и похоронить в Троицко-Сергиевом монастыре. Этими поступками хотел Шуйский примириться с прошлым и тем придать своей власти более законности. Но с наступлением лета силы Болотникова опять начали увеличиваться пришедшими казаками. Явился новый самозванец, родом муромец, незаконный сын "посадской женки", Илейка, ходивший прежде в бурлаках по Волге. Он назвал себя царевичем Петром, небывалым сыном царя Федора; с волжскими казаками пристал он к Болотникову. После нескольких битв, Шуйский осадил Болотникова и названого Петра в Туле. Какой-то муромец Мешок Кравков сделал гать через реку Упу и наводнил всю Тулу: осажденные сдались. Шуйский, обещавши Болотникову пощаду, приказал ему выколоть глаза, а потом утопить. Названого Петра повесили; простых пленников бросали сотнями в воду, но бояр, князей Телятевского и Шаховского, бывших с Болотниковым, оставили в живых.

 

Н.И. Костомаров. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. Василий Шуйский (отрывок)

 

Ещё по теме...