Детство и юность Петерса

Петерс, Яков Христофорович (родился 21 ноября (3 декабря) 1886 года в Курляндской губернии (Латвия), расстрелян 25 апреля 1938 года) – виднейший после Дзержинского деятель раннего ЧК.

В «официальной» автобиографии Петерс утверждал, что был сыном батрака и из-за бедности с восьмилетнего возраста пас скот у соседей. Однако до составления этой биографии, в разговоре с американской журналисткой Битти (1917), он говорил, что был сыном богатого крестьянина-латыша, который сам имел в хозяйстве батраков.

Член латвийской социал-демократической рабочей партии с 1904.

Петерс участвовал в революции 1905-1907 и в марте 1907 был арестован за покушение на жизнь директора одной из фабрик Либавы во время забастовки. Однако в конце 1908 Рижский военный суд оправдал его.

Яков Петерс

 

Петерс в Лондоне

В 1909 Петерс эмигрировал из России – вначале в Гамбург, а потом в Лондон. Принадлежал к Лондонской группе Социал-демократии Латышского края (СДЛК), вступил и в Британскую социалистическую партию. Поначалу жил в Лондоне в большой бедности.

В декабре 1910 лондонская полиция была вызвана жильцами дома № 119 по улице Хаундсдич, сообщившими, что какие-то преступники пытаются проломить стену одной из квартир, чтобы проникнуть в соседнюю ювелирную лавку. Грабители открыли огонь по прибывшим полицейским, убили двоих констеблей, ранили ещё четверых и скрылись. Вскоре выяснилось, что убийцы принадлежали к латышской «анархистской» группе, руководителем которой был некий Фриц Сваарс. В ходе начавшихся по городу арестов был схвачен двоюродный брат Сваарса, Яков Петерс. Экспертиза показала, что все пули, попавшие в полицейских на улице Хаундсдич, были выпущены из пистолета Дрейзе М1907, принадлежавшего Петерсу.

2 января 1911 года полиция установила, что трое из нападавших на полицейских лиц – Вотель, Сваарс и Пятков – засели в квартире дома №100 по Сидней-стрит. К этому дому прибыло до 200 полисменов. Все жильцы других квартир были эвакуированы, и началась осада, сопровождаемая сильной пистолетной перестрелкой. Для руководства ею прибыл лично министр внутренних дел – Уинстон Черчилль, которому пришлось вызывать на помощь полиции шотландскую гвардию и артиллерию. Дом во время штурма был почти целиком разрушен. В сгоревшей квартире нашли тела Сваарса и Вотеля.

Имелись сведения, что главным вожаком банды был «Петерис-Художник». Многие отождествляли эту личность с Яковом Петерсом. Но тот, несмотря на сильнейшие улики, отрицал своё соучастие в преступлении на Хаундсдич. Принадлежавший Петерсу пистолет Дрейзе М1907 был после стрельбы на Хаундсдич найден у тела убитого грабителя Георга Гардштейна. Это послужило для Петерса оправдательной зацепкой, хотя у Гардштейна были при себе патроны другого калибра – для пистолета Маузер С96. Петерс твёрдо отвергал возможность своего нахождения на улице Хаундсдич – и в мае 1911 был оправдан судом по недостатку доказательств.

Вскоре после этого он женился на дочери британского банкира Мэй Фримэн. В 1914 у них родилась дочь Мэйзи. Благодаря удачному браку Петерс получил место управляющего отдела импорта крупной английской торговой компании, но продолжал поддерживать связи с социалистами.

 

Участие в Октябрьском перевороте

После Февральской революции Петерс приехал из Англии в Петроград, а затем в Ригу. Там он стал членом ЦК Социал-демократии Латышского края, представлял эту партию в ЦК большевиков, являлся членом Военно-революционного комитета стоявшей в Латвии 12-й русской армии. После занятия немцами Риги, Петерс переехал в Вольмар (Валмиеру), где редактировал социалистическую газету «Циня». Из Англии к нему приехали жена и дочь. Мэйзи потом так и не смогла покинуть СССР и умерла там в 1971 году.

Петерс являлся представителем «от крестьян Лифляндской губернии» в Демократическом совещании 1917. Из Латвии он перебрался в Петроград и во время Октябрьского переворота 1917 был членом Петроградского ВРК. Делегат II Всероссийского съезда Советов, он был избран во ВЦИК.

 

Петерс – чекист

Вскоре после создания большевиками ЧК Петерс стал помощником (первым заместителем) её председателя – Дзержинского. Земляки Петерса – латышские стрелки – были главной вооружённой силой коммунистической власти в первые месяцы её существования. Покровительствуемые Петерсом латыши, наряду с евреями, принимали активнейшее участие в первоначальном чекизме.

Члены коллегии ВЧК (слева направо) Я. Петерс, И. Уншлихт, А. Беленький (стоит), Ф. Дзержинский, В. Менжинский (1921)

 

Петерс деятельно участвовал в самых известных операциях раннего периода ЧК: в раскрытии раздутого Дзержинским «заговора Локкарта», в акциях против анархистов в Петрограде и Москве. 29-го мая 1918 Петерс руководил захватом конспиративной резиденции савинковского «Союза Защиты Родины и Свободы» (Москва, Малый Левшинский переулок, дом 3, квартира 9). Он участвовал в разгроме «левоэсеровского мятежа» (июль 1918). Этот мятеж начался убийством германского посла Мирбаха, которое террорист Блюмкин совершил при помощи документов, подписанных противником Брестского мира Дзержинским. Игравший в событиях весьма двусмысленную и загадочную роль Дзержинский подпал под подозрение, был временно снят с поста председателя ВЧК и заменён Петерсом, который собрал новую чекистскую коллегию из одних коммунистов, без левых эсеров. Но 22 августа Дзержинский вновь получил прежнюю должность, а Петерс опять стал его заместителем. Вскоре ему было поручено следствие по делу покушавшейся на Ленина эсерки Фанни Каплан.

Чекистские обязанности Петерс совмещал с работой в Московском ревтрибунале. С 1918 года он был один из трёх его заседавших поочерёдно председателей.

9 января 1919 заседание Президиума ВЧК под председательством Петерса и при участии М. Лациса и И. Ксенофонтова утвердило «приговор к лицам бывшей императорской своры». По этому приговору в Петрограде были расстреляны четыре члена императорской фамилии – великие князья Николай Михайлович, Георгий Михайлович, Павел Александрович и Дмитрий Константинович. Расстрел выставлялся «ответом на убийство в Германии Карла Либкнехта и Розы Люксембург» (сделавших неудачную попытку насильственного коммунистического переворота).

Жертвы красного террора на юге России

 

В марте 1919 года пост зампреда ВЧК занял И. Ксенофонтов, а Петерс был послан в угрожаемый наступлением Юденича Петроград. Там он был назначен «комендантом укрепленного района» и с целью изъятия у граждан оружия провёл по городу повальные обыски, сопровождавшиеся массовыми арестами.

После приостановки наступления Юденича Петерс вместе с Лацисом был (август 1919) переведён в Киев, к которому шли войска Деникина. Здесь он также стал комендантом укреплённого района и начальником гарнизона. Не имея военных талантов, Петерс и Лацис прибегли к своему обычному методу: массовому террору. Количество и жестокость развёрнутых в Киеве бессудных казней поражали воображение. Киевская чрезвычайка наряду с харьковской, где зверствовал Саенко, стала кровавым символом тогдашнего большевицкого режима. Современный историк В. Шамбаров в работе «Белогвардейщина» (глава 64) пишет:

 

Киев познал на своей шкуре, наверное, все типы большевистских палачей, тут свирепствовала полная коллекция монстров. ВУЧК возглавлял знаменитый Лацис, палач-теоретик. Благообразный и внешне воспитанный, он проводил террор с латышской методичностью. И писал «научные труды» со статистическими данными и диаграммами, исследующими распределение расстрелов по полу, возрасту и сословию жертв, их временные и сезонные зависимости. И подводил под свои данные теоретический фундамент марксизма. Был палач-грабитель Парапутц, племянник Лациса, наживавшийся на вещах убитых им людей. Были палачи-садисты Иоффе и Авдохин, прозванный «ангелом смерти», получавшие наслаждение от самого процесса убийства. Был палач-кокаинист Терехов. И палач-«романтик» Михайлов, изящный и франтоватый тип – он любил летними лунными ночами выпускать в сад голых женщин и охотился за ними с револьвером. Был идейный палач Асмолов, истреблявший людей с холодной большевистской уверенностью в том, что строит светлое будущее. Был палач-новатор Угаров, экспериментировавший в концлагере – вводивший там номера вместо фамилий, придумывавший и совершенствовавший тогда еще на «голом месте» лагерные порядки и систему уничтожения.

Чем хуже складывалось для красных положение на фронтах, тем страшнее они отыгрывались на местном населении. Согласно данным Центрального комитета Красного Креста, киевские чекисты почти поголовно были алкоголиками, кокаинистами, патологическими садистами, потерявшими человеческий облик и все сильнее, по мере своей «работы», выявлявшие отклонения в психике. Так что, когда по телевидению в очередной раз показывают фильм «Адъютант его превосходительства», сделайте себе соответствующую поправку, прежде чем глотать эту отраву. Ведь чистые и благородные герои фильма – и есть те самые киевские чекисты, тонувшие в крови невиновных. Только по официальным (большевистским!) данным, и только ЧК (не считая трибуналов и т. п.), в Киеве были расстреляны более 3 тысяч человек... [По данным расследования, проведённого белыми, – 10 тысяч.]

Большевистская агония Киева была жуткой. В дополнение к местным палачам Москва прислала заместителя председателя ВЧК Петерса, назначив его комендантом Киевского укрепрайона. Лацис стал его заместителем. Естественно, положения на фронте изменить они не могли, но последняя волна террора, обрушившегося на мирное население, перехлестнула все предыдущие. Очевидец писал:

«...Ежедневно отряд китайских солдат проводил по улицам 60–70 несчастных смертников. Это была очередная партия, предназначенная в полночь к расстрелу. Ослабленные голодом, пытками, издевательством пьяных чекистов, они с трудом волочили ноги. Уголовных преступников тут вовсе не было. Истреблялись только культурные силы страны. В опубликованных списках перечислялись их звания и род занятий. К концу августа остались лишь чрезвычайки, в них пьяные чекисты с дьявольской жестокостью добивали по ночам несчастных мучеников. В сараях и конюшнях, по дворам чрезвычаек, их убивали холодным оружием, железными вилами и бутылками от вина...»

Но остановить белые роты бутылки от вина, вилы и наемники-китайцы, понятное дело, не смогли, фронт рушился. 30 августа комиссары бежали…

[После того как Киев заняла Добровольческая армия Деникина], горожане нескончаемым потоком шли в Липки – ранее квартал богатых и красивых особняков, утопающих в зелени. Их облюбовали красные карательные учреждения, и теперь киевляне, затыкая носы от нестерпимой вони, смотрели на страшные подвалы, забрызганные толстым слоем человеческой крови и мозга, на вскрываемые захоронения, пытаясь отыскать исчезнувших родных и близких. Чтобы далеко не ходить, чекисты превратили в массовые могильники окружающие особняки клумбы, сады и скверы...

 

Вместе с красными частями Петерс бежал из Киева в Тулу. Зимой 1919-1920 он помогал насаждать военное положение на железных дорогах, а в январе 1920 был сделан полпредом ВЧК на Северном Кавказе.

Чекист. Обобщённый образ

 

Характеристика Петерса

Роман Гуль в биографии Дзержинского пишет:

 

Первыми неизменными помощниками Дзержинского в ВЧК были два знаменитых латыша, члены коллегии ВЧК Петерс и Лацис.

Человек с гривой черных волос, вдавленным проваленным носом, с челюстью бульдога, большим узкогубым ртом и щелями мутных глаз, Яков Петерc – правая рука Дзержинского. Кто он, этот кровавый, жадный до денег и власти человек? Зловонный цветок большевицкого подполья, этот чекистский Спарафучиле, – человек без биографии, латыш-проходимец, несвязанный ни с Россией, ни с русским народом.

Когда в 1917 году увешанный маузерами, в чекистской форме, кожаной куртке. Петерc появился в Петербургском Совете рабочих депутатов, где были еще социалисты, последние встретили его бешеными криками: «Охранник!» Но Петерс не смутился: «Я горжусь быть охранником трудящихся», отвечал он с наглостью. А всего через два года, после многих кровавых бань, данных Петерcом русскому пролетариату, этот проходимец, прибыв в Тамбовскую губернию усмирять крестьян, взволнованных коммунистическими поборами, отдал краткий приказ: «Провести к семьям восставших беспощадный красный террор, арестовывать в семьях всех с 18-летнего возраста, не считаясь с полом, и если будут продолжаться волнения, – расстреливать их, как заложников, а села обложить чрезвычайными контрибуциями, за не исполнение которых конфисковывать земли и все имущество».

Вот он – «охранник трудящихся». Октябрьская революция сделала этого проходимца одной из всесильных фигур тайной коммунистической полиции. Как всякий вельможа и сановник, Петерc страдает, конечно, зудом к некоторой позе. Поэтому не только у Троцкого, но и у Петерса есть свои «исторические» фразы. Петерc сказал: «Каждому революционеру ясно, что революция в шелковых перчатках не делается». Петерc угрожал: «Всякая попытка контрреволюции поднять голову встретит такую расправу, перед которой побледнеет все, что понимается под красным террором».

Эта правая рука Дзержинского, Петерс, палач десятка городов России, вписал самые кровавые страницы в летопись коммунистического террора. Он залил кровью Дон, Петербург, Киев, он обезлюдил расстрелами Кронштадт, он легендарно зверствовал в Тамбове.

 

Борис Бажанов, секретарь Сталина, бежавший в 1928 году на Запад, отмечает в своих воспоминаниях:

 

Во время моего… пребывания на Украине я узнал много фактов о жестоком кровавом терроре, проводимом чекистами. В Москву я приехал с чрезвычайно враждебными чувствами по отношению к этому ведомству. Но мне практически не пришлось с ним сталкиваться до моей работы в Оргбюро и Политбюро. Здесь я прежде всего встретился с членами ЦКК Лацисом и Петерсом, бывшими в то же время членами коллегии ГПУ. Это были те самые знаменитые Лацис и Петерс, на совести которых были жестокие массовые расстрелы на Украине и других местах гражданской войны – число их жертв исчислялось сотнями тысяч. Я ожидал встретить исступлённых, мрачных фанатиков-убийц. К моему великому удивлению эти два латыша были самой обыкновенной мрaзью, заискивающими и угодливыми маленькими прохвостами, старающимися предупредить желания партийного начальства. Я опасался, что при встрече с этими расстрельщиками я не смогу принять их фанатизм. Но никакого фанатизма не было. Это были чиновники расстрельных дел, очень занятые личной карьерой и личным благосостоянием, зорко следившие, как помахивают пальцем из секретариата Сталина.

 

Петерс после Гражданской войны

В 1920-1922 Петерс являлся членом Туркестанского бюро ЦК РКП(б), полпредом ВЧК в Туркестане. В Средней Азии он принимал участие в борьбе против казачьих отрядов Дутова и Анненкова, басмачей Энвер-паши.

В феврале 1922 Петерс был возвращён в Москву и назначен членом Коллегии ГПУ (которое теперь заменило ЧК). С лета 1922 он возглавил в ГПУ Восточный отдел, ведавший операциями на Кавказе, в Туркестане, Крыму и в мусульманских областях Поволжья. Одновременно он исполнял (1925) должность главного инспектора погранвойск ОГПУ. В декабре 1927 получил орден Красного Знамени.

31 октября 1929 Петерс был освобожден от обязанностей члена Коллегии и начальника Восточного отдела ОГПУ. Он утратил влияние в верхушке карательных органов, но не прекратил полностью работы в них. В конце 1929 года Петерс руководил комиссией по чистке учреждений Академии наук СССР. Из 259 академиков и членов-корреспондентов 71 после этой чистки лишились своих званий. Это были, прежде всего, ученые-гуманитарии. Многих из них арестовали по «Академическому делу», в ходе которого крупнейший историк, автор блестящих учебника и лекций по русской истории академик С. Ф. Платонов был обвинён в намерении свергнуть Советскую власть и восстановить монархический строй.

До 1934 года Петерс входил в Центральную контрольную комиссию (ЦКК) ВКП(б).

Во время Большого террора Сталина Петерс был арестован (27 ноября 1937) и расстрелян (25 апреля 1938) на полигоне «Коммунарка».

В 1956 реабилитирован.