Весной 1918 г. Сталин впервые появляется на фронте гражданской войны. Это произошло в мае под Царицыным, когда эшелоны отступавшей V Украинской армии под командованием Ворошилова наводили переправы через Дон. Сталин прибыл в качестве чрезвычайного комиссара продовольственного дела Юга России. Позже услужливые историки превратят царицынский участок в решающий фронт гражданской войны, а самого Сталина провозгласят главным организатором Красной Армии. Но Сталин еще не знает о своем предназначении. Он пишет Ленину 7 июля 1918: «Гоню и ругаю всех, кого нужно. Надеюсь скоро восстановим [железнодорожное сообщение с Центром]. Можете быть уверены, что не пощадим никого – ни себя, ни других, а хлеб все же дадим».
Сталин на царицынском фронте, 1918
В Царицыне Сталин входит в состав Реввоенсовета Северо-Кавказского военного округа (СКВО). Используя свое высокое положение члена правительства (он остается наркомом по делам национальностей), он немедленно начинает вмешиваться в чисто военные вопросы, разобраться в которых не может из-за отсутствия знаний и опыта. Сам Сталин думает иначе. Из той же записки к Ленину: «Если бы наши военные «специалисты» (сапожники!) не спали и не бездельничали, линия [железнодорожная] не была прервана, и если линия будет восстановлена, то не благодаря военным, а вопреки им». Сразу заметно, что сын сапожника товарищ Сталин ни в грош не ценит военспецов, во всяком случае он намерен стать над ними.
Военруком (командующим войсками) СКВО 2 мая 1918 года был назначен генерал-лейтенант царской армии Андрей Евгеньевич Снесарев, опытный военачальник и выдающийся ученый-востоковед. Он добровольно вступил в Красную Армию и в конце мая прибыл в Царицын с мандатом Совета Народных Комиссаров, подписанным Лениным. В условиях разгула партизанщины, очень слабо поставленной партийной и советской работы (донесение комиссара К. Я. Зедина) Снесарев принимается за создание регулярных частей.
Действия военрука многим давили на любимую мозоль. Прежде всего они пришлись не по нраву группе партработников во главе с К. Е. Ворошиловым и С. К. Мининым, которые еще не понимали, для чего нужна регулярная армия. Лихую партизанщину, митинги, выборность комсостава они признавали единственным методом революционной борьбы, а установление воинской дисциплины рассматривали как возвращение к «царским порядкам». Таких же взглядов придерживались командиры многочисленных отрядов, все эти главкомы и комы (обычно руководитель отряда штыков в 200 именовал себя командующим или главнокомандующим войсками на данной территории) – в большинстве солдаты и унтер-офицеры старой армии. Доставшуюся им власть над людьми, почти бесконтрольную, они ценили очень высоко. Они интуитивно чувствовали, что в регулярной армии у них нет шансов удержаться наверху: там для занятия командных должностей необходимы элементарные знания и грамотность. История показала, что эти опасения были преувеличены. Старые партийцы, попавшие на военную работу, вроде Ворошилова и Минина, в тот момент меньше думали о карьере, но к царским офицерам испытывали классовое недоверие.
Сталин мгновенно разобрался в обстановке и поддержал партизан. Его всегда отталкивали люди типа Снесарева, стоящие на более высоком интеллектуальном уровне.
В этих условиях созидательная работа Снесарева и штаба СКВО продвигалась медленно. На Царицын наступали казачьи части генерала Краснова. Ценой огромных усилий Снесареву удалось отвести эту угрозу и восстановить сообщение с Центром. В этот момент, в середине июля, Сталин при содействии Ворошилова и Минина арестовал почти всех офицеров штаба и заключил их в плавучую тюрьму. Вскоре был взят под стражу и Снесарев. Обвинения в саботаже были голословными, их не подтверждала местная ЧК. Но Сталин уже в 1918 знал, что действительная виновность не играет роли. Врагами следует объявлять тех, кого сейчас нужно убрать с дороги.
Репрессии коснулись не одних офицеров штаба. Вот как реагировал Сталин на известие о раскрытии монархической организации:
«Резолюция Сталина была короткая: Расстрелять. Инженер Алексеев, два его сына, и вместе с ними значительное количество офицеров, которые частью состояли в организации, а частью лишь по подозрению в соучастии с ней, были схвачены Чрезвычайкой и немедленно, безо всякого суда, расстреляны».
Цитата взята из журнала «Донская волна». Можно было бы не поверить белогвардейскому органу, но как раз эту выдержку приводит Ворошилов, живописуя сталинский стиль революционной работы.
Москва не поверила сталинским обвинениям. На место была направлена комиссия Высшей военной инспекции во главе с А. И. Окуловым. Узнав об этом, Сталин отдал приказ уничтожить арестованных. Баржа-тюрьма была выведена на глубокое место и затоплена в Волге. Через несколько дней прибыла комиссия Окулова, которая установила неосновательность обвинений против Снесарева. Он был освобожден и переведен на другой фронт. Офицеров-утопленников списали как издержки гражданской войны. К ответственности никого привлекать не стали, что было делом обычным для того времени.
Белоказачьи полки, рвавшиеся к Царицыну, кое-как сдерживал вождь красного казачества, Филипп Миронов, объединивший вокруг себя часть поверивших большевизму земляков. Сталин, однако, видел в способном народном вожаке Миронове прежде всего опасного личного конкурента. 4 августа Иосиф Виссарионович писал Ленину:
«...казачьи части, именующие себя советскими, не могут, не хотят вести борьбу с казачьей контрреволюцией; целыми полками переходили казаки на сторону Миронова, чтобы получить оружие, на месте познакомиться с расположением наших частей и потом увести в сторону Краснова целые полки; Миронов трижды был окружен казаками, которые знали всю подноготную мироновского участка и, естественно, разбили его наголову».
Никакого троекратного разбития белыми Миронова на самом деле не было. Сталин сочинил его, чтобы оправдаться за общее тяжелое положение в районе Царицына, возникшее из-за сталинско-ворошиловского спецеедства и вопиющей безграмотности. Кстати, именно Сталин, активно уничтожавший верных большевикам офицеров в рядах Красной армии, проглядел-таки форменного предателя Носовича, а когда тот бежал к белым, назначил военруком деникинского агента Ковалевского. Нужды нет, что Миронов не выполнял сомнительных приказов Носовича. Москва была склонна верить члену ЦК Сталину, а не казаку и подполковнику Миронову, который так и не получил просимых подкреплений.
В итоговом стратегическом отношении деятельность Сталина в Царицыне привела к подлинной катастрофе. Весной 1918 года у советской власти были на юге два главных врага: донские казаки и добровольческие офицерские отряды генералов Л. Г. Корнилова и М. А. Алексеева, отступавшие на Кавказ.
Уставшие от войны казаки не хотели ни с кем воевать, в том числе и с Советами. Когда в апреле свежеизбранный атаман Краснов провозгласил независимое Донское государство, куда наряду с исконными казачьими землями, включил Таганрогский, Царицынский и Воронежский округа, станичники реагировали вяло. Как свидетельствует сам Краснов, казакам было не до завоевания новых земель. Но политика хлебных реквизиций, которую большевики проводили с весны 1918, заставила их взяться за оружие.
Белая Добровольческая армия оказалась естественной союзницей казаков. Однако у Добровольцев, как и у Краснова, было очень мало сил. В мае 1918 Краснов имел 17 тыс. бойцов (среди них много ненадежных) и 21 орудие. Ему противостояли следующие силы красных: Южная Завеса – 19 820 штыков и сабель, 38 орудий; 10 армия – 39 465 шт. и саб., 240 орудий. В добровольческих отрядах в феврале насчитывалось около 3,5 шт. и саб., из них почти тысяча больных и раненых. Наступление красных вынудило их 22 февраля 1918 уйти из Ростова-на-Дону в знаменитый Ледяной поход. Им пришлось двинуться на Кубань, где их путь преграждали значительные красные силы: группа Калнина (30 тыс. шт. и саб.), Таманская армия (30 тыс.) и 11 армия (80-100 тыс). Таким образом, превосходство Красной Армии было подавляющим. Все эти войска подчинялись СКВО, штаб которого ввиду казачьей опасности был переведен из Ростова в Царицын.
13-го апреля 1918 при неудачной попытке штурма Екатеринодара погиб генерал Корнилов. Новый командующий Добровольческой армией, генерал Деникин, повёл свои отряды с Кубани обратно на Дон. Казалось, в сложившейся обстановке красные могли быстро добить противника. Этому, однако, помешали отсутствие полноты власти в руках командующего и сверхреволюционная деятельность РВС округа во главе с только что подоспевшим Сталиным. Мы уже осветили ее содержание, остается указать на результаты.
Пока Сталин со товарищи воюют со штабом своей армии, Краснов и Деникин накапливают силы и действуют. Хотя отношения между ними натянутые, все же летом 1918 года противники советской власти добиваются серьезных успехов. В августе армия Краснова состоит из 40 тыс. надежных бойцов, а его власть распространяется на всю Область Войска Донского. В мае Добровольческая армия, сформированная из офицерских отрядов, имела в своем составе 5 тыс. шт. и саб. В июне Деникин разгромил (Второй Кубанский поход) группу Калнина, занял станицы Торговую и Великокняжескую, а 13 июля – Тихорецкую. Стратегическое положение советских войск на Северном Кавказе стало критическим. Теперь Добрармия представляет собой внушительную силу – 20 тыс. бойцов – и непрерывно пополняется офицерами, главным образом с Юга.
Успехи Донской и Добровольческой армий развиваются на фоне узурпации Сталиным военного руководства в Царицыне и в значительной степени благодаря этому обстоятельству. Сталин самовластно управляет СКВО на протяжении двух месяцев, начиная с отстранения Снесарева (середина июля). Как раз в это время Деникин успешно наступает и наращивает численность своих войск. 16 августа 1918 он взял Екатеринодар (Краснодар). К концу сентября под белым знаменем уже 40 тыс. бойцов.
Избавившись от Снесарева, Сталин произвольно изменил план обороны Царицына. Благодаря этому осенью возникла реальная угроза падения города и нарушения взаимодействия красных на всем Юге. К тому же Сталин снова вступил в конфликт – на этот раз с бывшим генералом П. П. Сытиным, назначенным командующим войсками Южного фронта.
Это было тяжелое для Советской республики время. Раненый Ленин лежал в своей квартире в Кремле. Работой правительственного аппарата руководили Свердлов и Цюрупа. 2 сентября создается новый орган руководства войсками – Реввоенсовет Республики во главе с Л. Д. Троцким, назначен Главком – И. И. Вацетис. По всей стране объявлен беспощадный красный террор. Оборонительные мероприятия советской власти принимают новые формы. Создаются новые фронты и армии. ЦК и СНК утвердили, а Реввоенсовет провел приказом назначение командующих фронтами. Во главе Южного фронта, образованного на базе СКВО, стал Сытин. Сталин не подчинился директиве Москвы. Сначала он саботировал приказ о передислокации управления фронта в Козлов, затем и вовсе решением РВС фронта отстранил Сытина как бывшего генерала и заменил его Ворошиловым. Сталина, разумеется, волновало не прошлое Сытина, а власть, которую тот получал в качестве командующего войсками. К вопросам власти товарищ Сталин всегда относился со всей серьезностью. К этому времени обстановка вблизи Царицына и на всем Северном Кавказе стала настолько угрожающей, что центру пришлось, наконец, вмешаться... 6 октября произошел гневный обмен телеграммами между Свердловым и Сталиным, после чего ЦК отозвал Сталина с Южфронта и переместил состав РВС. Ворошилов и Минин были выведены, их места заняли К. А. Мехоношин, Б. В. Легран и П. Е. Лазимир.
Новое фронтовое руководство принялось расхлебывать сталинскую кашу. Казаки подходили к Камышину, и советское командование для спасения Царицына перебросило часть сил с Восточного фронта. Сытин отстоял Царицын, но на Северном Кавказе ничего спасти не удалось. Там начался развал фронта. Ободренные примером РВС, таким же порядком действовали начальники рангом пониже. Командарм Таманской Матвеев отказался подчиниться решению Кубано-Черноморского ЦИКА, за что был расстрелян тамошним главкомом Сорокиным. В свою очередь, Сорокин саботировал формирование регулярных частей 11 армии, арестовал и расстрелял членов Кубано-Черноморского правительства. Он был объявлен вне закона, бежал, но был схвачен одним из матвеевских дружков, который рассчитался с ним за своего командира. Окруженный деникинцами комбриг Кочубей с частью своих сил перешел на сторону врага, однако по приказу генерала Лукомского был повешен.
Весь Северный Кавказ попал в руки Добрармии. Деникин вырос в грозного врага, с которым пришлось отчаянно бороться еще два года.
