Лозунгами Октябрьского переворота 1917 года не были ни свобода, ни демократия, ни правовая государственность – все это провозгласил уже Февраль. Социальные цели – о передаче земли крестьянам были лозунгами, прежде всего, эсеров, и собиравшееся через несколько недель Учредительное собрание без сомнения эти лозунги законодательно осуществило бы. В рабочем законодательстве большевики поддерживали лишь то, что уже было осуществлено в большинстве меньшевицко-эсеровскими советами первого этапа революции. Единственный вопрос, в который Ленин вносил свое собственное, оригинальное решение, – был вопрос о мире с немцами. Но это была в то же время проблема сохранения единства России, ибо все знали, что, несмотря на близость Германии к крушению, она предъявит требование о разделе России (отделение Украины, Белоруссии, Прибалтики, Закавказья), что она и сделала при заключении Брестского договора. Патриотизм, государственные интересы, невозможность для демократических партийных лидеров идти на небывалые в истории императорской России, унизительные германские требования – таковы были главнейшие тормоза, заставлявшие всех, кроме Ленина и меньшинства большевицкой партии, затягивать вопрос о мире.

Характерно, что Ленин, как показали переговоры в Бресте, несомненно зная (это знали тогда все!) о неизбежности «похабных» условий мира, все же в своей речи 26 октября на II съезде советов, лживо и демагогически обещал «мир без аннексий и контрибуций».

 

Тайны Октябрьской революции 1917. Правда и вымысел

 

В вопросе об Учредительном собрании Ленин также занимал прямо обманную, лживую позицию. Задумав разогнать Учредительное собрание, как только большевики захватят власть, он, однако, и на II съезде советов, и в отдельных резолюциях большевиков накануне самого Октября клялся и обещал, что Совет рабочих и солдатских депутатов, взяв власть, передаст ее Учредительному собранию.

В качестве одного из многочисленных примеров, которые мы приведем параграф пятый предложенной большевиками резолюции кронштадтской конференции Совета рабочих и солдатских депутатов накануне 25 октября:

«...Только эта власть [Совет рабочих и солдатских депутатов] наконец может обеспечить создание центрального органа русской революции – Учредительного собрания».

Предлагая эту резолюцию для обмана моряков, следовавших за эсерами и самими большевиками, большевицкий ЦК и прежде всего лично Троцкий учитывали, что сильная анархическая прослойка в Кронштадте будет возражать именно против этой части резолюции. И действительно, анархисты считали, как сообщал 27 октября их орган «Голос труда»:

«...что теперь, когда рабочие и моряки перестали верить в спасительность центральной власти... мы должны напречь все силы на то, чтобы так называемая "власть" перешла к советам, которые, разрывая и разделяя ее по кусочкам, тем самым уничтожат централизованное государство. Государство всегда давило, давит и будет давить и без его уничтожения не может быть обеспечена победа революции».

Вот под каким лозунгом – власть Советам, а не всенародному Учредительному собранию! – пошел матрос-анархист Железняков, один из руководителей Кронштадтского отряда на Октябрьский переворот, вот почему именно ему было поручено Лениным «разогнать» Учредительное собрание.

Характерно, что тот же «Голос труда» об этом решающем собрании в Кронштадте пишет:

«Некоторые товарищи большевики заявили нам, что не одни только анархисты отрицают централизованное государство, что и они, большевики, не признают его».

Таким образом, при вербовке сил для переворота в Кронштадте большевики, обещая в бумажных резолюциях созыв Учредительного собрания, втайне убеждали сторонников, что никакой власти оно не получит.