Приготовления Наполеона к войне с Россией были огромные. (См. Причины Отечественной войны 1812.) Франция со всеми землями, вошедшими в состав ее, ополчилась поголовно; Австрия, Пруссия, Саксония, Бавария и все государства Рейнского союза обязались выставить вспомогательные войска; вследствие сих мер к началу 1812 года Наполеон имел под ружьем более 1 200 000 человек. Из них одна половина предназначена была частью для покорения Испании, где кипела брань кровавая, частью для обороны французской империи и усиления войск. Другая под названием Великой армии, в числе почти 700 000 человек, с 1 400 орудий, через Саксонию, Пруссию, Польшу двинулась к берегам Вислы, чтобы по первому мановению своего вождя вторгнуться в Россию. Под знамена Наполеона стали лучшие войска двадцати народов Европы. Только англичане, датчане, шведы и турки не участвовали в его походе на наше отечество. (См. Отечественная война 1812 - хронология.)
Еще недовольный столь огромными средствами, каких не имел до сих пор ни один завоеватель, он старался рассеять силы России, воспламеняя войну на севере и юге: склонял на свою сторону короля шведского обещанием возвратить ему Финляндию и подстрекал турок к упорной борьбе на Дунае для возвращения, при его содействии, всех земель, потерянных Портою со времени Кайнарджийского договора. Сверх всякого чаяния, коварные внушения его остались бесплодными. Делами Швеции, за болезнью короля, управлял наследный принц, француз по рождению, прежний сподвижник Наполеона, маршал Бернадот, но он лучше многих понимал характер ненасытного завоевателя и, убежденный в несомненной истине, что с падением России не устоять и Швеции, предложил российскому государю совокупными силами действовать против общего врага.
Тесный, искренний союз был заключен между Россией и Швецией. Благородный поступок наследного принца шведского обезопасил наши границы на севере. Искусство Кутузова прекратило тягостную войну с турками на юге: на конгрессе Бухарестском он успел внушить визирю те же мысли и опасения, какие занимали и шведского принца. Султан согласился на мир. При всем том положение России было опасное.
С самого начала 1811 года русское правительство деятельно готовило меры к обороне государства; усиливало и умножало корпуса, подвинутые к западной границе, воздвигало укрепления в Киеве, Динабурге, Бобруйске, Дриссе; составляло запасные склады внутри империи для усиления действующих армий; производило многие полезные перемены в составе и устройстве военных сил благодаря неутомимой ревности тогдашнего военного министра Барклая-де-Толли. Невзирая, однако, на заботу правительства, русское войско, предназначенное для обороны империи, было вдвое малочисленнее неприятельского. Оно состояло: во-первых, из трех действующих армий, в числе 218 000 строевых солдат, готовых встретить врага на западной границе; во-вторых, из запасных войск, из рекрут и вновь сформированных полков, расположенных внутри империи, в числе 180 000 человек.
Бородинское сражение, кратко
Численная слабость наших сил, в сравнении с силами неприятеля, была тем ощутимее, что из-за неизвестности, откуда последует главный удар, невозможно было сосредоточить войска на одном пункте, и действующие армии, размещенные в значительном расстоянии одна от другой, занимали обширное пространство по западной границе от Двины до верховьев Стыри, на протяжении 400 верст. Главнокомандующий первой западной армией Барклай-де-Толли стоял в Виленской губернии; князь Багратион со второй армией в Гродненской; Тормасов с обсервационной на юге, в Волынской. Армия Дунайская, сильная числом (более 50 000), испытанная в боях, оставалась в Валахии, под начальством адмирала Чичагова, в бездействии, до утверждения султаном Бухарестского мира, о чем узнали уже после вторжения Наполеона; следовательно, она не скоро могла поспеть на защиту отечества.
Внутри империи господствовало всеобщее недоумение. Все сословия готовы были ополчиться за царя и за царство, но имя Наполеона приводило в трепет многих. Походы австрийский и прусский были еще свежи в памяти. Многие были убеждены, что Россия погибнет, – и в знамении небесном, в появившейся тогда огромной комете видели подтверждение своим гаданиям. Впрочем, общее мнение было лучше погибнуть, чем покориться ненавистному врагу; боялись только, чтобы Государь, по свойственному ему великодушию, не уступил, и трудно изобразить одушевление русского народа, когда с вестью о вторжении неприятеля в пределы России по всем концам империи в святых храмах раздались слова Александра: «Не положу оружия, доколе не единого неприятельского воина не останется в моем царстве».
Так разгорелась война беспримерная в истории и по могуществу соперников и по важности результатов, война, долженствовавшая решить участь всего образованного мира. Дело шло не об одной России: ясно было, что с падением нашего отечества, единственного оплота безграничного самовластия Наполеона, исчезнет последняя тень самостоятельности государств европейских. Спасая себя, Россия спасла и Европу.
По произведениям выдающегося дореволюционного историка Н. Г. Устрялова.
