Новое возвышение Литвы и начало княжения Гедимина (1316)

В южной части Жмуди (область нынешнего Каунаса), на правом берегу Дубиссы, есть местечко Эйрагола. В XIII веке тут возвышался небольшой деревянный замок, где жил один из местных Литовских державцев. Это укрепленное поселение, по словам предания, и было колыбелью княжеского рода Гедимина, которому суждено объединить Литву и Западную Русь и возвести Литовско-Русское княжество на степень сильного европейского государства. Но начало и возвышение династии Гедимина окружено густым туманом, по недостатку исторических свидетельств. Первого значительного князя этой династии, Лютовера или Лютовора, мы знаем только по имени. Он, по-видимому, соединил под свою власть часть северной Литвы и Жмуди в то время, когда на Новгородском великом столе в Черной Руси (Новогородок-Литовский) сидел Тройден. После смерти последнего Лютовер, или сын его Витень, завладел и самим великим Литовско-Русским княжением. Уже при жизни отца Витень, кажется, владел Полоцким уделом и, предводительствуя литовско-русскими дружинами, отличился своею борьбою с западными соседями Литвы, то есть поляками и крестоносцами. По смерти Лютовера (около 1293 года) Витень удачно продолжал и эту борьбу с напиравшими на Литву соседями, и дело объединения литовско-русских земель. Истинным же основателем нового могущества почитается Гедимин (с 1316 года), приходившийся Витеню или братом, или сыном.

 

Влияние соседних русских земель на Литву

Во времена Гедимина и его ближайших предшественников великое княжение Литовское во внутреннем устройстве подпадает решительному влиянию своих русских областей, т. е. влиянию русской гражданственности. Оно особенно отразилось на характере военного дела. Беспорядочные древнелитовские ополчения при Гедимине сменились более стройными многочисленными полками, которые не ограничиваются прежними набегами и грабежом, а совершают более или менее продолжительные походы на поляков и крестоносцев; осаждают и берут города, причем действуют стенобитными машинами и устраивают правильные лагеря. Гедимин уже не полагался на одну естественную защиту своей земли, т.е. на болота и озера, а ограждал свои границы рядом новых замков и вновь укрепленных городов; причем местные жители обязывались выставлять очередных людей для содержания гарнизонов. Значительную часть литовских войск составляют чисто русские полки, которых вооружение и устройство были весьма близки к западным народам, и во главе этих войск нередко стоят русские вожди, преимущественно из местных удельных княжеских родов. Самое видное место между такими предводителями занимал Давид, князь и староста Гродненский, женатый на дочери Гедимина, неоднократный победитель ливонских и тевтонских рыцарей.

 

Расширение Литвы при Гедимине

Гродно, Новогородок, Слоним и Волковысск, как известно, принадлежали так называемой Черной Руси, которая составляла первую русскую область, вошедшую в состав великого княжения Литовского еще в первой половине XIII века. Следующая русская область, подчинившаяся Литве при Миндовге, была земля Полоцкая. Она, впрочем, еще долгое время составляла особый удел. После Герденя, владевшего ею независимо от великого княжения при Войшелке и Тройдене, здесь мы находим Витеня. А после его смерти, между тем, как княжение Литовское перешло к Гедимину, Полоцкий удел достался младшему брату этого последнего, Воину. Гедимин значительно увеличил количество русских областей, вошедших в состав великого княжества Литовского. Некоторые удельные князья Юго-Западной Руси, которые были слишком слабы для независимого существования, в прежнее время тяготели отчасти к Киеву, отчасти к Владимиру-Волынскому или к Полоцку. С упадком или ослаблением этих средоточий они неизбежно должны были подчиниться сильному литовскому государю. Таковы были князья Минские, Туровские и Пинские, которых мы видим подручниками Гедимина; потом их уделы были уже просто присоединены к Литве. Таким присоединениям много помогало стремление русских областей избавиться от татарского ига, которому они предпочитали сравнительно более легкое Литовское господство. Как искусный политик, Гедимин умел приобрести расположение этих областей своим умным управлением, а главное – явным покровительством и даже предпочтением, которое он оказывал русским людям и вообще русскому началу в своем государстве. По некоторым признакам можно предполагать, что и сама Киевская область при Гедимине уже колебалась между зависимостью татарскою и литовскою.

 

 

Щелкайте мышью на карте для просмотра её в полную величину

Автор изображения: Коряков Юрий

 

Свое политическое искусство Гедимин особенно проявлял в целом ряде родственных связей, посредством которых он или подготовил присоединение к Литве новых русских областей, или приобрел важных союзников. Оставаясь язычником, Гедимин и сам имел русских православных жен (Ольгу и Еву), и детям своим не только устраивал христианские браки, но и не препятствовал принимать крещение. Одного из своих сыновей, Ольгерда, Гедимин женил на Марье Ярославне, дочери Витебского князя, не имевшего мужского потомства. После смерти своего тестя, Ольгерд наследовал Витебский удел (в 1320). Другого сына, Любарта, Гедимин женил на дочери одного из двух последних Волынских князей, по смерти которых Волынь досталась Любарту (1325). Далее, одну дочь свою, Августу, Гедимин выдал за сына московского князя Ивана Калиты (Симеона Ивановича Гордого); другую, Марию, – за его соперника, тверского князя Димитрия Михайловича; третью, Альдону, – за Казимира, сына польского короля Владислава Локотка, а четвертую – за мазовецкого князя Болеслава Тройденовича. Особенно оказались выгодны для Литвы два последние брака: вместо прежних врагов, Гедимин имел теперь в поляках надежных союзников против их общего неприятеля, немецких крестоносцев. В борьбе с ними соединенные ополчения Литвы и Польши перешли к более наступательному образу военных действий и нанесли Тевтонскому ордену ряд чувствительных потерь: наиболее важное поражение потерпел он от поляков в битве под Пловцами (1331).

 

Мнимое намерение Гедимина креститься

В отношении к другому немецкому ордену, Ливонскому, Гедимин воспользовался той междоусобной враждою, которую этот Орден вёл с городом Ригой и Рижским архиепископом. Еще предшественник Гедимина, Витень, вступил в союз с Ригою и подавал ей военную помощь против рыцарей. Архиепископы Рижские постоянно приносили папе жалобы на поведение рыцарей, которые своею алчностью к добыче, к захвату и всякого рода несправедливостям побудили Миндовга к отречению от христианства: они отвращают литовцев от крещения, следовательно, поступают вопреки прямому своему назначению. Орден, со своей стороны, жаловался на архиепископа и Рижский магистрат, которые не стыдятся заключать союзы с литовцами и тем поддерживают их упорство в сохранении язычества. Ввиду таких противоречивых жалоб, папа то принимал сторону архиепископа, то склонялся в пользу Ордена. Посреди этих препирательств, вдруг в 1323 году Рижский магистрат сообщил в Авиньон, тогдашнюю папскую резиденцию, послание Гедимина папе Иоанну XXII: великий князь Литовский изъявил готовность принять крещение и подтвердил, что действительно интриги и жестокости Ордена до сих пор отвращали литовцев от христианства и препятствовали прямым сношениям великого князя с папой. Кроме этого послания, Рижский магистрат разослал от имени Гедимина ещё три грамоты: две к орденам Доминиканскому и Францисканскому с просьбою прислать в Литву священников, знающих литовский язык, и одну – к немецким прибалтийским городам (Любеку, Ростоку и др.) с предложением пользоваться правом свободной торговли в землях великого княжества Литовского и прислать колонистов всех сословий для поселения их на самых льготных условиях.

Обрадованный папа отправил крестоносцам предписание немедленно прекратить военные действия против Литвы и Гедимина, ввиду их предстоящего крещения. Рижский архиепископ, епископы Эзельский, Дерптский и Ревельский поспешили в том же 1323 году заключить с Гедимином мирный договор, к которому поневоле должен был присоединиться и Ливонский Орден. В следующем 1324 году прибыли в Ригу папские делегаты. От имени папы они утвердили договор ливонских властей с Гедимином, а затем отправили к нему в Вильну посольство, чтобы условиться о мерах относительно главной своей задачи: введения христианства в Литву. Но тут их ожидало самое неприятное разочарование. В Вильне уже существовали два католических монастыря, Францисканский и Доминиканский. В дипломатических сношениях с западными народами, Гедимин пользовался католическими монахами для перевода своих грамот на латинский язык. Неизвестно в точности, как это произошло; но в данном случае, исполнявшие роль его секретарей францисканские монахи, Бертольд и Генрих, неверно передали по-латыни смысл упомянутых посланий Гедимина. Вместо употребленных им почтительных выражений в отношении папы, обещания полной веротерпимости для христиан и покровительства христианским миссионерам, секретари придали этим выражениям такой смысл, будто Гедимин просит папу о принятии его в лоно католической церкви. Кто был главным виновником мистификации – собственное усердие секретарей, или внушение Рижского магистрата, или, наконец, не совсем искренний образ действий самого Гедимина – доселе осталось неразъясненным. Но третья версия в этом случае наиболее вероятна.

В ноябре 1324 года, при торжественном приеме, послы спросили великого князя: пребывает ли он в своем намерении принять святое крещение. Гедимин потребовал, чтобы ему повторили содержание его послания к папе.

 

«Я этого не приказывал писать, – сказал Гедимин. – Если же брат Бертольд написал, то пусть ответственность падет на его голову. Если когда-либо имел я намерение креститься, то пусть меня сам дьявол крестит! Я действительно говорил, как написано в грамоте, что буду почитать папу как отца, но я сказал это потому, что папа старше меня. Всех стариков, и папу, и Рижского архиепископа, и других, я почитаю как отцов; сверстников своих я люблю как братьев, тех же, кто моложе меня, я готов любить как сыновей. Яговорил действительно, что дозволю христианам молиться по обычаю их веры, русинам по их обычаю и полякам по своему. Сами же мы будем молиться Богу по нашему обычаю. Все мы ведь почитаем Бога».

 

После такого ответа послы поспешили воротиться от Гедимина в Ригу, и папские делегаты покинули этот город, потерпев полную неудачу в своей миссии. Тем не менее, граждане Риги считали утвержденный папою мирный договор 1323 года вполне действительным. Но крестоносцы немедленно возобновили военные действия против Гедимина, за что Рижский архиепископ отлучил их от церкви, как не подчиняющихся папскому авторитету. В Ливонии также возобновилась междоусобная война, в которой епископы и городские общины опирались на свой союз с Гедимином. В этой войне Орден истощил свои силы и принужден был заключить невыгодный для себя договор с архиепископом и городом Ригой (1330 г.).

 

Литва и Московская Русь при Гедимине

Собиратель западнорусских земель, Гедимин был современником Ивана Калиты, собирателя Восточной Руси. Рано или поздно литовский и московский великие князья должны были встретиться на этом пути собирания. Но при Гедимине серьезной встречи еще не могло произойти. Их разделяла еще целая полоса самостоятельных областей – Тверских, Смоленских и Чернигово-Северских. Притом всякое движение в эту сторону приводило Литву в столкновение с сильною при хане Узбеке Золотою Ордою, взимавшей дань с упомянутых областей и явною покровительницей Москвы. А Гедимин избегал решительных войн с татарами, и мы имеем известия только о двух татарских походах на Литву; причем на одном походе с татарами, по приказу Узбека, соединились и восточнорусские князья. Но походы эти, кроме грабежей и полону, не имели других важных последствий. В своей борьбе с крестоносцами Гедимин, по-видимому, даже пользовался татарскими наемными отрядами. Эта борьба более всего поглощала его силы и отвлекала его внимание от Восточной Руси. Но явное соперничество Литвы с Москвою обнаружилось уже при Гедимине по поводу их отношений к северным вечевым общинам, Новгороду и Пскову, где литовское влияние нередко выступало противовесом более сильному и более постоянному влиянию Московскому.

 

Основание Вильны (Вильнюса) Гедимином

Заботы Гедимина о населении пустынных земель и водворении европейской промышленности в Литовской части своего государства сказались не только приглашением западных колонистов и дарованием им разных льгот, но также и основанием новых городов. Кроме нескольких крепких замков, выстроенных на северной и западной границах Литвы и Жмуди, Гедимину приписывают построение двух важных городов в собственной Литве: Трок, близ озера Гальве, и Вильны на берегу реки Вилии, правого притока Немана. Оба эти города по очереди были местопребыванием Гедимина, пока он не утвердил окончательно столицу великого княжества в Вильне, расположенной в живописной котловине, которую с востока, юга и запада окружают песчаные холмы, изрезанные глубокими оврагами и отчасти покрытые зелеными рощами. Об основании Вильны Гедимином сложилась особая поэтическая легенда.

Однажды Гедимин поехал из древней литовской столицы Кернова на охоту на другую (левую) сторону Вилии. Здесь, посреди глухих пущ, понравилось ему одно место; он заложил город, назвал его Троки и перенес сюда свою столицу. Но, немного времени спустя, случилось Гедимину охотиться на берегу Вилии. Тут, на одной горе, возвышающейся при впадении речки Вильны в Вилию, он убил большого тура. Наступила ночь. Было уже поздно возвращаться в Троки, и Гедимин расположился со своею свитою на ночлег у подошвы той же Турьей горы,на самой луке, образуемой впадением Вильны, в так называемой долине Свинторога, где со времени князя того же имени устроено было языческое святилище и сжигались тела литовских князей при их погребении. Ночью Гедимину приснился странный сон: на вершине Турьей горы стоял железный волк и издавал такой рев, как будто в нем выло сто волков. Поутру он призвал верховного жреца и гадателя Лиздейко и просил его истолковать сон. Сам этот Лиздейко младенцем был найден в орлином гнезде великим князем Витенем, также во время его охоты, отдан на воспитание кривитам, и сделался потом верховным жрецом (криве-кривейтом). Он истолковал сон Гедимина так: железный волк означает знаменитый столичный город, который должен возникнуть на том месте; а сто ревущих волков предвещают его будущую всемирную славу. Гедимин поспешил исполнить это толкование и немедленно заложил тут, на Турьей или Лысой горе, верхний город, а внизу, в Свитогоровой долине – нижний, и перенес сюда свою столицу, которую назвал Вильной, по имени текущей здесь речки.

 

Религиозная политика Гедимина

В баснословном предании о сне Гедимина есть одна частица исторического основания: связь новой столицы с древним языческим святилищем и с жилищем верховного жреца или криве-кривейта. Дело в том, что главное литовское святилище или так называемое Ромово, существовало когда-то в Пруссии, но, разоренное задолго до Гедимина, в начале XI века, поляками, было перенесено вместе с резиденцией криве-кривейто в собственную или Принеманскую Литву, на устье реки Дубиссы. С утверждением в Пруссии крестоносцев, это святилище подверглось новым опасностям и должно было передвигаться все далее на восток. Некоторое время оно пребывало в Кернове, на Вилии, а окончательно основалось в упомянутой долине Свинторога при впадении речки Вильны в реку Нерис (по-литовски), которая по-славянски назвалась Вилия или Велия (т. е. Великая.) По всей вероятности, здесь уже прежде существовало небольшое поселение с местным святилищем, а теперь тут водворился криве-кривейто, и перед идолом Перкуна зажжен был неугасимый огонь из дубовых ветвей или так называемый «Знич». По всем признакам, реакция или борьба национальной литовской религии против вторгавшегося со всех сторон христианства, принудившая Миндовга отступиться от новой религии и возвратиться к старой, – продолжалась и при Гедимине. Ее подкрепляла ненависть против Прусских и Ливонских крестоносцев, вводивших крещение силою меча, опустошений и захватов земли. Жреческое сословие получило новую силу и, разумеется, усердно поддерживало эту реакцию. При таком настроении народа Гедимин, как умный политик, действовал в том же духе и пользовался этим настроением и влиянием жрецов как для успешной защиты Литовской независимости от западных соседей, так и для упрочения своей собственной власти. Естественно поэтому, что Гедимин старался всегда жить в ладу с криве-кривейто и иметь его под рукою, а свою столицу нераздельною с главным святилищем. Со своей стороны, и криве-кривейто, конечно желал месту главного святилища и своего пребывания придать больше блеска и обратить его в средоточие Литвы не только религиозное, но и политическое. По другому, более вероятному преданию, даже не сам Гедимин видел помянутый выше сон о железном чудовище, а этот сон рассказал ему Лиздейко, чтобы склонить великого князя к перенесению своей столицы на устье речки Вильны (или Вилейки).

Будучи великим князем Литвы и Жмуди, Гедимин в то же время носил титул великого князя русского. Русские области, по крайней мере, вдвое превосходили объемом земли собственно литовские; дружина Гедимина состояла в значительной части из русских людей. Отсюда, естественно, новая столица с самого начала является в значительной мере городом русским, и уже при Гедимине здесь существовал православный храм святого Николая. Великий князь не только не стеснял своих русских подданных в исповедании их религии, но такую же веротерпимость он показывал и в отношении католических миссионеров и колонистов. Выше мы видели, что при Гедимине в Вильне существовали два католических монастыря, Францисканский и Доминиканский. Однако, соседство этих монастырей и доступ католических монахов ко двору великого князя, очевидно, были неприятны как литовским жрецам Ромова, так и православным русским жителям. Сам отказ Гедимина от намерения креститься, выраженного в упомянутых выше грамотах, католические послы в своем донесении объяснили народным неудовольствием. По их словам, жмудские язычники несколько раз приходили к Гедимину, грозили восстанием, низвержением с престола и истреблением всего его рода, если он примет веру ненавистных им немцев. Подобные же угрозы высказывали и русские православные, опасавшиеся потерять свободу своего исповедания. Отсюда понятно то затруднительное положение, какое испытывал Гедимин посреди трех неприязненных друг другу религий: язычества, православия и католичества. Близко знакомый с христианством, имея детей, женатых на православных русских княжнах, Гедимин, конечно, не мог питать большого благоговения перед огнем Перкуна, священными ужами и другими суевериями литовского язычества. Родственные связи и большинство подданных влекло его к православию; но в таком случае усиливалась поднимаемая папой вражда к Литве западных соседей – немцев и поляков. А приняв католичество, Гедимин хотя и получал папскую защиту от немцев, но вооружал против себя жмудинов и русских. Таким образом, он до конца жизни оставался язычником.

 

Борьба Литвы с немецкими орденами при Гедимине, геройская оборона Пиллене

При Гедимине кипела ожесточенная борьба Литвы с обоими немецкими орденами, Прусским и Ливонским. О степени этого ожесточения может свидетельствовать следующее событие.

В те времена еще продолжались путешествия знатных европейских рыцарей в Пруссию с благочестивой целью принять участие в войне или, так сказать, в истреблении литовских язычников. В 1336 году, как раз в княжение Гедимина, прибыло из Германии до двухсот князей, графов и простых рыцарей. Гохмейстер ордена устроил ради дорогих гостей род большой охоты на язычников. Сильный тевтонский отряд вторгся в пределы Жмуди и осадил замок Пиллене, в котором заперлись 4000 Литовцев, собравшиеся сюда из окрестных сел с их женами, детьми и наиболее ценным имуществом, под начальством вассала Гедимина, местного князька Маргера. Напрасно немцы заваливали рвы землей, разбивали бревенчатые стены своими осадными машинами и делали приступы; Литовцы защищались отчаянно и отражали эти приступы. Тогда одному рыцарю пришло в голову зажечь деревянный замок посредством стрел, обмакнутых в горючий состав. Это средство удалось; замок запылал во многих местах. Когда осажденные увидали, что нет более спасения от немцев, они предпочли умереть все до единого. Сложили огромный костер и предварительно сожгли на нем свое имущество; потом начали избивать отцы своих детей, мужья своих жен и бросать в тот же костер. Затем литовские мужи разделились попарно и один другому вонзили мечи прямо в грудь. Оставшиеся еще в живых протягивали свои шеи под топор одной старой жрицы; исполнив свое дело, она сама бросилась в пламя. Все это совершилось под наблюдением Маргера. Когда избиение окончилось, он заколол собственную жену, скрытую им в подземелье замка, а затем поразил себя. Ворвавшиеся в замок рыцари были поражены представившеюся им картиною дикого геройства и любви к родине со стороны неукротимых литовских язычников, верховным вождём которых являлся в те годы Гедимин.

 

Гибель Гедимина (1341)

В той же борьбе со своими злейшими врагами, прусско-тевтонскими рыцарями, погиб и Гедимин после славного двадцатипятилетнего княжения.

Неподалеку от западных границ Литвы и Жмуди, на правом берегу Немана, был воздвигнут крепкий литовский замок Велона для защиты со стороны Тевтонского Ордена. Не могшие взять его силою немцы, чтобы принудить к сдаче продолжительною осадою и голодом без большой потери со своей стороны, построили вблизи два небольших замка. Тогда Гедимин, в сопровождении нескольких сыновей, явился с войском для освобождения Велоны и, в свою очередь, осадил немецкие замки. Но гарнизоны их были снабжены несколькими огнестрельными орудиями, которые только что входили в употребление в Западной Европе и впервые появились в войске Тевтонского Ордена. Еще неизвестные литовцам, эти огнестрельные снаряды казались им громовыми стрелами бога Перкуна. Здесь-то Гедимин нашел себе смерть, пораженный пулею из неуклюжего, первобытного ружья. Сыновья отвезли тело Гедимина в Вильну, и там оно было сожжено на огромном костре в так называемой Кривой долине Свинторога, по древнелитовскому обычаю, в парадной одежде и вооружении, вместе с любимым конем и слугою, с частью неприятельской добычи и тремя пленными немцами (1341).

 

Положение княжества Литовского после смерти Гедимина

Известно, что в литовской земле, как в русской и польской, существовал обычай деления областей между членами княжеского семейства. Гедимин еще при жизни раздавал сыновьям свои области, в особенности вновь присоединенные, на правах удельных князей. После Гедимина осталось семь сыновей: Монвид, Наримунт, Кориат, Ольгерд, Кейстут, Любарт и Явнутий. Они поделили Литовско-Русские земли на семь уделов, а восьмой, Полоцкий, принадлежал племяннику Гедимина, Любку (сыну Воина). Кроме того, еще существовали многие мелкие удельные князья из потомков Владимира Великого. Гедимин погиб так внезапно, что, по-видимому, не успел распорядиться великим княжением, т. е. назначить себе преемника, у которого удельные князья должны были находиться в подчинении. Неизвестно в точности, случайно или с соизволения отца, младший из сыновей Гедимина, Явнутий (Евнутий), стал князем стольного города Вильны с некоторыми большими пригородами. Но, очевидно, он не пользовался правами старшего князя и не мог иметь никакой власти над братьями. Из-за таких неопределенных отношений литовских князей между собой вновь основанное государство после смерти Гедимина находилось в опасности разложиться на несколько самостоятельных владений, и соседи могли воспользоваться этим разъединением для захвата ближних областей. Польский король не замедлил объявить притязания на Волынь, а на северо-западе постоянная опасность грозила от двух немецких Орденов. Но неопределённость продолжалась не более пяти лет. Конец ей положили два самые даровитые сына Гедимина, Ольгерд и Кейстут, рожденные от одной матери и связанные неразрывной дружбой.

 

Статьи и книги о Гедимине

Никитский А. И. Кто был Гедимин? Журнал «Русская старина», 1871, книга 8-я

Стадницкий. Сыновья Гедимина. Краков, 1875 (на польск. языке)

Антонович В. Б. Монографии по истории западной и юго-западной России. 1885

Вольф Й. Род Гедимина. Краков, 1886 (на польск. языке)

Стадницкий. Кориат Гедиминович и Кориатовичи. Краков, 1887 (на польск. языке)

Послания Гедимина. Вильнюс, 1966