Усиление борьбы патрициев и плебеев
Патриции воспользовались победой в интересах своего сословия. Они снова захватили правительственные должности и на несколько лет совершенно вытеснили плебеев из сана военных трибунов. Они не допустили нового ценза для того, чтобы не переписать на имя кредиторов те земли, которые были взяты у неисправных должников; таким образом должники продолжали платить налог с земель, отнятых у них. Патриции установили новый налог для построения стен; он увеличил долги плебеев. «Бедствия плебеев дошли до крайней степени», говорит Нибур, «каждый день должники были отдаваемы в работу кредиторам и отводимы в их домашние темницы; плебеи изнемогли под бременем нищеты и впали в тупое терпение; число свободных людей заметно уменьшалось; те, которые еще оставались свободными, стали по своим долгам в зависимость от кредиторов. Рим был готов превратиться в жалкую олигархию». Эта характеристика совершенно соответствует описанию бедствий того времени у Ливия: «Сила патрициев и нищета плебеев возрастали с каждым днем. У должников не оставалось никакого имущества, потому, отдаваемые судом в работу, они платили за долги своею честью и личной свободою. Не только бедные плебеи упали духом, но и богатые до такой степени утратили всякое доверие к своим силам и правам, что никто из них, даже и самый даровитый, самый опытный человек, не отваживался искать никакой выборной должности, не только выступать соперником патрициев в кандидатуре на сан военного трибуна. Патриции, казалось, навсегда захватили в монополию магистратуры, соучастие в которых они несколько лет предоставляли плебеям». В этом бедственном положении римского государства явились спасителями отечества два гражданина, которые без насилия, законным путем, совершили реформу, исцелившую старые язвы, соединившую здоровые силы на общую деятельность и направившую их к высокой патриотической цели.
Законопроект Лициния и Секстия
В 377 году от основания Рима, соответствующем по счету лет до нашей эры тоже 377 году, два мужественные и даровитые народные трибуна – Гай Лициний Столон, человек старинной, богатой и уважаемой плебейской фамилии, и Луций Секстий Латеран – предложили собранию триб проекты трех законов (три рогации), целью которых было разрешение всех вопросов, составлявших причины раздора; эти рогации были: 1) постановить, что будут постоянно выбираемы консулы, один из патрициев и один из плебеев; увеличить до десяти число хранителей сивиллиных книг и открыть доступ в этот сан плебеям; 2) постановить, что никакой римский гражданин не может иметь в наследственном пользовании больше 500 югеров (около 100 десятин) пахотной и садовой общественной земли (ager publicus) и не может выгонять на общественные пастбища больше ста голов крупного и пятиcот мелкого скота; что остальная общественная земля должна, назначенною для того комиссией трех человек (назначенными для того триумвирами), быть роздана участками по семи югеров в собственность плебеям; что все, пользующееся общественною землею, должны отдавать государству: с нив десятую долю хлеба, от садов и виноградников пятую долю плодов, определенную плату с каждой головы скота, пасущегося на общественной земле, и обязаны иметь в числе земледельческих работников определенную пропорцию свободных работников по найму и не больше, как определенную пропорцию рабов; что подать с общественной земли должна быть взимаема цензорами и употребляема на жалованье войску; 3) постановить, что из суммы долга вычитается сумма уплаченных процентов, а уплата остатка рассрочивается на три года.
Этими рогациями Лициний Столон и Секстий Латеран установляли на старинных основаниях государственного устройства, без нарушения обычаев, законный порядок, которым устранялось произвольное владычество патрициев, ограждались права плебеев, прекращался ежегодно возникавший до того времени раздор. Вторая рогация их отнимала у олигархии привилегию пользоваться общественным имуществом, делала его источником благосостояния для всех граждан. Третья рогация устраняла бедствия настоящей минуты, уничтожала результаты суровости кредиторов. Отмена привилегий, социальная реформа, равенство граждан – это были три великие идеи, осуществление которых составляло цель рогаций Лициния.
Борьба вокруг законов Лициния и Секстия и их принятие
Десять лет патриции [377–367 г.] всеми силами, всеми способами боролись против этих предложений. Иногда они успевали склонить на свою сторону некоторых народных трибунов, и эти трибуны своим, запрещением останавливали в комициях подачу голосов о рогациях Лициния; когда все трибуны поддерживали Лициния, патриции употребляли другие средства. Они назначили упорного защитника привилегий, старика Камилла, диктатором, чтобы он увел граждан в поход, отвлек их от внутренних дел; когда все средства сопротивления были истощены, а плебеи продолжали избирать народными трибунами Лициния и Секстия, патриции пытались, ослабить реформу, предлагая согласиться на рогации относительно общественной земли и долгов, если плебеи откажутся от требования доступа в сан консулов; но все усилия сената и патрициев разбились о твердость и политическую проницательность Лициния и Секстия, не соглашавшихся отказаться ни от одной из трех рогаций и внушавших народу, который охотно удовольствовался бы получением земли и облегчением долгов, что необходимо держаться всех трех рогаций в совокупности. Непоколебимые реформаторы употребляли против оппозиции сената и патрициев все законные средства борьбы: предавали нарушавших закон противников суду триб, воспрещали выборы сановников, воспрещали набор войска. Наконец сенат покорился необходимости, и старик герой Камилл посоветовал своим товарищам патрициям прекратить раздор, дать государству единодушие; непреклонные защитники привилегий патрициев все еще задерживали принятие рогаций Лициния, отказывая им в утверждении «властью отцов» (стран. 76). Но и это последнее сопротивление было устранено грозным ропотом плебеев, собравшихся на Авентинском холме, центре их сословной силы. Товарищ Лициния Столона в борьбе за реформу, Луций Секстий, был первым консулом плебейской фамилии; с его выбором рушилось привилегированное положение патрициев. Те из них, которые были рассудительны, примирились с необходимостью и старались приспособиться к новому порядку дел.