Борьба диадохов Антигона и Деметрия с Птолемеем и Селевком.

 

Могущество Антигона

По смерти Эвмена ход событий принимает новое направление. Династия Александра погибла, царство его должно было разрушиться. Борьба пошла теперь из-за раздела областей; полководцы Александра хотели сделаться царями, прежние союзники перессорились, возникли новые союзы. После победы над Эвменом Антигон очень возгордился; счастье так удивительно помогало ему, что он считал все возможным для себя·, он держал себя, как владыка всей Азии, принимал меры, чтобы действительно стать самовластным господином её. В Персеполе, древней столице персидских царей, он сделал распоряжения о том, кто из прежних наместников восточных областей сохраняет свой сан, раздал другие области другим наместникам, пошел в Сузы, овладел сокровищами, хранившимися в казначействе персидских царей; они составляли 15000 талантов. Дань с восточных областей царства от Евфрата до Инда и Яксарта доставляла ему 10000 талантов ежегодного дохода. Эти богатства он употреблял главным образом на увеличение войска, набирал наемников, завел сильный флот. Когда он с войском, численность которого с каждым днем возрастала, пошел из Экбатаны через Персеполь и Сузы в Вавилон, он держал себя совершенно как царь. Селевк, его союзник, встретил его с богатыми подарками на границе своей сатрапии. Антигон выказал, что считает Селевка уже не союзником, а подчиненным и, очевидно, хотел присвоить себе верховную власть над всей Азией. Селевк, не желая подчиняться ему и опасаясь за свою жизнь, бежал из Вавилонии, успев взять с собою только 50 всадников, и направился в Египет к Птолемею. Антигон был рад, что он бежал, отдал его сатрапию одному из усердных своих приверженцев и воротился в западную Азию, где должна была начаться борьба из-за владычества над частями царства Александра. Но предсказание халдейских астрологов, что владыкою Азии будет Селевк, смущало Антигона. Он жалел, что дал честолюбивому сопернику время убежать.

Антигон Одноглазый (Циклоп). Античная монета

 

 

Характер Антигона

Антигон не был великим человеком, как Александр. Он не имел гениальных способностей и был возвеличен только благоприятством счастья. Но он имел качества, нужные для того, чтобы управлять делами, был храбрый воин, очень опытный и осмотрительный полководец, человек сильного и твердого характера, действовал всегда но обдуманному плану, умел привязывать к себе воинов: строгость, с какою охранял он дисциплину, держала войско в послушании ему, военные таланты его внушали доверие воинам, а простота его жизни сближала его с ними; он обращался с ними по‑приятельски, умел награждать и наказывать; все это возбуждало в них любовь к нему. Он жил скромно, бережливо, наблюдал за порядком в своем хозяйстве, потому личные расходы его были не велики, но он был очень щедр к своим сподвижникам, доходил до расточительности в наградах им. Жадностью к деньгам он не уступал никому из полководцев Александра и получал огромные доходы; его казна была всегда полна, так что он имел средства привлекать к себе жадных воинов и подкупать людей, в чьих услугах нуждался. Господствующей страстью его было властолюбие; человек умный, расчетливый, очень опытный, он вообще умел находить верные пути к достижению цели. Он не совестился прибегать к обману, действовать свирепо: в те времена вообще не было места уважению к законности; эгоизм заглушал все благородные чувства. При том Антигон внушал почтение к себе знатностью своего рода, был человек образованный. Ему было теперь более 70 лет, но он еще оставался бодр и силен; живость его ума проявлялась в остроумной шутливости, очень нравившейся воинам: они с удовольствием пересказывали друг другу остроумные выходки старика, любившего шутить перед битвой. Уверенным в своем превосходстве, он допускал свободу в разговорах с ним, не сердился на колкости, не ног выносить только того, когда с насмешкой упоминали о том, что он кривоглаз. Феокрит самосский поплатился мучительной смертью в темнице за то, что сравнил его с циклопом. Справедливо называли благородной чертой его характера искреннюю любовь к сыну, Деметрию, получившему впоследствии название Полиоркета (покорителя городов). Их натуры были совершенно различны: пылкий, опрометчивый, расточительный Деметрий, любивший роскошь и блеск, был прямой противоположностью рассудительному, расчетливому, остроумному Антигону, человеку скромного образа жизни; но они были искренно привязаны друг к другу; взаимная преданность их была неизменна, и окруженный царским великолепием Антигон держал себя относительно храброго сына, как самый простой человек, чуждый всякой гордости. Отважный молодой красавец Деметрий напоминал Александра и смелостью, и блестящими военными талантами. Он был любимцем войска. Ни один воин не имел никаких неудовольствий против него; все дурное, на что роптали воины, они приписывали Антигону; Деметрий, по их мнению, был всегда готов сделать для них все.

Деметрий Полиоркет. Античная медаль

 

 

Союз против Антигона

Антигон провел зиму в Киликии. Его прежние союзники составили в это время коалицию против него, потому что все опасались его властолюбия. Первые вошли в соглашение между собою Селевк и Птолемей; скоро присоединились к их союзу Асандр, брат Пармениона, правитель Карии, Лисимах, правитель Фракии, Кассандр, владычествовавший в Македонии. Все они увеличили первоначальные свои владения завоеванием соседних областей и опасались теперь, что Антигон потребует у них возврата этих завоеваний. При общности интересов и опасений им легко было согласиться между собою.

Условившись между собою, союзники потребовали у Антигона, чтоб он разделил с ними сокровища, набранные в восточной Азии, чтобы вся Сирия со включением в нее и Финикии была предоставлена Птолемею, геллеспонтская Фригия – Лисимаху, Ликия и Каппадокия – Асандру; чтобы Вавилония была возвращена Селевку; чтоб Антигон признал Кассандра правителем Македонии и других земель, которыми тот овладел; на этих условиях они соглашались признать Антигона верховным правителем восточных областей и оказывать ему поддержку. Антигон отверг эти предложения и требовал, чтобы Птолемей отказался от Сирии и Финикии, чтобы Кассандр освободил молодого царя Александра и его мать и возвратил свободу греческим государствами, и чтобы все наместники подчинились решению войска Антигона, которое назначило его правителем всего государства.

 

Новая великая война

Не дожидаясь ответа, характер которого легко было предвидеть, Антигон с многочисленным войском немедленно вступил в Сирию [весна 315 г.], взял силой некоторые из финикийских городов, другие покорялись без сопротивления, и он стал строить корабли на их верфях. Он вел снаряжение флота очень энергично. На Ливане рубили кедры, везли их в портовые города; там корабельные мастера деятельно строили триеры и мелкие суда. А между тем Антигон покорил всю Сирию, призвал родосские и кипрские корабли, велел им блокировать Тир, вновь возникший из развалин; пятнадцать месяцев длилась осада, и наконец Тир был взят. Племянник Антигона Птолемей и другие военачальники его сражались с врагами в Малой Азии, на Геллеспонте и в Греции.

Война, возгоревшаяся теперь, имела своим театром громадное пространство земель; много в ней было совершено великих подвигов, произошло много потрясающих катастроф. От восточного берега Тигра до Эпирских гор и до Керкиры, от Гема и Дуная до финиковых рощ Кирены бились войска, были разрушаемы; города, нивы были вытаптываемы слонами и лошадьми, лилась кровь по земле ручьями. Это был железный век; повсюду владычествовала сила оружия, гражданские доблести и семейное счастие исчезли из жизни людей. Птолемей хотел сохранить владычество на море и покорить свергнувшую с себя иго Египта часть Кипра; в Пелопоннесе шло ожесточенное междоусобие, возбужденное и поддерживаемое полководцами воевавших между собою правителей: военачальники Антигона призывали греков к свободе, военачальники Кассандра помогали олигархам; те и другие употребляли лозунги прежних политических партий для приобретения союзников; но их льстивые речи были только обманом; цель у Антигона и Кассандра была одна и та же – приобретение владычества в Греции; несчастная страна была игрушкой иноземных военачальников и греческих грабителей, набиравших отряды наемников;, то было печальное время убийств и грабежа; города горели, бежавшие в храмы не находили в них спасения себе, обещания давались и нарушались по надобностям минуты.

Один из полководцев Кассандра, овладев Аргосом, велел зажечь дом правительственного совета, куда укрылись главные противника Кассандра; 500 человек их сгорели там [314 г.]. Полисперхон и его сын Александр были сначала за Антигона к помогали его полководцу Аристодему. Но Кассандр переманил Александра на свою сторону, обещав сделать его правителем Пелопоннеса, и сын стал сражаться против отца. Но в том же году Александр был убит сикионцами. Его жена красавица Кратесиполида, женщина смелого характера, распяла на кресте 30 сикионских граждан в отмщение за смерть мужа, овладела Сикионом и убедила своего тестя Полисперхона поддерживать ее. – Буйные отряды несколько раз грабили город Элиду, грабили и оскверняли олимпийские святилища. – Скоро была вовлечена в междоусобие и Средняя Греция [313 г.]: этоляне сражались за Антигона, акарнанцы за Кассандра, беотийцы, фокейцы и локрийцы, поддерживаемые Птолемеем, бились против македонян, надеясь восстановить свою независимость; на Эвбее войска Антигона и Кассандра сражались за обладание этим островом, то защищали, то осаждали эвбейские крепости. Даже правитель Афин, Деметрий Фалерский, вступил в переговоры с Антигоном, который выставлял себя защитником греческой свободы.

Междоусобия в Греции еще продолжались, когда неожиданный оборот дел в Азии привел на некоторое время к прекращению войны. Покорив Тир, Антигон с частью войска пошел в Малую Азию на помощь своему племяннику Птолемею, оставив Деметрия защищать Сирию, быстро победил правителя Карии, Асандра, и хотел идти на Лисимаха, который воевал с фракийскими племенами у Гемуса и с восставшими городами понтийского прибрежья, иногда одолевая противников, иногда подвергаясь неудачам; Антигон уже делал приготовления к переправе через Геллеспонт, когда получил известие, что его сын разбит в сражении при Газе [лето 312 г.]. Птолемей Египетский, усмирив восставших против него киренейцев и назначив правителем их Офелла, пошел завоевать отнятый у него Антигоном сирийские области; Деметрий, жаждавший славы, вступил в битву с искусным полководцем и потерпел поражение.

Юноша, прекрасный, как Ахиллес, высокого роста, в блестящем вооружении, приветливо ободряя войска, сияя надеждой на победу и отвагой, повел Деметрий своих воинов; они бились храбро; план сражения был составлен Деметрием хорошо, потому что он был даровитый полководец; но все‑таки битва при Газе кончилась полным поражением его. С остатками войска он ушел в Киликию, а Птолемей покорил Финикию, Палестину и Сирию. – В одной из египетских надписей говорится об этом походе: «Сатрап (т. е. Птолемей) ринулся на врагов с отважной силой, как коршун на птиц; взяв их, он привел в Египет их князей, коней их, корабли их и привез все их сокровища». – Через несколько месяцев Деметрий восстановил свою славу: бистро пополнив свое войско в малой Азии, он неожиданно напал на египтян у Миунта и разбил их. Антигон, вернувшись в Сирию и соединясь с Деметрием, проник до самой границы Египта; но в это время произошел в Вавилонии переворот, результатом которого было то, что Антигон не решился идти в Дельту, местность которой представляет очень большие затруднения для наступательных действий. Деметрий сделал несколько мелких походов на арабские племена, кочевавшие в пустыне между Мертвым морем и Арабским заливом; эти номады, называвшееся набатеями, приобрели большие богатства, отчасти грабежами, отчасти торговлею, предметами которой были верблюды, ладан, другие благовония и асфальт. Сделав несколько нападений на них, Деметрий пошел в Вавилонию, которою овладел Селевк.

 

Селевк завладевает Вавилонией

После победы при Газе, Селевк выпросил у Птолемея небольшой отряд войска, чтоб идти на завоевание своего наместничества, отнятого у него Антигоном; Селевк рассчитывал на любовь вавилонян, был уверен, что при его появлении они присоединятся к нему и свергнут с себя ненавистную власть его врага; успех был тем вероятнее, что вавилонский наместник Антигона был убит в сражении при Газе, а вавилоняне действительно любили Селевка, который правил ими справедливо и милостиво; но все‑таки намерение Селевка казалось Птолемею замыслом слишком рискованным, и он дал ему только 800 человек пехоты и 200 всадников. К этому небольшому отряду присоединилось несколько сот человек усердных приверженцев Селевка и отважных наемников. Эти воины оробели, когда, перешедши сирийскую пустыню, приблизились к Евфрату; но смелый полководец сумел ободрить их; он говорил им, что при отважных предприятиях искусство и храбрость важнее многочисленности войска, что мужественным людям покоряется вселенная, как показывает пример Александра. Еще сильнее таких речей действовала на воинов его собственная уверенность в успехе и любезная приветливость, приобретавшая ему любовь его сподвижников. Все были готовы победить или умереть с ним. Он убедил гарнизон месопотамской крепости Карр отворить ему ворота и поступить на службу к нему. Это увеличило шансы успеха: силы Селевка возросли, а пример гарнизона Карр должен был подействовать на другие войска, стоявшие в Вавилонии. Народ принимал Селевка с восторгом; все друг перед другом выказывали привязанность к правителю, славившемуся справедливостью и кротостью. Он взял приступом цитадель Вавилона и освободил свое семейство, находившееся там под стражей, освободил и семейства сановников, служившие Антигону заложниками верности правителей [312 г.]. Сатрап Никанор выступил против Селевка с большим войском, но был побежден его искусством и храбростью; войско Никанора обратилось в бегство; Сузиана, Мидия и Персия покорились Селевку. Восточный Иран, недовольный прежними правителями, также подчинился его власти. Успехи Селевка казались так замечательны современникам и потомству, что 312 год стал считаться новою хронологическою эпохою, которая называется «эрою Селевкидов». Деметрий быстро пошел на Вавилон отнять у Селевка его завоевания, но искусство Селевка, преданность и храбрость его войск восторжествовали. Антигон поспешил примириться с другими своими противниками, чтоб обратить все свои силы на Селевка.

 

Заключение мира

Таким образом в 311 году был заключен мир на следующих условиях: до совершеннолетия даря Александра правителем Азии будет Антигон; Птолемей будет править Египтом и другими находящимися под его властью землями; Лисимах – Фракией; Кассандр – Македониею; греческим городам возвращается независимость (autonomia). О Селевке в этом договоре не упоминалось; прежние союзники пожертвовали им для своих выгод, отдали его на произвол мщения Антигона.

 

Убийство Роксаны и Александра Кассандром

Условия этого мира делили царство Александра Великого на части, соответствовавшие естественной группировке областей; очевидно было, что оно распадается, и правителям надеявшимся основать независимые государства, надобно было уничтожить македонскую династию, имевшую право на обладание всеми землями, принадлежавшими Александру. Эти честолюбцы желали принять титул царей, но право царского рода было грозным призраком смущавшим их. В македонском народе еще не угасла привычная преданность царской династия; в нем еще оставалось уважение и сострадание к сыну Александра Великого. При благоприятном случае македоняне могли сгруппироваться около него и возвратить ему отцовское наследство; какой‑нибудь честолюбивый полководец мог выступить его защитником, чтоб отнять у других все, что они противозаконно захватили; потому жестокий Кассандр поступил сообразно с желанием других правителей и, быть может, по тайному поручению их, решившись убить Александра; вскоре, по заключении мира, он послал в Амфиполь приказание Главкию, под стражей которого находились Роксана и Александр, убить их и тайно закопать тела их в землю. Поручение было исполнено: Александр и его мать красавица, которую называли «перлом востока», были тайно убиты.

Положение правителей, захвативших власть, было еще так неопределенно, что мир между ними не мог быть прочен; они и заключали его без искреннего намерения примириться. Четыре года они удерживались от прямых нападений друг на друга; но и в Европе и в Азии было в это время много кровавых дел войны и мщения. Поводы к этим событиям были неодинаковы, но истинной причиной их было честолюбие полководцев, ставших владыками частей царства. Иногда целью войны они выставляли свободу, национальную независимость, но это были только лживые слова, которыми прикрывался эгоистический мотив.

Особенно легко было подымать ссоры в Греции, государствами которой должна была, по сбивчивым словам договора между Антигоном и его противниками, быть возвращена независимость. При известии о том, что убиты Александр и Роксана, старик Полисперхон вызвал из Пергама в Пелопоннес Геракла, сына Александра Великого от знатной персиянки Барсины, вдовы Мемнона (стр. 238). Гераклу было тогда семнадцать лет. Полисперхон хотел объявить его царем, чтобы действовать его именем против Кассандра. Дело пошло сначала хорошо. Отовсюду сходились к Полисперхону воины; одних привлекала надежда на награды и на добычу, другие шли по преданности царскому роду, или потому, что ненавидели Кассандра. Скоро у Полисперхона собралось 20.000 человек войска, главную силу которого составляли храбрые этоляне. Положение Кассандра становилось опасно, потому что в Македонии народ и войско начинали выказывать симпатию к сыну Александра. Но Кассандр сумел отвратить от себя беду: деньгами и обещаниям он склонил бесхарактерного Полисперхона стать убийцею Геракла. На празднике, устроенном в маленьком эпирском городе Трампиях, молодому царю был подан кубок с отравленным вином. Юноша умер [309 г.]. В награду вероломному убийце Кассандр дал владение между Этолиею и Эпиром и старик спокойно дожил там свои дряхлые годы.

Кассандр торопился избавиться от Геракла, потому что ожидал другой опасности себе от возобновления ссоры между Антигоном и Птолемеем. Кипрский царь Никон вступил в тайные сношения с Антигоном; Птолемей принудил его и его братьев к самоубийству [310 г.] и привел в такой ужас город Пафос, что царица Аксиотея, женщина твердого характера, зажгла дворец; она, её дочери и родственники погибли в пламени; она хотела, чтобы никто из династии не подвергся унижению. Предотвратив восстание Кипра, Птолемей стал нападать на греческие города Малой Азии; он говорил, что хочет восстановить их независимость, прогнав из них войска Антигона. На самом деле он хотел только ослабить своего противника. Племянник Антигона, называвшийся тоже Птолемеем, изменил своему дяде, хотел основать себе независимое царство, то выставляя себя защитником греческой свободы, то помогая иногда Кассандру, иногда Птолемею египетскому. Птолемей египетский отравил его и потом стал сватать [309 г.] сестру Александра Великого, вдову эпирского царя Александра, Клеопатру, которая уже давно – более 14 лет – жила в Сардах; он надеялся возвысить свое значение этим браком; но во время сватовства Клеопатра была убита своими служанками [308 г.], без сомнения подкупленными на это дело Антигоном, который для того, чтобы снять с себя подозрение, наказал смертью этих служанок и велел похоронить Клеопатру с царскими почестями. Птолемей стал разыгрывать роль защитника греческой свободы, но при первом удобном случае овладел Сикионом и Коринфом, а потом помирился с Кассандром. Около того же времени Агафокл сиракузский убил, как мы расскажем после, наместника киренского, Офелла, возмутившегося против Птолемея, который после этого восстановил свою власть над Киреною.

 

Положение Греции и испорченность нравов греков.

Греция, политически раздробленная и нравственно испорченная, но все еще оставшаяся передовою страною по развито образованности, отчизною искусств, была в эти годы войн между полководцами Александра жертвою ужаснейших насилий и беспорядков. Все полководцы, враждовавшие между собою, стремились овладеть ею, и пылкие греки, увлекаясь политическими ссорами, страдали от иноземных войск и от собственных раздоров. Как вся кровь в теле проходит через сердце, так все войны того времени наводняли войсками Грецию, и в ней отражаются все беспорядочные волнения той эпохи буйного кровопролития и деморализации.

«Иноземные полководцы приходят в Грецию, грабят, уходят, вместо них являются другие, наказывают, снова грабят, дают партиям простор ожесточенно мстить одна другой. Тираны, называющиеся и не называющиеся этим именем, искатели приключений, жаждущие власти, добычи, наслаждений, – толпы наемников, идущие на службу ко всякому желающему, – иноземные гарнизоны, презирающее обычай и закон, не щадящие ни собственности, ни семейной чести, – изгнанники, возвращенные на родину силою оружия и поставленные правителями её, – изменники обогатившиеся и роскошествующие, – обедневшая масса, развращенная, равнодушная к религии и к отечеству, – молодежь, привыкшая к буйству в чужой службе по найму, истощившая свои силы в объятиях продажных женщин, наученная модной философией презирать все, – распадение всех общественных связей, буйство, судорожная экзальтация, за которой следует тупая апатия; – такова печальная картина, представляемая Грецией того времени», говорит Дройзен. Жители европейской Греции завидовали азиатским колониям Родосу, Кизику, Византии, находившимся, правда, под игом македонских полководцев, но пользовавшийся безопасностью под их защитой, обогащавшимся торговлею и промышленностью, между тем как в европейской Греции положение дел было такое бедственное и безнадежное, что тысячи людей удалялись оттуда в Ливию, к Офеллу, чтобы найти себе на чужбине спокойствие и забыть в новой стране родину.

Только этоляне, установившие у себя союзное правительство, защищали против македонских войск свою независимость в горах родины; но они сами были грубые дикари, думавшие единственно о войне и грабительстве. Спарта тоже сохраняла некоторую независимость, но не потому, что была сильна, а напротив потому, что была бессильна, и никто не обращал на нее внимания. Число полноправных граждан в Спарте никогда не было велико (II, 796); теперь оно уменьшилось до нескольких сот человек; Спарта сохраняла учреждения Ликурга, но они давно стали пустой формой, и спартанские граждане надеялись теперь уже не столько на свою храбрость, сколько на крепкие стены, которыми несколько лет тому назад они обвели свой город. Молодые люди, недовольные тем, что не имеют политического значения на родине, уходили наемниками на службу в чужие войска; даже цари отправлялись с отрядами наемников на службу в другие государства, тяготясь тем, что на родине подчинены эфорам. Тенарский мыс Лаконии был центром, куда сходились люди, готовые служить каждому, кто даст жалованье. – Важнее Спарты были Афины, которыми теперь уже десять лет управлял почти с неограниченной властью Деметрий Фалерский, как наместник Кассандра.

 

Деметрий Фалерский в Афинах

Мы уже говорили о Деметрии Фалерском, умевшем своей модной образованностью, гибкостью своего характера, изворотливостью ума, любезностью обращения приобрести любовь и македонских военачальников, и афинского народа (стр. 267). Получая пособия от Кассандра и Птолемея, он привел в порядок афинские финансы, увеличил доходы государства до 1,200 талантов, суммы огромной для маленькой Аттики, которая пользовалась при нем таким благосостоянием, что население государства, имевшего только 40 квадратных миль, простиралось до 21,000 граждан, 10,000 иноземцев и 400,000 рабов. Но если развивалось благосостояние во время десятилетнего мира, которым пользовалась Аттика, то нравственность афинян падала: любовь к свободе исчезала, забывались все благородные стремления, усиливалась потребность в житейских удобствах, жажда наслаждений; люди беззаветно предавались легкомысленным развлечениям, пировали, щеголяли, развратничали. Афины приобрели ту репутацию, какая издавна принадлежала Коринфу, стали городом сладострастия, центром, куда съезжались гетеры, столицею моды, светской ловкости. Сам Деметрий подавал соблазнительный пример роскоши, щегольства, сладострастной жизни. Сын бедного отпущенника, питавшийся в молодости только оливками и сыром, он теперь превосходил всех своих современников изысканностью блюд на пирах, мотовством денег на благовонные масла и курения, великолепную мебель и посуду, на роскошные ковры, на дорогие кушанья и вина; тщеславный и сладострастный, он очень заботился об изяществе своей одежды, о прическе волос, натирал тело дорогими ароматными маслами, содержал прекраснейших гетер, обольщал жен и дочерей граждане. Ученик Феофраста, человек высокого научного и политического образования, он был покровителем философов, поэтов и художником, старался об усовершенствовании музыки, театра, очаровывал любезностью обращения, аттическим остроумием. Его многочисленные ученые труды разнообразного содержания свидетельствуют, что он был человек обширных знаний. Но и слог его, как образ его жизни, был лишен энергии, изыскан. Своей приветливостью, роскошью, изяществом он в свое управление Афинами приобрел такое расположение граждан, что они друг перед другом угождали, льстили ему, и народ поставил 360 статуй в честь его. Но под внешней преданностью раболепной толпы скрывалась зависть к человеку, вышедшему из ничтожества и с каждым годом становившемуся все более высокомерным, роскошным, развратным.

 

Деметрий Полиоркет восстанавливает в Афинах демократию

Владычество Деметрия Фалерского над Афинами было уничтожено Деметрием, сыном Антигона. Весною 307 года этот смелый военачальник пришел к Пирею с большим флотом и войском, с осадными машинами и обильным запасом денег: отец послал его освободить Афины от македонского гарнизона и восстановить в них демократическое правление. Афиняне с восторгом приветствовали молодого военачальника, который, как Алкивиад, был красив лицом, храбр, любезен и даровит, любил искусство, любил наслаждения, роскошничал и развратничал, был наполовину герой, наполовину искатель приключений, стремившийся к необыкновенными, фантастическим подвигам; с детства он любил Афины, – центр образованности, уменья жить изящно и весело. Он быстро овладел Пиреем, прогнал македонян из Мегары, взял Мунихию и разрушил её укрепления. Македонский гарнизон был взят в плен, и многие из воинов поступили на службу к победителю. Деметрий Фалерский выпросил себе позволение уехать в Фивы, откуда через несколько времени переселился в Египет. В, конце лета победитель торжественно вошел в Афины, приветствуемый восхищенным народом.

Афиняне с восторгом слушали слова «освободителя», возвещавшего с ораторской трибуны в народном собрании, что восстановляется демократическое правление, обещавшего возвратить афинянам остров Имброс, сделавшего распоряжение о раздаче хлеба в подарок гражданам. В порыве признательности и лести народное собрание перешло все границы рассудительности; бесхарактерные ораторы соперничали друг с другом в низкопоклонстве, желая отличиться усердием, обратить на себя внимание Димптрия они делали предложения, подрывавшие чувства, чести, превращавшие раболепство в добродетель.

Все статуи, незадолго перед тем поставленные афинянами в честь Деметрия Фалерского, были низвергнуты, и бронза их пошла переплавленная на другое употребление; многие из приверженцев его были изгнаны. По предложению Стратокла, народ решил поставить подле статуй Гармодия и Аристогитона, в честь Антигона и Деметрия, две позолоченные колесницы, запряженные четырьмя конями, и на одной из них статую Антигона, а на другой Деметрия, поднести тому и другому по золотому венку, ценою в 200 талантов, воздвигнуть им, как «спасителям», жертвенник и совершать в честь их ежегодное торжество с процессиями, играли, жертвоприношениями, воткать их изображения в мантию (peplos) Паллады Афины, учредить две новые филы, Антигонскую и Деметриевскую (Antigonis и Demetrias), назначить жреца для совершения обрядов в честь освободителей. Плутарх говорит, что годы после того отмечались именами этих жрецов, как прежде именами архонтов; но это вымысел, лишенный всякого основания: государственные акты из времен, когда владычествовал в Афинах Деметрий Полиоркет, отмечены годами по именам архонтов‑эпонимов как и прежде.

В увлечении признательностью и раболепством афиняне забывали разницу между религией и политикой; они дали Антигону и Деметрию эпитеты и атрибуты высочайших богов, учредили в честь их религиозные праздники. Легкомысленная толпа была в восторге от «спасителя и царя», очаровавшего народ прекраснейшими обещаниями, художников и философов блестящими разговорами и пирами, веселившегося с молодыми знатными гражданами в кругу гетер и танцовщиц; толпа не думала о том, что прославляемый ею освободитель убивает своим бесстыдным развратом последние остатки честности и скромности в Афинах. Лишь в немногих гражданах, группировавшихся около историка и оратора Демохара, сына сестры Демосфена, еще не угасли благородные чувства прежних времен и память о величии Афин. Целые месяцы Деметрий пировал, развратничал и наслаждался поклонением афинского народа, восхищение которого было увеличено тем, что Деметрий женился на вдове Офелла, красавице Эвридике, происходившей из рода Мильтиада; этим браком освободитель роднился с великим прошлым Афин.

 

Победы Деметрия Полиоркета

Антигон отозвал сына из Афин к берегам Малой Азии, где вспыхнула давно готовившаяся война с Птолемеем. Правитель Египта собирал войско, вступал в сношения с греческими городами в Европе и Азии; это внушало опасение Антигону, видевшему, что хитрый Птолемей задумывает воспротивиться его властолюбию. По приказанию отца, Деметрий поспешно поплыл к Кипру, главный город которого Саламин занял брат Птолемея, Менелай. Деметрий победоносно прошел по восточной части острова, преследовал разбитого врага до стен Саламина и осадил эту крепость [весна 306 г.]. Даровитый и энергичный, он повел осаду так искусно, делал такие работы и машины, что ему было дано имя Полиоркета «покорителя городов».

Деметрий Полиоркет

 

Из машин, которые построил он при осаде Саламина, особенно знаменит гелеполь («машина, берущая город»). Это было сооружение подобное башне, имевшее 75 футов длины и ширины по основанию и 150 футов вышины; оно стояло на четырех массивных колесах или катках, имело девять этажей, на которых были поставлены машины, бросавшие камни и дротики, а в нижнем этаже был повешен таран.

Деметрий несколько дней нападал на город, не щадя никаких усилий; но храбрый гарнизон упорно оборонялся, и когда нападения уже начали обещать успех, осажденным удалось зажечь некоторые из машин Деметрия. Он построил новые и снова стал сильно теснить город. Птолемей пришел на помощь осажденным с флотом, состоявшим из 140 кораблей, и дал неприятелю битву близ небольшого города Левколлы между Саламином и мысом Педалием. Флот Деметрия имел только 108 кораблей, но они были гораздо больше обыкновенных; своими огромными кораблями, имевшими по пяти, по шести и семи рядов весел, он разбил правое крыло неприятеля, потом центр и одержал полную победу.

Деметрий потопил 80 египетских кораблей, 40 взял в плен; число пленников простиралось до 8000; добыча была громадна. В числе женщин, попавших в плен, находилась флейтистка Ламия, красавица; она стала любовницей Деметрия. – Птолемей, стоявший на левом крыле, соперничал с своим противником отвагой и в начале сражения имел успех. Он уплыл в Египет с 8 кораблями. Саламин принужден был сдаться, и Деметрий покорил весь Кипр.

 

Антигон и Деметрий принимают царский титул

Антигон в это время строил на верховье Оронта город, который хотел сделать своей столицею и назвал Антигониею. Он с нетерпением ждал известий от сына. Один из военачальников Деметрия, милетянин Аристодем, явился к нему и сказал: «Здравствуй, царь Антигон! Птолемей побежден, Кипр – наш, 16.800 человек взято в плен». Народ и войско радостно закричали, приветствуя Антигона титулом царя. Друзья возложили на его голову царскую диадему и повели его во дворец при радостных криках народа. Антигон послал победоносному сыну диадему и письмо с надписью «царю Деметрию».

Таким образом после долгого лицемерия был сделан последний шаг, разорвавший формальным образом государство Александра на разные независимая царства. Другие властители не замедлили последовать примеру Антигона. Войско и народ приветствовали возвратившегося в Египет Птолемея титулом царя, и он возложил на себя диадему, показывая тем, что мужество его осталось непоколебимо после сражения. Вавилоняне уже давно воздавали Селевку царские почести, теперь и он принял титул царя. То же сделал и Лисимах, правитель Фракии, за три года перед тем основавший на Херсонесе новую столицу, которую назвал Лисимахией и в которую перевел большую часть населения Кардии. Кассандр тоже принял титул царя, но после некоторого колебания. Вообще всем неограниченным властителям государств понравилось после этого называть себя царями. Возникновение царского титула в греческом мире означает собою начало нового периода в развитии политических понятий. Даже Агафокл, тиран сиракузский, и хитрый Дионисий, тиран гераклейский, последовали моде и приняли эмблемы царского сана, льстившие тщеславию и любви к роскоши. Как трагический актер, меняя роль, переменяет поступь, голос и жесты, – говорит Плутарх, – так и новые цари скоро приняли надменные манеры азиатских деспотов и окружили себя пышным церемониалом восточных дворов.

Возлагая на себя царскую диадему, Антигон надеялся соединить под своим скипетром все государство Александра. Из прежней царской династии уже не оставалось никого, а других полководцев, своих соперников, Антигон после победы своего сына рассчитывал быстро одолеть. Потому для него было очень неприятно, что они последовали его примеру: он воображал, что будет царем один, а явились такие же цари в Африке и в Европе. С ними необходимо было ему вести войну. Он стал усиленно готовиться к походу в Египет. Он думал, что когда победит Птолемея, то другие соперники недолго удержатся против него. Но его нападение на Египет [306 г.] кончилось такой же неудачей, как поход Пердикки. Осенние бури разбили его флот; попытки Деметрия высадиться в устьях Нила не удались; воины целыми толпами уходили к Птолемею, обещавшему им щедрое жалованье. Антигон и его сын возвратились в Сирию, потеряв много кораблей и войска. Приняв царский титул, Антигон как будто утратил ту железную твердость воли, которая прежде доставляла ему торжество над врагом.

 

Осада Родоса Деметрием

Антигон и Деметрий хотели поправить неудачу нападения на Египет, дав на следующий год новое направление войне. Они задумали уничтожить египетский флот и морскую торговлю Александрии. Для этого им было необходимо содействие Родоса, бывшего тогда первым государством по обширности своей торговли.

Родосцы, в год смерти Александра прогнавшие македонский гарнизон и восстановившие свое прежнее аристократическое правление, чрезвычайно ловко умели лавировать между воевавшими полководцами и сохранить среди всеобщей борьбы нейтральное положение. По своим торговым интересам они всего более дорожили дружбою с Египтом, из которого вывозили товары юга, продаваемые ими с громадной выгодой в Греции и на западе; но они старались держаться в хороших отношениях и с другими полководцами Александра, в частности желали сохранить расположение Антигона и Деметрия, поставили им статуи у себя, оказывали им другие знаки почтения. Этой расчетливой политикой родосские купцы умели уклоняться от всяких столкновений, извлекая себе выгоду из всеобщих военных тревог. Они сделали большие сооружения, улучшив шия их гавани; у них был большой военный и огромный торговый флот; их магазины были полны товаров; они построили роскошные дома себе и великолепные общественные здания, украсили свой город прекрасными произведениями искусств, – все это свидетельствовало о благосостоянии, о военном и торговом могуществе города их, в котором поселилось много купцов и капиталистов из других греческих городов, нашло себе приют страдавшее искусство, нашли убежище себе тысячи изгнанников.

Антигон и Деметрий уже владели Кипром; подучив содействие родосского флота, они могли бы прогнать с моря египетские корабли и вести войну против Птолемея успешнее прежнего. Потому Антигон потребовал от родосцев, чтоб они прекратили всякие сношения с Египтом и вступили в союз с ним. Они отказались; Антигон и Деметрий послали своих крейсеров захватывать их купеческие суда; они стали отражать силу силой; Деметрий пошел к Родосу с 200 военных кораблей и множеством мелких судов; на его флоте было 40,000 человек войска, множество метательных машин и таранов. Родосское правительство старалось смягчить его гнев уступчивостью, но теперь он потребовал слишком многого: он хотел, чтобы родосцы дали ему в заложники 100 человек из влиятельнейших своих граждан и открыли его флоту обе гавани. Они увидели, что он хочет овладеть их городом, и решили обороняться, насколько достанет сил.

С мужественным спокойствием и удивительным искусством родосцы приготовились к обороне против отважнейшего из тогдашних завоевателей, явившегося перед их островом с громадным флотом и войском, с богатыми запасами всех тогдашних орудий осады, знаменитого своими военными дарованиями и гениальными изобретениями новых военных машин. Все граждане, способные носить оружие, стали в ряды бойцов; их было 6000 человек; к ним присоединились 1000 человек других греков, живших в Родосе; граждане вооружили способных к военной службе рабов, внушив им усердие обещанием свободы и гражданских прав; обещали содержать на государственный счет семейства тех воинов, которые будут убиты в борьбе за свободу родины. Эти обещания сильно поддерживали мужество сражающихся. Богатые люди жертвовали деньги; ремесленники изготовляли оружие и военные машины, поправляли стены, строили башни и корабли; помогали работы все; даже женщины носили камни и обрезывали свои длинные волосы, чтобы свивать из них тетивы для луков.

Эта единодушная, геройская готовность на жертвы имуществом и жизнью для защиты родины восторжествовала над превосходством сил врага. Несмотря на все свои изобретения, искусный полководец потерпел неудачу; напрасно он придумывал удивительные машины, строил громадные башни; напрасно его тараны били стены, его катапульты и другие летательные машины, поставленные на кораблях и на берегу, бросали огромное камни и колоссальные стрелы с такою силою, которая изумляла весь греческий мир, – родосцы выдержали осаду, длившуюся целый год, отбили все нападения с суши и с моря.

С удивительной храбростью родосцы оттеснили неприятелей, сделавших пролом в стене, топили и жгли корабли с машинами; Деметрий хотел проникнуть в город через подкоп, но осажденные, узнав от дезертира об этой подземной, работе, повели свои работы против неё, и она осталась бесполезной. Деметрий построил громадный гелеполь, подвижную башню, квадратное основание которой имело по 50 локтей в длину и ширину, а вышина простиралась до 100 локтей; при помощи этого гелеполя осаждающие проломали степу, но за нею встретили вторую, которую родосцы успели построить позади пролома. Через несколько времени они построили третью стену и провели перед нею глубокий ров. Птолемей, Лисимах и Кассандр прислали на помощь осажденным корабли, войска и съестные припасы. Чем труднее было взять город, тем упорней добивался этого Деметрий, чтобы сохранить приобретенную прежними подвигами славу. Он сделал новый – третий общий приступ, который был сильнее прежних, и отряду его войска удалось овладеть театром, находившимся в верхней части города; но родосцы вытеснили этот отряд и, хотя потерпели большой урон, отбили приступ.

Деметрий отчаялся в успехе; притом афиняне и этоляне просили его помощи против Кассандра; при посредничестве этих государств он заключил мир с родосцами [лето 304 г.]: они сохранили свою независимость, все свои доходы, но дали Деметрию 100 заложников и обязались помогать Антигону и ему против всех их врагов, кроме Птолемея.

Таким образом Родос вышел из тяжелой борьбы, сохранив свои силы и получив новую уверенность в них, заслужить удивление современников и потомства своим геройским патриотизмом. Торговля и промышленность его стали развиваться быстрее прежнего и дали гражданам возможность исполнить свои обещания относительно рабов и относительно семейств убитых воинов, поправить стены, восстановить разрушенные части города и театр прекраснее прежнего. Из медных частей брошенного Деметрием гелеполя они сделали знаменитую огромную статую, называвшуюся Колоссом родосским (II, 787).

Чтобы выказать свою благодарность и украсить город художественными произведениями родосцы поставили статуи царям Кассандру и Лисимаху, а Птолемею, по совету оракула Аммона, они дали название «бога спасителя», посвятили ему рощу, построили в ней колоннады и пели песни во славу ему. Прискорбно видеть, что народ, с таким геройством защищавший свою свободу, унизил себя пошлой лестью и содействовал развитию обычая чтить царей еще при их жизни, как богов. – Родосцы и впоследствии умели защищать свою независимость от внешних врагов, и аристократическое правительство их было прочно, так что их жизнь шла спокойно. Они славились, как богатый и благоразумный торговый народ, беспощадно преследовали морских разбойников, выработали торговые законы, считавшиеся образцовыми, и во время ожесточенных войн между другими государствами продолжали держаться миролюбивой политики. Заключив торговые союзы с некоторыми приморскими греческими городами, они составили из них коммерческую федерацию, делами которой руководили. В 227 году остров подвергся ужасному землетрясению, от которого город очень много пострадал (тогда упал и разбился Колосс родосский). Но город скоро оправился от этого бедствия; восстановлению его помогли цари египетский и пергамский.

 

Деметрий в Греции

Кассандр между тем [304 г.] восстановлял свое пошатнувшееся владычество над Грецией. В союзе с Полисперхоном, покорившим почти весь Пелопоннес, он снова подчинял греческие государства македонской власти, оплотом которой сделал эвбейский город Халкиду. Аристократы и люди чуждые патриотизма помогали ему. Демократически государства, в особенности афиняне, опасавшиеся нападения Кассандра, и этоляне обратились к Деметрию с просьбою о помощи. Он последовал их приглашению. Выставляя себя освободителем Греции, он с большим флотом и войском напал на Халкиду, принудил Кассандра отступить, овладел Халкидою. К. нему присоединилось много македонян игреков; он пошел победоносно по Средней Греции, заключил союз с Беотиею и снова явился в Афины.

С приездом Деметрия в Афины возобновились те гнусные сцены низкой лести и бесстыдного разврата, какими ознаменовалась прежняя его жизнь в этом городе (стран. 282 и след.). Афиняне предоставили божественному освободителю храм своей девственной богини и, поселившись там, он осквернял святилище своим развратом; афиняне спокойно терпели это. Однажды народное собрание приняло решение, полагавшее преграду его самовластным распоряжениям; он рассердился и, чтобы смягчить его гнев, раболепный оратор Стратокл предложил народному собранию постановить, что «все повеления царя Деметрия должны быть признаваемы за сообразные с обязанностями относительно богов и за справедливые относительно людей». Граждане, хотевшие мешать этим пошлым беззакониям, были изгоняемы, как Демохар, или бежали от погибели.

Деметрий провел зиму в Афинах, а весною [303 г.] отправился в Пелопоннес, чтобы насладиться и там славою освободителя. В Аргосе на празднике Геры он устроил торжество своей новой женитьбы: он вступил в брак с Деидамией, сестрою молодого эпирского царя Пирра, который за четыре года перед тем возвратился под защитою своего воспитателя Главкия на родину и вскоре после того стал преемником своего дяди, царя Алькета, убитого во время народного мятежа (стран. 268). Начальник египетского войска, стоявшего в Сикионе, принужден был сдать этот город Деметрию; он убедил жителей переселиться на холм, где стоял Акрополь, и разрушить дома города, находившегося внизу. Избавясь от египетского гарнизона, Сикион, благодаря деятельной промышленности своих жителей, скоро снова стал пользоваться благосостоянием; граждане его решили воздавать своему освободителю те почести, какие оказывались героям, и учредили ежегодные игры в честь его. Потом Деметрий овладел Коринфом, прогнал из Акрокоринфа македонский гарнизон и объявил Коринф свободным государством. Он освободил и ахейские города, находившиеся под властью Полисперхона; Стромбих, начальствовавший войсками в Эгионе, упорно сопротивлялся Деметрию и за это был распят на кресте; тому же наказанию были подвергнуты еще 80 человек, взятые в плен вместе с ним. Вся Аркадия, кроме Мантинеи, без сопротивления покорилась Деметрию. Достигнув таких блестящих успехов, он созвал в Коринф конгресс уполномоченных греческих государств; этот конгресс прославлял его, как освободителя Греции, и назначил полководцем войск греческой федерации с неограниченною властью над всеми военными силами.

Деметрий хотел напасть на Кассандра в самой Македонии, но раньше того попировать в Афинах. Афиняне встретили его [302 г.] с такими почестями, какие воздавались только главнейшим богам: совершали процессии в честь Деметрия, приносили жертвы, делали возлияния в славу его, пели гимны, в которых называли его «истинным богом, сыном Посейдона и Афродиты, прекрасным и улыбающимся». Один из этих гимнов, называющий Деметрия солнцем среди звезд, дошел до нас, как памятник упадка чести афинян. Деметрий пожелал быть посвящен в элевсинские таинства; чтоб удовлетворить этому желанию, элевсинский праздник был совершён не в то время, как следовало по закону, и правила обрядов были нарушены. Деметрий снова поселился в храме Паллады, пировал и развратничал там со своей флейтисткой Ламией, с Лееной, другими гетерами и толпой льстецов. Афиняне посвятили храм Ламии‑Афродите, поставили жертвенники любимцам Деметрия, приносили жертвы, совершали возлияния в честь их. Ему самому наконец стала омерзительна низкая лесть афинян.