Одним из излюбленных жанров средневековой городской литературы являлись французские фаблио – небольшие стихотворные рассказы, юмористические новеллы о забавных происшествиях из обыденной жизни.

Простейший вид их сводится к анекдоту, основанному на случайной комической ситуации, игре слов и т. п. Таким фаблио чужда какая-либо социальная мысль или сатирическое содержание: единственная их цель – грубоватый, но здоровый смех.

Вторую группу образуют фаблио с более развитыми сюжетами, в которых смех имеет определенную социальную направленность. Их мораль сводится к восхвалению качеств, более присущих горожанину, нежели рыцарю, – сметливости, расчетливости, ловкости рук и ума. Особенно типично фаблио «Крестьянин-лекарь», послужившее источником для мольеровского «Лекаря поневоле».

Одному крестьянину, которому было приказано вылечить королевскую дочь, подавившуюся костью (хотя он ничего не понимал в медицине), удалось рассмешить ее своим кривлянием, и кость выскочила у нее из горла. Когда же после этого собрались больные со всего города, требуя, чтобы крестьянин их тоже вылечил, он велел самому недужному пожертвовать собой: его бросят в печь, и все остальные будут исцелены его пеплом. Крестьянин каждому по очереди предлагает признать себя неизлечимо больным, но все один за другим объявляют себя совершенно здоровыми.

На грани сатиры и циничного сочувствия более хитрому находится фаблио «Кречет», разрабатывающее тему женской неверности.

Жена одного горожанина в отсутствие мужа принимает одного за другим двух любовников, пряча первого от второго, а затем, когда муж внезапно возвращается, выходит из положения с помощью остроумной выдумки.

В третьей группе фаблио разоблачаются определенные пороки, свойственные разным сословиям и кругам общества, по преимуществу городского. Главные объекты сатиры – жадность, скупость, душевная черствость, чревоугодие зажиточных горожан, лицемерие и порочность священников, грубость глуповатых рыцарей, проделки профессиональных мошенников и т. п.

В «Завещании осла» священник, обвиненный перед епископом в том, что он похоронил своего любимого осла на священной земле, спасается от наказания, вручив епископу 20 ливров, будто бы завещанные тому его ослом.

Занимательность сюжетов и комизм фаблио делали их любимым чтением лиц всех сословий и кругов общества.

Изворотливость и ловкость часто изображаются в фаблио как положительные свойства, почти с восхищением; но когда эти же свойства служат целям стяжательства, их резко обличают и высмеивают.

Многие сюжеты фаблио находят близкие аналогии в сказках, новеллах, назидательных рассказах других народов различных стран и эпох. В частности, ряд очень точных параллелей к ним обнаружен в буддийских морально-назидательных рассказах. Это послужило основанием для возникшей в середине XIX в. теории «восточного» или «индийского» происхождения фаблио, которая господствовала в европейской науке до конца XIX в. и еще до сих пор имеет немало сторонников. Не подлежит сомнению, что в раннем средневековье происходило широкое блуждание сказочных и новеллистических сюжетов, беспрерывный международный обмен их. Учитывая культурные влияния, шедшие в XII-XIII вв. преимущественно с Востока в Западную Европу, нельзя отрицать восточного происхождения некоторых фаблио. Однако вполне доказанным это можно считать лишь в отношении очень немногих из них, и притом наиболее поздних. Большинство же фаблио, по всей вероятности, местного французского происхождения, сюжетное сходство их с рассказами других народов объясняется сходными общественно-бытовыми условиями.

Очень выразителен в фаблио образ крестьянина, проявляющего свою природную сметливость и энергию. Примером этого, кроме упомянутого выше «Крестьянина-лекаря», может служить фаблио «О крестьянине, который тяжбой приобрел рай».

Душу умершего крестьянина апостол Петр не хочет пускать в рай: таким, мол, не место в божьем жилище. Но крестьянин не растерялся: он сумел так пристыдить Петра, да и других апостолов, припомнив все их проступки – и отречение от Христа, и маловерие, и другие провинности, – что бог признал его правоту и впустил в рай.

Черты народного происхождения сохраняет стиль фаблио, с его энергичной сжатостью речи, точностью выражений, обилием подлинно народных оборотов, сравнений и пословиц.

Фаблио оказали значительное влияние на последующую французскую литературу (отчасти и на другие европейские). Они дали материал для некоторых новелл Боккаччо и других итальянских рассказчиков. Многое из сюжетов и стиля фаблио перешло в фарсы XV в., кое-что в роман Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль», в комедии Мольера, в «Сказки» Лафонтена. Отголоски фаблио мы встречаем уже в XIX в. – в «Озорных рассказах» Бальзака и в некоторых (преимущественно крестьянских) новеллах Мопассана.