Знаменитый русский писатель-славянофил Сергей Тимофеевич Аксаков (родился в Уфе 20 сентября 1791 г., умер 30 апреля 1859) происходил из старинного дворянского рода. Под влиянием матери, женщины, по тому времени, очень образованной, Сергей Аксаков с раннего возраста перечитал все доступное ему, что можно было достать в Уфе, затем был отдан в Казанскую гимназию, где, между прочим, учение было прервано на год вследствие тоски мальчика по дому. В 1805 г. Сергей был переведен в недавно основанный казанский университет (до 1808). Успеху его учения препятствовали, между прочим, увлечения Аксакова охотой всякого рода (травлей волков и лисиц, ружейной охотой, уженьем рыбы и ловлей бабочек) и пристрастие к театру. Первое сроднило его с природой, второе – заняло его ум театральными делами и при тогдашнем состоянии театра увлекло на ложную дорогу «возвышенной» литературы. Знакомство с Шишковым направило Сергея Тимофеевича Аксакова на путь славянизма, подготовившего и последующее славянофильство.
С 1812 Аксаков поселился в Москве, оставив службу, и сошелся с кружком московских театралов, под влиянием которых переводил Буало, Мольера и Лагарпа и горячо стоял за старое, напыщенное направление литературы (ожесточенная полемика с Н. Полевым). В 1820 Аксаков женился на Ол. Сем. Заплатиной и уехал в заволжскую вотчину своего отца, село Знаменское или Ново-Аксаково, в 1826 окончательно переехал в Москву, где поступил в цензурный комитет. В 1834 – 1839 Аксаков служил в межевом училище (впоследствии Константиновском межевом институте) сначала инспектором, потом директором. В 1837 Сергей Тимофеевич получил от отца большое наследство, что позволило ему широко и гостеприимно жить в Москве частным человеком. Аксаков обладал сильным, здоровым и крепким телосложением, но с середины 1840-х гг. начал хворать (глазами); за последние годы болезнь приняла мучительный характер.
Портрет Сергея Тимофеевича Аксакова. Художник И. Крамской, 1878
Литературная деятельность Аксакова началась рано. В 1806 он завел с А. Панаевым и Перевощиковым «Журнал наших занятий», где проводил идеи Шишкова. Таковы были художественные склонности Аксакова до начала 1830-х годов, когда под влиянием своего сына, Константина Сергеевича Аксакова, Павлова, Погодина и Надеждина вкусы Сергея Тимофеевича принимают другое направление. Знакомство и близость с Гоголем (с 1832) имели решающее влияние на перелом в воззрениях Аксакова. Первым плодом его был очерк «Буран» (Альманах «Денница» Максимовича 1834). Очерк имел большой успех, и Аксаков уже не сходил с пути, на который его толкнул Гоголь. «Записки об ужении рыбы» (1847), «Рассказы и воспоминания охотника» (1855) создали славу Аксакову удивительно цельным и ясным отношением к природе, художественностью слога и описаний, а успех «Семейной Хроники», начатой еще в 1840 г. и законченной в 1856 (отрывки в Московском Сборнике 1846 г., без имени автора) превзошел все надежды автора. Критика как западническая, так и славянофильская, ставила Сергея Аксакова рядом с Гомером, Шекспиром, В. Скоттом; но первая (Добролюбов) выводила из «Семейной Хроники» мрачную картину деспотизма русской помещичьей жизни, вторая – (Хомяков) утверждала, что Аксаков первый взглянул на нашу жизнь с положительной точки зрения. На самом деле, Сергей Тимофеевич рисовал портреты близких ему по духу и крови людей непосредственно. «Детские годы Багрова-внука» (1858) слабее, потому что автор относится не с такой любовью к предмету своего изображения и только старается быть непосредственным. Успех их был меньше, как и «Литературных и театральных воспоминаний». Последняя повесть «Наташа» (выход замуж сестры Аксакова за известного профессора Карташевского) осталась неоконченной.
Быть может, трудно было бы найти другой пример значения теоретических воззрений для художественного творчества чем то, которое представляет собою замечательная и поучительная история литературной деятельности Аксакова. Идеи ложного классицизма, смешанные с еще более ходульными идеями литературного славянизма школы Шишкова, положительно мертвили художественное дарование Сергея Тимофеевича Аксакова, но влияние Гоголя, освободившее его от всех риторических ходулей и разрушившее его прежнее литературное понимание, пробудило долго дремавшие силы уже в возрасте, когда можно было скорее ожидать их ослабления.
