К весне дядья разделились; Яков остался в городе, Михаил уехал за реку, а дед купил себе большой дом на Полевой улице, который приносил доход от занимавшего весь нижний этаж кабака. При доме был сад, спускавшийся в овраг. (См. краткий пересказ всей повести целиком.)
Доход шёл ещё и от квартирантов, которыми дед набил почти все комнаты. Только в верхнем этаже он оставил одну большую для себя, а меня с бабушкой поселил на чердаке.
Горький. Детство. 5 глава. Краткий пересказ. Слушать аудиокнигу
С утра до позднего вечера на дворе и в доме суматошно бегали квартирантки. Большинство из них очень уважало работящую бабушку, а она давала им полезные советы насчёт лечения болезней, засолки огурцов, изготовления квасу.
Иногда являлась откуда-то моя мать Варвара. Гордая, строгая, она смотрела на всё холодными серыми глазами и быстро исчезала.
Бабушка рассказала мне про свою молодость:
– Я тоже без отца росла. Матушка моя была незамужняя и увечная: выпала из окна, да плечо себе и перебила так, что правая рука у неё отсохла. До увечья была она знатная кружевница, а после работать не могла, и стали мы с ней жить милостыней. Осенью и зимой по городу христорадничать ходили, а как потеплеет, – куда подальше, в Муром, в Юрьевец. А как подросла я, матушка меня кружева плести научила, и стала я ими зарабатывать. Тут вскоре и дедушка насунулся. Высмотрела меня мать его, видит: работница я, нищей женщины дочь, значит смирной буду.
Дед вскоре начал учить меня грамоте, постоянно ругая, но и радуясь моим быстрым успехам в учении. Пройдя грамоту, я перешёл к чтению Псалтыри.
– Память у него, слава Богу, лошадиная! – довольно говорил дед бабушке. И добавлял, угрюмо глядя на меня:
– Бросила тебя мать-то поверх земли... Эх, какая девка заплуталась...
Дед тоже рассказывал мне про своё детство. Отца он не помнил: того убили раз напавшие на город Балахну, где он жил, разбойники. «Помнить себя» дед начал только с войны 1812 года, когда в их городок пригнали десятка два обмороженных французских пленников. Они приходили под окна просить милостыню, и люди бросали им из окон горячие калачи. Большинство этих французов померло потом от непривычного русского холода. Виноват же во всём был злодей Бонапарт. На мой вопрос, кто таков Бонапарт, дед отвечал:
– Был он лихой человек, хотел весь мир повоевать, и чтобы после того все одинаково жили, ни господ, ни чиновников не надо! А это глупость: только раков нельзя различить, а рыба – вся разная: осётр сому не товарищ, стерлядь селедке не подруга. Бонапарты и у нас бывали: Разин, Пугачёв...
Иногда они вдвоём с бабушкой начинали вспоминать первые годы своей молодой семейной жизни. Но потом дед задумывался и принимался кричать:
– Не удались нам дети-то. Куда сок-сила наша пошла? Мы с тобой думали – в лукошко кладём, а Господь вложил в руки нам худое решето...
Бабушка возражала, говоря, что и в других семьях тоже ссоры да распри. Дед злился ещё сильнее и раз с размаху ударил бабушку кулаком в лицо.
Она ушла за порог. Я бросился за ней.
– Ничего, зубы целы, губу разбил только, – успокаивала меня бабушка. Она долго сидела потом у окна, часто сплёвывая кровь в платок.
© Автор пересказа – «Русская историческая библиотека». Любые виды его копирования и воспроизведения без согласия правообладателя запрещены!
Для перехода к краткому содержанию следующей / предыдущей главы «Детства» Горького пользуйтесь кнопками Вперёд / Назад ниже.
