Однажды зимой к нам внезапно вернулась моя мать, Варвара. Я слышал, как войдя, она спрашивала деда, уезжать ли ей сразу. (См. краткий пересказ всей повести целиком.)

– Никуда ты не поедешь... – взвизгнул тот. – Но опозорила ты меня, Варька-а!..

Горький. Детство. 10 глава. Краткий пересказ. Слушать аудиокнигу

Вскоре я понял, что мать без мужа родила ещё одного ребёнка, которого отдала кому-то. За это и сердился дед, причитая перед бабушкой:

– Последние дни наши, а ни покоя, ни радости нет! Помяни моё слово – нищими подохнем!

– Эка беда! – усмехалась бабушка. – Ну, и – нищими.

Мать осталась и стала настойчиво учить меня не церковной, как дед, а «гражданской» грамоте: купила книжки, заставляла запоминать стихи и арифметику.

Дед хотел подыскать матери мужа, но она резко противилась этому. Раз, поругавшись с ним, мать выбежала из дому, а разъярённый дед начал на моих глазах избивать бабушку ногами по голове. Я бросал в них подушки, одеяла, сапоги, но разъярённый дед не замечал этого. От его ударов несколько шпилек, державших волосы бабушки, вошли ей под кожу.

Первый раз дед бил бабушку на моих глазах так гадко и страшно. Не сумев оттащить его, я искал способ ему отомстить – и наконец придумал как. Дед очень дорожил своими святцами из двенадцати – по числу месяцев – листов толстой бумаги, разделённых на квадраты по числу дней в месяце, и в каждом квадрате фигурки всех святых дня. Я утащил у деда эти святцы и стал резать их ножницами. Как раз вошёл дед, и когда увидел обрезки бумаги, истошно завопил. Явилась и мать, начала его успокаивать, обещая склеить остатки святцев.

Мать подружилась с весёлой постоялкой, женой военного, которая играла на гитаре, и стала ходить к ней. Ту посещали гости соседнего дома Бетленга красивые барыни, офицера. Чтобы отвлечь мать от этой компании, дед начал приглашать гостей и к нам. Приходила сестра бабушки Матрена Ивановна, двое её сыновей, дядя Яков с гитарой. Яков стал возить с собой тихого, кривого и лысого часовых дел мастера, который почти никогда ничего не говорил.

Лицо этого неприятного часовщика было масленое, жидкое, таяло и плавало; если он улыбался, толстые губы его съезжали на правую щёку, и маленький нос тоже ездил, как пельмень по тарелке. Уши его были так велики, что казалось: если он захочет, то может прикрыть ими свой нос, как ладонями.

Раз часовых дел мастер явился в воскресенье. Я сидел с матерью. Появился дед со словами:

– Одевайся, Варвара, иди! Не спорь. Человек он спокойный, в своём деле – мастер и Лексею – хороший отец...

– Я вам говорю, что этому не бывать... – спокойно объявила ему мать.

Дед грозил вывести её за косы, но мать опять твёрдо отказалась, хоть дед и канючил, чтобы она не срамила его.

Через некоторое время я увидел, как бабушка ведёт часовщика в сени, приговаривая:

– Сами знаете – насильно мил не будешь...

Он мял в руках свою меховую шапку и крякал. Когда часовщик ушёл, мы сели обедать. Дед успокоился. Я глядел на него, бабушку и мать. И слёзы, и крики их, и все взаимные мучения, вспыхивая часто, угасая быстро, становились привычны мне, всё слабее трогали сердце. Русские люди, по нищете и скудости жизни своей, вообще любят забавляться горем, играют им, как дети, и редко стыдятся быть несчастными.

В бесконечных буднях и горе – праздник, и пожар – забава...

© Автор пересказа – «Русская историческая библиотека». Любые виды его копирования и воспроизведения без согласия правообладателя запрещены!

Для перехода к краткому содержанию следующей / предыдущей главы «Детства» Горького пользуйтесь кнопками Вперёд / Назад ниже.