Союз Кассандра с Антигоном и Птолемеем

 

Умирая, Антипатр назначил на свое место правителем государства старика Полисперхонта, который вместе с Кратером привел в Македонию ветеранов, уволенных от службы Александром. Сын Антипатра Кассандр должен был, по распоряжению отца, оставаться начальником конницы (хилиархом). Он не хотел довольствоваться этой второстепенной должностью; человек высокомерный, он надеялся занять место отца. Он удалился от дел, показывая вид, будто опечален отцовской смертью, а между тем послал в Грецию и Азию агентов интриговать в его пользу против Полисперхонта. Он вошел в сношения с олигархами, господствовавшими в греческих государствах, доставить своему приверженцу Никанору начальство над гарнизоном, стоявшим в Мунихии, возбуждал Антигона и Птолемея против Полисперхонта, называя его расположенным в пользу Эвмена. Чтобы действовать свободнее, он, воспользовавшись охотой на кабанов, бежал из Македонии в Азию, вступил в личные переговоры с Антигоном и Птолемеем и заключил союз с этими могущественнейшими из полководцев Александра.

По условиям союза, Кассандр должен был получить управление Македониею и Грециею, Антигон – неограниченную власть в Азии, Птолемей получить право удержать за собою Сирию, которой уж овладел. Для упрочения союза между Антигоном и Кассандром было решено выдать сестру Кассандра, вдову Кратера, Филу, за Деметрия, сына Антигона.

Кассандр. Изображение на монете

 

 

Союз Полисперхонта с Эвменом и греческими демократами

Полисперхонт принял меры обороны против полководцев, заключивших против него союз между собою: он вступил в сношения с Олимпиадою, с греческими демократами и с Эвменом, который, окруженный неприятелем в крепости Норе, всю зиму держался там.

По смерти своего брата и зятя, молосского царя Александра (стр. 135), Олимпиада жила в Эпире; Полисперхонт вызвал ее в Македонию заведовать воспитанием её внука, Александра; от имени царей он объявил, что в греческих государствах восстановляется демократическое правление, что всем изгнанникам, кроме убийц и виновников в оскорблении религии, дозволяется воротиться на родину и восстановляются их гражданские права; он возвратил афинянам Самос, послал войско и денег Эвмену, который ушел с своим небольшим отрядом из Норы в Киликию. На пути присоединилось к нему много воинов. Теперь он мог действовать по уполномочению от законной власти. Он был вернейшим защитником царской династии. Полисперхонт, очень хороший полководец, человек грубых, простых военных нравов, любивший пировать с товарищами по оружию и на пирах пускавшийся иногда плясать, при всем своем военном искусстве, не имел тех правительственных талантов, какие были бы нужны, чтобы поддержать единство распадавшегося государства.

Полисперхонт назначил Эвмена наместником Азии. Македоняне были не расположены повиноваться греку, но тем не менее он сумел привлечь на свою сторону отряд конных телохранителей (агему гипаспистов, или, как теперь называлась она по своим серебряным щитам, агему аргираспидов); повиновался ему и гордый начальник этого отряда Антиген. Он ставил среди стана великолепный царский шатер Александра, как будто делая обожаемого македонянами героя начальником войска, верного его детям. В этом шатре собирался военный совет, и перед началом своих совещаний полководцы совершали из золотых чаш возлияние благовоний на жертвенник Александра, чтобы дух его просветлял и направлял их мысли. Македонянам приятно было верить, что Александр присутствует в их стане, ходит по нем в ночной тишине, ведет их на победы. Эвмен отдавал приказания от имени Александра и царского семейства; этим он держал аргираспидов в повиновении; сокровища, вверенные их охране, он употреблял на увеличение своего войска. Все попытки Антигона и Птолемея склонить воинов его к мятежу оставались напрасны. Благодаря своему мужеству и военному искусству, он успешно боролся с врагами; напрасно они старались отклонить его от верности царскому роду; он отвергал их предложения с непреклонной твердостью. Он хорошо понимал, что его собственная судьба неразрывно связана с судьбою детей Александра.

 

Борьба партий в Греции

Союз Кассандра с Антигоном и Птолемеем произвел новые войны и в Европе и в Азии. Вся Греция была взволнована объявлением Полисперхонта, что греческие города получают право возвратить своих изгнанных македонянами граждан, восстановить демократическое правление и приглашаются помогать царскому правительству в его борьбе с врагами. Демократы, столько лет страдавшие от преследований олигархов, приверженцев Македонии, жадно воспользовались возможностью отмстить своим врагам. Изгнанники и эмигранты тысячами возвращались в родные города и подвергали гонению аристократов, которым вручили власть Антипатр и Кассандр, и борьба с которыми дозволялась теперь от имени царей, служила даже доказательством преданности царям. В Аргосе и в большей части других греческих городов олигархические правительства были низвергнуты, вожди олигархической партий казнены или изгнаны, имущества их конфискованы. С особенным ожесточением вспыхнула борьба партий в Афинах. Приверженцы мира и зажиточные граждане, вождем которых был Фокион, старались поддержать существующие учреждения; демократическая партия, силы которой возросли с возвращением изгнанников и эмигрантов, требовала восстановления прежнего свободного устройства.

Пока македонский гарнизон оставался в Мунихии, демократы не отваживались действовать силой. Борьба шла только в народном собрании; партии старались отнять одна у другой большинство на выборах и при вотировании законов. Демократы настойчиво требовали, чтобы македонский гарнизон удалился из Мунихии; но Никанор, начального, этого отряда, преданный Кассандру, хотел сохранить для него обладание крепостью, дававшею господство над Афинами; он старался выиграть время, обманывая афинян успокоительными обещаниями; он надеялся, что скоро возвратится из Азии Кассандр, приведет войско на выручку ему. Фокион, находившийся в хороших отношениях с Никанором и считавший присутствие македонского гарнизона в Мунихии необходимым для поддержания спокойствия в Афинах, не допускал нападения на Мунихию, и говорил, что если Никанор обманет его доверие, то он лучше хочет терпеть от несправедливости, чем сам делать ее. Но Плутарх, передавая эти слова Фокиона, справедливо замечает: такой образ мыслей можно назвать благородным и великодушным, когда дело идет только о личных интересах человека, вы сказывающего подобные правила; но кто подвергает таким образом риску благо родины, о том я не знаю, не нарушает ли он, – в особенности когда он военачальник и правитель – более высокий и священный закон справедливости, предписывающий охранять права своих сограждан. – В сердце Фокиона владычествовали симпатии к македонянам и космополитизм.

 

Никанор занимает Пирей

Таким образом тянулись споры, и наконец однажды утром афиняне были поражены известием, что ночью Никанор захватил Пирей и запер вход в гавань. Город взволновался. Изумление, негодование, опасение измены сливались в чувство раздражения против иноземцев и сограждан, враждебных свободе: ожесточение народа было так сильно, что даже и приверженцы македонян нашли надобным присоединиться к массе, говорившей, что гарнизон должен удалиться. Фокион во главе посольства отправился к Никанору и потребовал, чтоб он вывел своих воинов из Пирея, занять который не имел права. Никанор отвечал, что надобно спросить решения Кассандра, и остался в Пирее. Он не повиновался даже приказание Олимпиады очистить Пирей. Афиняне стали просить Полисперхонта, чтоб он прислал войско на помощь им против Никанора. Осторожный старик долго колебался; Наконец послал своего сына, Александра, с отрядом войска в Аттику принудить Никанора к повиновению; вслед за сыном хотел прийти сам он с войском более многочисленным. Сопровождаемый толпами бедных граждан, которые были изгнаны из отечества, как не имеющие ценза, установленного Антипатром, отряд, Александра вступил в Афины.

 

Смерть Фокиона

Демократическая партия, ободренная прибытием Александра и подкрепленная возвратившимися изгнанниками, отставила от должностей Фокиона и других олигархов, выбрала новых правителей и стратегов из числа людей, пользовавшихся её доверием, и предала главных олигархов суду, как изменников отечеству. Трое из обвиненных успели бежать; остальные, в том числе Фокион, Пифокл, Гегемон, просили защиты у Александра; он охотно принял их под свое покровительство. Демократы обманулись в своей надежде, что дело будет скоро решено в их пользу. Они полагали, что Александр призовет афинских граждан взяться за оружие и пойдет с ними против Никанора; он вместо того вступил с Никанором в переговоры, надеясь убедить его сдать Пирей, и желая сам овладеть этою важною гаванью. Никанор твердо отказался сдать ему Пирей. Александр расположился станом перед этой крепостью, но не нападал на Никанора, только объявил, что восстановляется независимость Афин, и волнение в городе с каждым днем возрастало.

С наступлением весны Полисперхонт, взяв с собою царя Филиппа Арридея, пошел с сильным войском в Грецию принудить олигархов к исполнению декрета, обнародованного им от имени царей. Он медленно шел через Фессалию в Фокиду. Греки с изумлением смотрели на иноземных воинов и на слонов, которых вел он. Он расположился станом у Фариг, близ фокидского города Трониона. Туда отправился к нему Фокион со своими политическими друзьями; Александр дал Фокиону рекомендательное письмо к отцу; платеянин Солон и коринфянин Динарх, пользовавшиеся расположением Полисперхонта, сопровождали Фокиона. В то же время афинский народ отправил к Полисперхонту посольство, главою которого был Гагнонид; афинские послы обвиняли Фокиона и его друзей в измене, просили, чтобы в Афинах было, сообразно декрету Полисперхонта, восстановлено демократическое правление и возвращены были афинянам Пирей и Мунихия. Жалкое зрелище представляли вожди афинских партий, обвинявшие друг друга перед судом иноземца, возбуждавшие насмешки слушателей своею перебранкою. Царь сидел под золотым балдахином, подле него Полисперхонт, кругом стояли друзья Полисперхонта и вельможи, с любопытством слушавшие взаимные обвинения афинян. Послы афинского народа обвиняли Фокиона и его товарищей в том, что они изменнически отдали Пирей Никанору. Фокион и Гегемон отвергали эти обвинения, оправдывали свои действия; но Полисперхонт грубо кричал на них, и когда они кончили свои оправдательные речи, объявил, что они виноваты, но что решение их участи он предоставить афинскому народу. Велев заковать их в цепи, он отослал их в Афины.

В начале мая [318 г.] македонянин Клит с отрядом воинов привел Фокиона и его товарищей через священные ворота и Керамик в театр, куда было созвано народное собрание для произнесения приговора над ними. Большинство собрания, вероятно, составляли бедные граждане и возвратившиеся изгнанники, считавшие Фокиона и его товарищей виновниками унижений и страданий, каким подвергались; говорят, что были в собрании граждан и люди, не имевшие права участвовать в нем, иноземцы и рабы. Гагнонид повторил перед собранием обвинение Фокиона и его товарищей в измене и прочел письмо Полисперхонта, сообщавшего афинскому народу, что признал их виновными. Фокион стал говорить в свою защиту; но при первых же его словах поднялся такой крик, что его голоса нельзя было расслышать. Толпа кричала: «побить камнями олигархов, врагов народа!». Несколько раз Фокион пытался продолжать речь в свою защиту, но его не слушали; Наконец он сказал: «Я признаю себя виновным и готов подвергнуться смерти за мои политически ошибки; но, афиняне, хотите вы предать смерти этих людей, не виновных ни в чем?» – «За то, что они твои друзья!» закричал народ в ответ ему. Он закрыл голову и лицо плащом и замолчал. Началась подача голосов; народ шумно встал с мест; на многих гражданах были надеты венки, будто это праздник для них; почти единогласно были осуждены на смерть Фокион, другие обвиняемые, находившиеся тут, в те, которые успели бежать. Некоторые говорили, что осужденных надобно не просто подвергнуть смерти, а усилить их страдания истязаниями; народ с негодованием отверг это.

Фокион и другие осужденные: Никокл, Тудипп, Гегемон, Пифокл, были отведены в темницу; толпа на пути преследовала их насмешками и бранью. Но всадники, совершавшие тогда свой годичный праздник в честь Зевса, были растроганы, увидев 85‑летнего старика Фокиона, с обычным спокойствием идущего впереди других осужденных, на лице которых выражалось отчаяние; они стали в два ряда перед темницей, и в знак печали сняли венки с голов. Фокион сохранил спокойствие и в темнице. На вопрос, не велит ли он передать что-нибудь от его имени сыну, он отвечал: «Скажите ему, что я прошу его не мстить афинянам за мою смерть». Сказав это, он выпил чашу яда, поданную ему; выпили яд и его товарищи. Их тела были выброшены за границу аттической земли и оставлены без погребения на съедение птицам и собакам. Но жена Фокиона взяла тело мужа и в мегарской области сожгла его, по обычаю, на костре, велела насыпать надгробный холм и, спрятав пепел мужа под своей одеждой, принесла его ночью в Афины и похоронила у своего домашнего очага. – Так кончил жизнь честный, добродетельный гражданин, который всегда желал блага родине и единственным упреком против которого могло быть только одно: он действовал по убеждению, что время политического величия миновало для Афин, и афинский народ может быть счастлив, лишь терпеливо подчиняясь власти македонян. Подобно Сократу, Фокион был жертвою демократической реакции; трагизм его погибели состоял в том, что он был отдан в руки своих врагов правителем того государства, которому так усердно служил всю жизнь.

Погребая пепел мужа, верная жена Фокиона молилась богам, чтоб этот пепел был перенесен в семейную гробницу, когда афиняне раскаются; это желание скоро исполнилось. Народ поставил в честь Фокиона бронзовую статую, и его прах был торжественно погребен на счет государства. Гагнонид был осужден· на смерть, идругие два обвинителя Фокиона только бегством спаслись тогда от смерти; но потом они были убиты сыном Фокиона.

 

Кассандр занимает Пирей

Войско Полисперхонта еще стояло в Фокиде, когда приплыл в Пирей Кассандр с 35 триерами и 4000 воинов, данными ему Антигоном. Полисперхонт поспешно пошел прогнать его; но Кассандр, поддерживаемый Никанором, воротившимся в Мунихию, оборонялся так искусно и успешно, что Полисперхонт, сделав несколько неудачных приступов, снял осаду но невозможности продовольствовать свое войско в Аттике и ушел в Пелопоннес, оставив своего сына Александра с небольшим отрядом охранять Афины и Аттику от нападений Кассандра.

 

Осада Мегалополя Полисперхонтом

При появлении Полисперхонта в Пелопоннесе, почти все города восстали против аристократов, которым Антипатр отдал владычество над ними. Переворота был кровавый: демократы мстили олигархам за преследования, которым подвергались от них. Только Мегалополь захотел сохранить свои аристократические учреждения и отказался повиноваться Полисперхонту, требовавшему изгнания прежних правителей.

Полисперхонт осадил Мегалополь [317 г.], бил его стены таранами, подвозил к сиенам построенные на колесах башни, водил слонов на приступ, но все его усилия остались напрасны. На помощь гражданами пришли в Мегалополь поселяне; были приняты в число воинов иностранцы и рабы; таким образом осажденный город имел 15.000 человек войска. Защитою руководил Датид, даровитый и храбрый военачальник; осажденные мужественно и успешно отбивали все приступы и наносили осаждающим большой урон. Слоны, поведенные на приступ, попали в прикрытия землею ямы, в которые были положены доски с гвоздями острием вверх.

 

Греция в руках Кассандра

Потеряв надежду взять Мегалополь и узнав, что македонский флот разбит у Византии Антигоном, Полисперхонт отступил в Македонию, покинув греков на произвол судьбы. Они стали устраивать свои дела сообразно обстоятельствам и перевесу той или другой партии. Лишь немногие города сохранили демократическое правление; почти повсюду снова захватили власть аристократы и вступили в союз с Кассандром. Афиняне тоже увидели невозможность продолжать сопротивление ему. Он овладел Эгиною и Саламином; афиняне заключили с ним договор, по которому афинское государство сохранило свою независимость и свои доходы, но политические права были предоставлены только тем гражданам, которые владели имуществом не менее как в 1000 драхм (около 250 рублей), а управление государством было поручено человеку, избранному гражданами и утвержденному Кассандром. В сан правителя был избран Деметрий, уроженец аттического местечка Фалера, ловкий человек мягкого, приветливого характера и большой учености, искусный оратор и хороший писатель, друг Фокиона. Когда приверженцы Македонии подверглись гонению в Афинах, он успел бежать, а теперь был посредником в переговорах афинян с Кассандром. Саламин, Мунихия и пограничная аттическая крепость Панакт остались заняты войсками Кассандра. Скоро он стал владыкою и в Средней Греции и в Пелопоннесе; влияние Полисперхонта быстро ослабевало. Никанор, возбудивший своею гордостью и честолюбием недоверие в Кассандре, был предан военному суду и казнен.

 

Правление Деметерия Фалерского в Афинах

Деметрий Фалерский управлял Афинами как наместник Кассандра целые десять лет [317–307 г.]. Афиняне хвалили его управление, при котором возродилось их благосостояние, процветали торговля и промышленность, и восхищал афинскую публику своими комедиями Менандр (II, 589). Но в борьбе с демократами он принимал меры, подавлявшие патриотизм и свободу, порождавшие низкое раболепие. Чтобы сдержать опрометчивость народного собрания в издании новых законов, он расширил власть того комитета, которому было поручено охранение существующих законов и члены которого назывались nomophylakes (II, 545). Шпионы Деметрия проникали в дома, подслушивали разговоры в семейном кругу. Но афиняне покорялись необходимости и, утратив свободу, искали утешения себе в искусствах, праздниках, наслаждениях.

 

Гибель Эвридики и Филиппа Арридея

Захватив преобладание в Греции, Кассандр пошел в Македонию, где властолюбие и мстительность Олимпиады произвели раздор. Эвмен не советовал Олимпиаде ехать в Македонию, куда приглашал ее Полисперхонт руководить воспитанием её внука, царя Александра. Несколько времени она колебалась, Наконец приняла приглашение и, в сопровождении эпирского отряда, отправилась в Македонию. Но едва перешла границу, она была встречена у Лихнидского озера Эвридикою, которая вела войско против неё. Эвридика убедила своего слабоумного мужа Филиппа Арридея объявить Полисперхонта лишенным регентства и назначить регентом Кассандра. Она не хотела допустить возвращения Олимпиады в Македонию. Войска сошлись у Эвеи. Но македонские войска Эвридики объявили, что не хотят сражаться против матери Александра и передались Олимпиаде. Филипп Арридей и его придворные были взяты в плен; Эвридика бежала, но была настигнута и арестована. Олимпиада была в восторге от того, что может отмстить своим врагам. Ей припоминались все обиды и гонения, какие терпели она и её приверженцы от Антипатра, Кассандра и Эвридики. Её страстная душа жаждала ужасного мщения. Она велела посадить Арридея и Эвридику в очень тесную комнату и заложить дверь, оставив только маленькое отверстие, чтобы подавать им через него несколько пищи; она хотела уморить их голодом, но так, чтобы они мучились долго. Их страдания пробудили жалость даже в грубых воинах, войско стало роптать на жестокость Олимпиады; тогда она отправила в темницу на скале фракийских стрелков убить изнуренного голодом Арридея, а Эвридике послала меч, веревку и яд с насмешливым приглашением выбрать один из этих подарков. Эвридика произнесла просьбу к богам, чтобы Олимпиада получила такие же подарки, покрыла своею мантиею тело убитого мужа и, не сказав ни слова печали о своей судьбе, развязала свой пояс и удавилась им. Олимпиада обратила теперь свою ярость на приверженцев Эвридики, убила брата Кассандра, убила сто человек его приверженцев, принадлежавших к знатнейшим македонским семействам. Македоняне, радостно встретившие Олимпиаду при её возвращении, с негодованием отворотились от кровожадной женщины.

 

Кассандр в Македонии

Услышав об этих злодействах, Кассандр решил отмстить за них. Фермопилы были заняты этолянами, которые не пропустили бы его. Он переплыл морем в Фессалию и, разгоняя неприятельские отряды, прошел в Македонию [осень 317 г.]. Олимпиада с царем‑ребенком Александром, Роксаною и вернейшими своими приверженцами бежала в Пидну. Кассандр осадил этот город. Олимпиада просила Полисперхонта и своего племянника, эпирского царя Эакида, прийти на помощь ей, но македоняне присоединились к. войску Кассандра в таком числе, что он мог отразить врагов, не снимая осады с Пидны.

Эпирские воины с большим неудовольствием выступили в поход, потому что время было зимнее, приходилось много страдать от непогоды; они скоро вернулись домой, подняли мятеж, низвергли, а потом и убили Эакида, перебили, или принудили бежать его друзей. Единственный сын Эакида, Пирр, бывший тогда двухлетним ребенком, был спасен людьми, преданными погибшему царю. Они с большими опасностями отвезли ребенка к тавлантскому царю Главкию. который принял его под свою защиту и дал ему хорошее воспитание. У древних писателей есть много подробностей о тех опасностях, преодолевать которые пришлось эпирцам, спасавшим Пирра; есть, между прочим, рассказ о том, как они пришли к речке, которая была в разливе, и бросили стоявшим на другом берегу людям кусок древесной коры, нацарапав на нем имя ребенка, с которым они бегут.

 

Гибель Олимпиады

Отступление эпирцев и смерть Эакида отняли у Олимпиады главнейших её защитников. Полисперхонт не мог дойти до Пидны, потому что воины толпами покидали его. Положение Олимпиады и её приверженцев скоро стало безнадежным. В Пидне свирепствовал такой голод, что жители и воины умирали сотнями; многие пожирали тела умерших; воздух в городе был заражен тлением трупов. Но старуха не хотела и слышать о переговорах с Кассандром. Она все еще полагала, что македоняне восстанут против него в защиту царского рода. Всю зиму она оборонялась в Пидне. Наконец вестник, присланный Полисперхонтом, убедил ее бежать к морю, где найдет корабль. Но Кассандр, узнав о плане бегства, принудил ее сдаться, обещав пощадить её жизнь. Пидна сдалась вместе с Олимпиадою; все царское семейство попало во власть Кассандра. Он был теперь владыкою Македонии. Но он полагал, что его могущество непрочно, пока остается жива Олимпиада, мать Александра. Он собрал войско для суда над нею; родственники ста убитых ею вельмож пришли одетые в траур и требовали, чтобы войско осудило ее на смерть. Ей не было дозволено оправдываться, и войско произнесло приговор, какого желал Кассандр. Он коварно убеждал ее бежать, потому что в дороге было легче убить ее; но она не согласилась бежать и требовала, чтобы дозволено было ей оправдаться. Кассандр послал 200 воинов убить ее. Олимпиада, надев пурпуру и диадему, пошла навстречу им, опираясь на двух женщин. Воины не решились поднять рук на мать Александра. Тогда Кассандр поручил исполнение приговора тем родственникам убитых ею, которые требовали от войска осуждения её на смерть, и на которых лежала обязанность кровомщения. Они побили ее камнями. Царица стояла перед ними с твердым взглядом, не плакала, не стонала, поражаемая камнями, и, упав на землю, умирая, оправляла свои седые волосы, оправляла одежду [весна 316 г.].

 

Кассандр - царь Македонии

Бездушный честолюбец желал бы убить и царицу Роксану и её шестилетнего сына Александра; но он опасался негодования македонян и удовольствовался тем, что держал их в Амфиполе под строгим арестом, отнял у них все знаки царского сана, не допускал к ним никого. Убитых Олимпиадою царицу Эвридику, её мужа Арридея и её мать Кинану, убитую Пердиккой, он похоронил с почестями в царской гробнице в Эгах и устроил великолепное похоронное торжество с гимнастическими играми. Потом он женился на дочери Филиппа, Фессалонике, с рукою которой приобретал он, как ему казалось, право стать македонским царем.

В честь своей жены он построил город на берегу залива, где была хорошая гавань; он дал этому городу её имя, которое стало и названием залива. Свое имя он, человек образованный, покровитель искусства и науки, увековечил построением города Кассандрии на Палленском мысе; в новый город собрались уцелевшие жители Потидеи, Олинфа и других разрушенных греческих городов Халкидики. Кассандр держал себя совершенно по‑царски; не доставало ему только имени царя. Ему, как будто, казалось, что для достижения этой цели его честолюбия надобно вредить самой памяти прежнего царского рода; он старался по возможности ослаблять воспоминания о Филиппе и Александре. Не столько по желанию приобрести расположение греков, сколько в оскорбление памяти Александра, он велел восстановить Фивы; он хотел показать этим, что неприязнь между Македониею и свободною Грециею должна исчезнуть вместе с македонскою династиею, которая произвела ее своими действиями. Греки европейских городов и азиатских колоний с радостью узнали об этом распоряжении Кассандра и помогли восстановлению Фив денежными пожертвованиями и другими пособиями. В особенности афиняне усердно помогали возвращавшимся фиванцам восстановлять разрушенный город, считая своею обязанностью отблагодарить их за то, что они помогали восстановлению Длинных стен во времена Конона (II, 835). Даже в беотийских городах, бывших враждебными Фивам, заглохла прежняя неприязнь, и они помогали восстановлению города, некогда владычествовавшего над ними. Те фиванцы, которые уцелели, возвратились на родину.